Джон Пристли - Добрые друзья

— Хорошо. — Мистер Окройд тоже осмотрелся. — Интересно, захотела бы наша Лили оставить что-нибудь себе, — задумчиво проговорил он.

— Вряд ли. — Леонард прикурил сигарету. — Дом у нее теперь лучше нашего. Джек Клаф неплохо зарабатывает.

— Я тут все осмотрю и, если найду что-нить стоящее, сложу все в коробку. — Тут он что-то вспомнил. — Вот досада! Мне так и так надо в Гатфорд, я там инструменты забыл.

Леонард уставился на отца:

— Ну, ты меня напугал, па! Пустяки какие — инструменты!

— Да, инструменты! Вещь для ремесленника нужная, а я ремесленник и есть. Ножницами, бритвой и бриолином я себя нипочем не прокормлю. Чтобы работать, мне нужны инструменты. И не забывай, кой-какие из них служат мне добрых двадцать лет, а это не шутки. Я без них как без рук. Ремесленник я, понятно? И, между прочим, денег у нас осталось не так много.

— А ты хоть знаешь, — сказал Леонард с насмешкой молодого, более мудрого поколения, — сколько за такую работу платят?

— Пока нет, — угрюмо ответил его отец. — Но я вот как рассуждаю: ежели человек кой-чему обучен и руками работать умеет — он не машина и не треклятая обезьяна, — а прежде всего человек, с жалованьем али без — все равно человек! — Он бухнул кулаком по столу и тут же услышал ответный стук — в дверь. — Это еще кто?

— Почтальон. Я открою. — Вернувшись, Леонард добавил: — Одно письмо для меня, другое для тебя.

Мисс Трант предупреждала мистера Окройда, что скоро с ним свяжется мистер Гуч из Гатфорда, но тем не менее он был удивлен. Еще больше он поразился, когда прямо у него под носом разорвалась вот эта бомба:

Уважаемый сэр!

По указанию нашего клиента, мисс Э. Трант, и в благодарность за успешный исход переговоров с мистером Ридверзом мы с удовольствием пересылаем вам от ее имени этот чек на 100 фунтов, о получении которого просим любезно уведомить как нас, так и саму мисс Трант.

С уважением,

И действительно, в конверте лежал бело-голубой листок бумаги с надписью: «Выписан на имя мистера Иш. Окройда». Сто фунтов! Ничего себе!

— Смотри-ка! — заорал он сыну. — Мне прислали сто фунтов! С ума сойти, сто фунтов! Глянь, я правильно понял?

— Провалиться мне на этом месте! За что тебе такое богатство, па? Дай взгляну. Все правильно, это чек. Но за что?

— Ну, я кой-чего разведал для нашей мисс Трант, сэкономил ей прорву денег, но шоб так отблагодарить! С ума можно сойти! Сто фунтов!

— Смотря что ты для нее сделал, так? — спросил Леонард с видом многоопытного мудреца.

Мистер Окройд вкратце объяснил, за что ему заплатили.

— Что ж, — изрек Леонард, — видно, ты ей целое состояние сэкономил, кто б меня так отблагодарил! — Он еще раз осмотрел чек. — Я в них кое-чего понимаю. Обналичить ты его не сможешь, па, потому что здесь написано «Компания». Надо отдать его в банк.

— В какой еще банк? Нету меня никакого банка, я только раз почтовый перевод получал. Намучился, помню, нервотрепка одна!

— Пойдешь с чеком в банк и внесешь эти деньги на счет, — пояснил Леонард, гордясь своими познаниями в финансовых вопросах. — А потом, когда захочешь их снять, опять покажешь чек. Так уж оно заведено.

— Вноси, снимай, показывай! — озадаченно воскликнул мистер Окройд. — Эдак и голову сломать недолго! Ладно, раз надо, сделаем. Не забыть еще любезно уведомить этого адвоката. Надо ж… сто фунтов! — Он изумленно воззрился на сына.

— Денежки тебе кстати, — сказал Леонард, вживаясь в роль многоопытного юноши. — Эти сто фунтов и выручка от продажи дома помогут тебе встать на ноги.

— Ну, я ж не все себе оставлю, — возразил мистер Окройд. — Половину тебе, Леонард. И Лили тоже надо сколько-нибудь отправить. Все разделим по справедливости.

— Наша Лили ничего не возьмет. Она теперь дама состоятельная. Я тоже не возьму, — добавил Леонард, который, надо отдать ему должное, оказался юношей не алчным. — Оставь деньги себе, па. Они твои по праву. Но много мы не выручим, предупреждаю. Я сейчас же схожу к Альберту и спрошу.

Оставшись наедине с собой, мистер Окройд начал рыться в вещах и выискивать среди них что-нибудь, что могло бы понравиться Лили. Он поднялся на второй этаж и провел какое-то время там, разглядывая не старые вещи, а само прошлое: почти забытые времена года, случаи, события вспоминались теперь с удивительной ясностью, но казались очень маленькими, похожими на часть некого печального волшебного действа.

Шум снизу мгновенно вернул его к реальности. Мистер Окройд тихонько спустился и обнаружил в гостиной, прямо возле дивана, груду засаленных голубых тряпок. В следующий миг груда обернулась миссис Сагден: задыхаясь и краснея, та вскочила с колен.

— Доброе утро, миссис Сагден, — сухо произнес мистер Окройд. — А я-то думаю, кто здесь шебуршит.

— А, мистер Окройд! Надеюсь, я вам не помешала! — воскликнула она, отдуваясь. — Я заглянула узнать, не нужна ли вам моя помощь, а Леонард сказал, что вы собираетесь продавать мебель. Вот я и решила посмотреть диванчик. Давно хочу себе диван, а ваш мне подойдет как нельзя лучше.

— Ну да, — сказал мистер Окройд, качая головой с наполовину скорбной, наполовину смешливой покорностью. — Смотрите, конечно, пока есть возможность. Сегодня он здесь, а завтра уж там, вот наш девиз. — И он оставил ее наедине с диваном. Увы, когда мистер Окройд вновь поднялся в спальню и огляделся по сторонам, магия пропала: вокруг была обычная старая мебель и никому не нужный хлам. Пришлось утешаться «Старым моряцким».

Вот тогда-то все и случилось.

— Мистер Окройд, мистер Окройд! — закричала снизу миссис Сагден. — Для вас что-то пришло! — Он сбежал по лестнице, и она, протянув ему бумажку, добавила: — Похоже на телеграмму.

То была каблограмма. Мистер Окройд дрожащими руками отложил в сторону курительную трубку, но даже без трубки открыл конверт с большим трудом. Тяжело дыша, он уставился на текст: «Очень горюем приезжай если можешь будем рады и хорошей тебе работы Лили Джек». Мистер Окройд прочел ее раз, другой, третий и все не мог поверить своим глазам. А потом ему показалось, что прямо перед ним распахнулась огромная дверь, сквозь которую в его жизнь хлынул теплый солнечный свет.

— Вы поедете? — спросила миссис Сагден, когда он наконец удовлетворил ее любопытство. — Далековато будет.

— Далековато?! Еще чего! Да я б и на луну поехал!

И миссис Сагден, услышав голос победившей любви, замолкла. Она, несомненно, знала: когда гремит этот голос, все остальные уподобляются камышовому шелесту, почти не отличимому от тишины. Вероятно, диван ей достался в награду за то, что она распознала это ни с чем не сравнимое звучание.

В то утро его услышал еще один человек — юноша из транспортного агентства Торри на Шаттл-стрит. Он оторвался от книжки и увидел перед собой отвратительный дешевый черный костюм, серьезный рот и пылающие голубые глаза.