Джон Пристли - Добрые друзья

Он нацепил благосклонную улыбку сорокапятилетнего, но сам почувствовал, как она плохо сидит.

— Правда? Любопытно. — Сюзи посмотрела на него с обманчивой детской непосредственностью. — Но вы не должны разговаривать со мной так снисходительно, вы всего на три года старше меня. Мы почти ровесники.

Иниго улыбнулась удача.

— Да-да, — проворковал он. — Сейчас вы скажете, что девушки взрослеют гораздо быстрее, чем молодые люди. Я знаю. Вы начитались журнальных рассказов и беллетристики из «Бутс».

— Ничего подобного я говорить не собиралась, — возразила Сюзи — чуть быстрее, чем стоило. — Я только хотела сказать, что лучше знаю жизнь. Но потом передумала. «Это заденет его милое самомненьице», — решила я. Вот и промолчала. Если хочешь подружиться с мужчиной, нельзя говорить ничего, что может уязвить его драгоценное достоинство, а оно всегда размером с город и очень-очень нежное, с ним надо поаккуратней.

— А, так вы хотите подружиться?

— Может быть. — Сюзи встала и дважды покрутилась на месте. — Я пока не решила.

— Так решайте, я только «за», определенно! — сказал Иниго, вновь становясь прежним пылким юношей. — Что толку называться «Добрыми друзьями», если мы не друзья?

— Я подружилась с мистером Окройдом! — заметила Сюзи, все еще кружась на месте. — То есть с Джессом. Вы знали, что его зовут Джесс? Точнее, Ишшийя. Прелесть, правда? Он все время спрашивает меня про занавес, прожекторы, светильники и реквизит. А видели бы вы, как он важничает за работой! Вчера починил мне корзинку и говорит: «Теперь она ишшо лучше, чем была, Суз». Зовет меня Суз, представляете? Рассказывает про Траурсфорд и про Великую северную доро-огу. Мы с ним очень дружны, честное слово. Недавно я слышала, как он сказал мисс Трант: «Они с Лили похожи как две капли воды». Ничего себе, правда? — Она напела мелодию «Свернем же за угол», попробовала отбить чечетку и улыбнулась Иниго.

— Я знаю, что вам надо сделать, мистер Иниго Джоллифант! — воскликнула она. — Вы напишете для меня новую песню, такую же славную, как эта, и даже чуточку лучше. Вот это будет номер! И — послушайте — я вам обещаю, что выложусь на всю катушку, и в один прекрасный день какая-нибудь важная шишка с Вест-Энда услышит, как я пою вашу песню, пригласит нас к себе, и мы оба заработаем состояние! Фрэнсис, Дэй и Хантер выстроятся в очередь за вашими песнями, а на моем пороге будут толкаться пятнадцать агентов, не меньше. Только не говорите, что не можете, я ведь знаю, какой вы талантливый! Я как увидела вас, сразу сказала: «Этот вихрастый мальчик с нелепым рюкзаком за спиной не похож на профи, но определенно талантлив». Да-да, это мои слова. Ну, теперь отвечайте, вы выполните мою просьбу?

Как ни странно, Иниго пообещал ее выполнить. Он зашел так далеко в этом желании, что уже придумал неплохой мотивчик — оставалось показать его Джимми, чтобы он сочинил слова.

— Так мы теперь друзья? — осведомился он.

— Ну конечно! — ответила Сюзи. — Хотя мы пока не очень хорошо знаем друг друга, верно? Но мы будем много работать вместе. — Она смерила его довольно суровым взглядом. — Учтите, вам стоит обращать меньше внимания на всякие пустяки. Впредь не принимайте их слишком близко к сердцу.

Не успел Иниго ответить, как Сюзи уже изображала из себя помпезного джентльмена, подкручивающего огромные, заостренные и очень внушительные усы.

— Все эт-то пустяки, миста… э-э… Джоллифант! — проквакала она. — Небольшое расхождение во взглядах, так-то! С кем уго-одно может случиться, так-то! — Потом она вмиг превратилась в саму себя, послала Иниго воздушный поцелуй и упорхнула.

Иниго уставился ей вслед и тяжко вздохнул. В кругу таких бесхитростных особ, как Фелтон и Дейзи Калландер, он привык считать себя инициатором и вдохновителем, который скачет с места на место, ведя за собой неповоротливых и глуповатых соратников. Теперь же он невольно пришел к мысли, что встретил не просто равную соперницу: от ее прыти у него голова шла кругом. Дружба с Сюзи виделась ему весьма увлекательным предприятием. Судя по всему, воображение не обмануло Иниго, когда в привокзальном буфете он услышал ее голос и почувствовал, будто перед ним подняли занавес. Этот занавес по-прежнему поднимался, все выше и выше с каждым днем.

Отважившись на решительный шаг, мисс Трант сразу же попала в другой мир. Поначалу это был мир чая, отбивных и телеграмм. Чаем и отбивными ее потчевала квартирная хозяйка в Роусли — весьма участливая и заинтересованная особа, однако крайне непоследовательная в отношении приемов пищи. Она взяла за обыкновение предлагать мисс Трант еду в любой час дня и ночи, стоило ей завидеть новую жилицу на пороге. Трапезы не отличались разнообразием и, как правило, состояли из единственной отбивной — «вкуснятинки», под которой хозяйка, очевидно, разумела кусок мяса, обугленный снаружи и почти сырой внутри. «Садитесь и выпейте чашку чая, мисс Трант, а я тем временем зажарю для вас вкуснятинку» — так звучала коронная приветственная фраза славной леди. К счастью, мисс Трант почти не бывала голодна — возможно, из-за телеграмм. Хотя целые поколения Трантов жили в постоянном шуме битв и сражений, телеграмма по-прежнему была для Хизертона настоящим событием, и даже в Олд-Холле вид маленького коричневого конверта наводил на мысли о катастрофе. Однако теперь на мисс Трант обрушился шквал коричневых конвертиков. Телеграммы были, по-видимому, общепринятым способом общения в этом диковинном мире, где каждый считал своим долгом «телеграфировать» всем остальным. Вооружившись свежим номером газеты «Стейдж», мисс Трант по совету Джимми Нанна телеграфировала владельцам множества «зимних садов», «театров на свежем воздухе», «курзалов» и «шале», большинство из которых находилось в неведомых ей городах; «телеграфировать» пришлось даже типографам и костюмерам. В ответ на все эти телеграммы незамедлительно приходили ответные: одни состояли из сплошных сокращений, которые сделали бы честь любому секретному шифру, другие были на редкость пространны и многословны — точно незнакомцы, которые явились неизвестно откуда и во всю глотку орали на мисс Трант. Ее удивление по этому поводу разделял один мистер Окройд, нередко ходивший на почту за телеграммами. «Ишь ты! Да мы всех почтальонов Англии на уши поставили! — восклицал он. — Я будто на букмекера работаю». Расходы приводили его в ужас, однако он не мог не восторгаться суматохе и важности происходящего. На почте его скоро стали узнавать в лицо. «Вот принесу еще одну, — говорил он, — и вам будет впору делить со мной выручку», на что три девушки за стойкой, приветливо кивая, неизменно отвечали: «Да уж!» Все они были с ним очень милы.