Джон Пристли - Добрые друзья

— Вот уж не знаю, — ответила Хильда.

— Зато я знаю!

Хильда воззрилась на сестру и молчала целую минуту. Создавалось впечатление, что она обдумывает новую стратегию, отметая все прежние упреки и увещевания.

— Что ж, Элизабет, — наконец проронила она, — я не собираюсь читать тебе нотации, строить из себя строгую старшую сестру и прочее. Я не старомодная ханжа. И я не стану напоминать, что сказал бы на это отец… — Она увидела сестрину улыбку и спешно добавила: — Да, знаю, он не одобрял многих моих поступков. Пожалуй, не стоит его упоминать: он вообще был против всего, что не соответствовало его представлениям о приличиях. Но меня ведь нельзя назвать занудой, верно? У меня нет предрассудков насчет театра и театралов. Я и на светских приемах знакомлюсь с артистами — исключительно знаменитыми артистами, разумеется, — и с удовольствием приглашаю их в свой дом. Да и все приглашают, кроме нескольких старых хрычей. Но эти бродяги… что ты в них нашла? Толпа пропойц и заурядных пустышек, которые мотаются по всей стране из одних грязных комнат в другие, едва сводят концы с концами и…

— Чудесно, Хильда! — воскликнула мисс Трант. — В тебе умер великолепный оратор. Я с тобой не согласна, но продолжай.

— Милая, согласись: в Хизертоне ты бы никого из них и на чашку чая не пригласила.

— Не соглашусь. А даже если так, это еще ничего не значит. Я отказываюсь мерить все свои поступки Хизертоном. С меня довольно Хизертона, — добавила она тоном, который помог Хильде вспомнить, что сама она в Хизертоне никогда не задерживалась.

— Ах, я знаю, как скучно и ужасно тебе там жилось! — довольно жалобно воскликнула Хильда. — И я совершенно не возражала, когда все деньги и имущество отошли тебе.

— Разумеется, милая. Нет нужды мне это напоминать.

— Мы с Лоренсом были даже рады: надеялись, что ты приедешь к нам в гости, познакомишься с интересными людьми, а потом, может, и обоснуешься в городе! У меня было столько планов, Элизабет…

— Извини, что расстроила твои планы, Хильда.

— Ах, не глупи, пожалуйста. Но ты должна понимать, что не можешь безумствовать в том же духе и дальше. Выбери ты что-нибудь приличное, я бы не возражала — хотя признай, что ты ничего не смыслишь в коммерции, — но это… это попросту нелепо! Несерьезно, глупо, постыдно. И вообще, ты не разбираешься в театре!

— Конечно, раньше я не разбиралась, но я быстро учусь. И это очень весело. Мне нравится.

— Лоренс говорит, что бродячие комедианты — сплошь жулики, наверняка они попросту живут за твой счет, а сами смеются у тебя за спиной!

— Ничего подобного, — тепло ответила мисс Трант. — Это неправда. Они все очень благодарны мне и… и… преданы… и страшно трудолюбивы! Они такие же честные и порядочные люди, как все мои знакомые. Только гораздо забавней и интересней.

— До поры до времени.

— Может быть. Допускаю, что можно остепениться и всю жизнь прожить рядом с людьми, которых ты знаешь с детства, рядом с которыми ты вырос, но я остепеняться не собираюсь. Наоборот, я хочу перемен. Видишь, я мечтала заняться каким-нибудь делом — и занялась! Готова признать, что я могу устать от такой жизни, но до тех пор я от нее не откажусь. Пусть у меня тоже будут приключения, слышишь, Хильда?

— Ах, да как же ты не понимаешь!.. — Теперь она не на шутку рассердилась. — Ты как дитя малое, Элизабет. Разве ты не отдаешь себе отчета, что может случиться беда? Мы не позволим тебе шататься всю зиму по стране и жить в убогих лачугах, не имея рядом ни единого разумного человека! Ты можешь лишиться всех своих денег, Элизабет. Скажи мне честно, ты хоть сколько-нибудь заработала?

— Ни полпенни, — весело ответила мисс Трант.

— Вот! — возликовала Хильда. — Не заработала, и никогда не заработаешь. Полагаю, все эти люди — полные бездарности, раз попали в столь бедственное положение.

— Неправда. Среди них есть очень талантливые, даже чересчур — для такой публики. Честное слово, Хильда. Останься и… — она помедлила, но потом храбро выпалила, — посмотри сегодняшний концерт! — Она рассмеялась. — Я пущу тебя бесплатно, как будто ты вывесила нашу афишу в витрине своего магазина.

— Это не смешно, Элизабет, — осадила ее сестра. — Я не могу остаться, а если б и могла, не осталась бы! Все это чудовищно. Взгляни на этих людей! Признайся, тебе стало неловко, когда я их увидела. «Добрые друзья»! И ты постоянно тратишь деньги, чтобы эти бездари… пили пиво! Они смеются над тобой, им даже не нужны зрители — у них и так есть чем набить живот. А ты могла бы проводить это время с пользой, гостить у нас, встречаться с правильными людьми, интересными мужчинами… да что угодно! Сколько, интересно, денег ты уже выбросила на ветер?

— Даже не подумаю отвечать.

— Если бы ты хоть немного заработала, это было бы пусть крошечным, но оправданием! — вскричала Хильда, которая, очевидно, не считала это оправданием и просто привела первый пришедший на ум довод. — А так твоя выходка совершенно непростительна и безосновательна.

— Ошибаешься! — убежденно возразила ей мисс Трант. — У меня есть веские причины, чтобы остаться с труппой. Во-первых, я теперь гораздо больше понимаю в театре, чем неделю назад. Недавно мы выступали в Дотворте — ужасном городишке — и потеряли там деньги. Да, это было полное фиаско, признаю, но после него я сказала себе, что нипочем не уйду, пока мы не добьемся настоящего успеха! Неужели ты не понимаешь мои чувства, Хильда? Мне действительно нравятся эти комедианты, — а некоторые понравились бы и тебе, — и я им тоже нравлюсь. Им обидно, что я теряю деньги, и я буду презирать себя до конца дней, если струшу и подведу их. А еще я буду презирать себя за то, что предпочла веселью и приключениям безопасную уютную жизнь — просто потому, что испугалась чужого мнения.

— Ты слишком злишься и волнуешься, дорогая! — много нетерпеливей воскликнула Хильда. — Я знала, что так будет. И что ты примешься нести чепуху и артачиться. Ты всю жизнь просидела в Хизертоне, не желая сдвинуться с места, а стоило тебе почуять свободу, как ты начала творить безумства! Да, безумства! — В глазах Хильды стояли слезы досады. — Хочешь чем-нибудь заняться, хочешь приключений? Пожалуйста, только выбери себе дело поприличней, — на свете полно занятий, которые не выставляют на посмешище тебя и всю семью! Все это глупо и бессмысленно. Глупее не придумаешь! Петь старые мюзик-холльные песенки, дрыгать ногами и травить избитые шутки! Разъезжать по стране и смешить продавщиц! Клянчить пенсы у мясников! Как ты можешь, Элизабет? Где твое достоинство? Я не верю своим ушам. Ты могла бы сейчас знакомиться с приличными джентльменами, а не мотаться по жутким городам, якшаясь с бездарными артистами!

— Я не хочу замуж. Пожалуйста, замолчи, Хильда. — Краска сошла с лица мисс Трант. В тот миг ей показалось, что она не выдержит этих нападок — теперь в них слышалось настоящее, неумолимое презрение. Все преимущества были на стороне Хильды, и мисс Трант чувствовала себя беззащитной, хотя сердцем чувствовала, что права. Загвоздка была не только в том, что Хильда не понимала ее мотивов — она сама их толком не понимала. Они происходили от ее скрытых, но жизненно важных потребностей, от желаний, которые, подобно берущим свое начало в толще известняка источникам, залегали глубоко в ее детстве. Мисс Трант сама не знала, почему эти танцы, песни, мишура, свет рампы и разъезды доставляют ей такое удовольствие. Да, конечно, хорошо быть ответственной, полной идей и планов, быть надежным другом и даже предводителем этих чудесных обитателей сцены, но остальное было ей неведомо. Поэтому теперь она стояла перед сестрой и беспомощно молчала.