Джон Пристли - Сэр Майкл и сэр Джордж

— Одна умная мыслишка, а обсасывают ее битых два часа, — сказал он, сунул ноги в шлепанцы и надел халат. — И если бы ты поменьше думала о заказе на новые декорации, то поняла бы, до чего это скучно.

— Может быть, ты живешь святым духом, а мне надо на жизнь зарабатывать, — огрызнулась она. Теперь она сидела на кровати, сверля его взглядом. — Почему ты считаешь себя умнее всех? Уилкинс из «Гэзетт» без ума от пьесы. Критик из «Дейли ньюс» сказал, что это самая захватывающая вещь сезона. Думаешь, твое мнение весит больше, чем их?

— Для меня — да. И кроме того, это два идиота…

— Да замолчи ты Бога ради! — воскликнула она. — Ты просто вонючий, самоуверенный дурак, вот ты кто! Ненавижу тебя.

— Ах, какая жалость! В таком случае спокойной ночи, Андреа, дорогая!

На другое утро он ехал в Лондон поездом 9.45 в одном купе с пятью дельцами из Бэрманли. Все они были с кожаными чемоданами, все то и дело вынимали какие-то контракты, закладные и золотые авторучки или карандаши, а потом все разом захрапели. Сэр Майкл вяло думал о них, со смесью презрения и зависти. Потом стал думать о Джиме Марлоу и об агентствах по найму секретарей, об И. Б. К. Т. Н. Джонсе, этом соглядатае из Министерства финансов, о Шерли. Поезд нес его в майское утро, через несколько английских графств, в которых царило запустение.

Началось это страшное утро с того, что сэр Джордж явился на Рассел-сквер с опозданием на целый час, если не больше. Как добросовестный служака он требовал неукоснительной аккуратности не только от своих сотрудников, но и от себя, и торопливо вошел в кабинет, испытывая неловкость перед самим собой. Но опоздал он не по своей вине. В час дня Элисон улетала в Париж и в который раз настойчиво объясняла ему, как ей необходимо повидать Марджори Сидни, которая уехала в Париж на несколько ней по делам ЮНЕСКО. С той же настойчивостью она в четвертый раз показывала ему письмо от Марджори. Он отлично знал, что все подстроено и она просто едет на свидание с Недом Грином. Сам он ей не рассказывал, что тоже побывал в студии: пусть думает, что он поехал домой прямо из «Зеленого гонга». Ни разу он не спросил ее, почему она ни словом не обмолвилась о Неде Грине, который, как он знал, уже уехал во Францию. Ясно было одно: она чувствовала, что сэру Джорджу что-то известно, потому до последней минуты пыталась оправдать свою готовность немедленно ответить на призыв Марджори Сидни. Гнусно было порядочному человеку вдруг оказаться в такой ситуации. И вот он опоздал на целый час.

Но не успел он войти к себе, как Джоан Дрейтон с каким-то странным видом положил перед ним визитную карточку:

— Он тут, сэр Джордж.

— Кто это «он»?

— Этот человек. Этот Джонс. А я вдруг вспомнила, что Тим Кемп как-то говорил про некоего Джонса.

— Карточка его? — И сэр Джордж прочел: — «И. Б. К. Т. Н. Джонс. Статистический отдел Министерства финансов». О черт, не нравится мне это. Что он за человек?

— Боюсь, что он именно из тех, кто вам никак не может нравиться, сэр Джордж. Мне он симпатии не внушает. Пришел с час назад, спрашивал вас. Я ему сказала, что вы обычно приходите как часы, ровно в десять. Но он прождал минут двадцать и как будто мне не поверил. Сейчас он, кажется, у Нейла Джонсона.

— Но Нейл ненавидит Министерство финансов и, наверно, так ему и заявил. Нехорошо вышло, Джоан, очень нехорошо. Надо было мне не опаздывать, но жена улетает в Париж. Удивительная вещь: как только, хотя бы косвенно, в дело впутывается Париж, так начинается какая-то странная кутерьма.

— Позвонить, что вы пришли?

— Нет, нет, не надо торопиться. А то у него сразу возникнут подозрения.

— Может быть, он только собирает статистические данные? — с надеждой сказала она.

— Ни секунды не верю. Его прислали подготовить доклад о работе Дискуса. Ведь вы сами сказали, что у него такой вид.

— Да, он какой-то невозмутимый, насмешливый, высокомерный…

— Вот, вот, все они такие. — Сэр Джордж помолчал, потом добавил: — Нет, Джоан, нам лучше всего вести себя как ни в чем не бывало, работать, как работаем каждое утро, будто ничего не случилось. Захочет этот Джонс прервать нашу работу — хорошо, пожалуйста. Но сейчас будем работать. Давайте-ка сегодняшнюю почту.

Просматривая письма при Джоан, сидевшей наготове с блокнотом, сэр Джордж почувствовал облегчение. Он с удовольствием занимался такими разумными административными делами. Несомненно, по некоторым письмам возникнут досадные, а иногда и неразрешимые вопросы, потому что Дискус стоит где-то на самой грани государственной ответственности, а дальше лишь темный хаос — все отрасли искусства. Но когда он сидел вот так, просматривая утреннюю почту, и Джоан, с ее огромным опытом, на лету ловила брошенное вскользь слово или восклицание, ему казалось, что он работает в каком-то деловом учреждении, и это очень успокаивало. Более того, через двадцать минут он совсем забыл, что где-то внизу сидит этот тип, Джонс, и что Элисон вот-вот улетит в Париж, где Марджори Сидни немедленно превратится в Неда Грина, одержимого страстями и алкоголем. Еще с четверть часа он диктовал ответы на те немногочисленные письма, которые требовали личного вмешательства генерального секретаря Дискуса. Плавно лились знакомые фразы. Джоан уже заполнила блокнот. Но именно в ту минуту, когда ему особенно приятно было работать, вторглось нечто незнакомое, не поддающееся контролю: с шумом ввалились какие-то неизвестные люди, заполнив весь кабинет. Правда, их было всего шестеро — пожилая пара, двое юношей, две девицы. Но все они выглядели весьма внушительно, все пытались пожать ему руку, все говорили разом — оттого и казалось, что они заняли весь кабинет. И не успел сэр Джордж опомниться от внезапности этого нашествия, как пожилой человек, размахивая бутылкой виски, наполнил из нее стакан, стоявший на столе, и сунул его в руку сэру Джорджу. У того перехватило дыхание от изумления, и он с трудом попытался спросить, что им надо.

— Тихо все! — заорал пожилой человек. У него был оглушительный бас. — Пусть будет тихо, пока сэр Джордж скажет нам приветственную речь!

Сэр Джордж только озирался, а они стояли и ждали. У пожилой женщины был довольно измученный вид, но все четверо молодых, при ярко выраженном семейном сходстве, были очень хороши собой — черноволосые, с блестящими зеленовато-серыми глазами. У пожилого мужчины была необычно большая голова, и лицом он походил на одного из наиболее развращенных римских императоров.

— Ваше слово, сэр Джордж, — подбадривающим голосом сказал он. — Мы превратились в слух. Мы в вашем распоряжении, сэр.

— Послушайте! — сказал сэр Джордж. — Что это значит? Кто вы такие?

— Глоточек виски — специально для вас привез, выпейте и скажите, вы когда-нибудь пили что-нибудь лучше?