Джон Пристли - Сэр Майкл и сэр Джордж

— Блестящая актриса! — сказал Хейвуд, когда она отошла. — Хочет теперь играть только Беккета, Йонеско и Жэне. Изумительно цельная натура!

— А те сумасшедшие ирландцы, которых вы мне присылали? — Сэр Джордж уже не старался разговаривать, как радушный хозяин: в конце концов Хейвуд ему здорово насолил. — Их всех вы тоже считаете цельными натурами?

— Да, по-своему, конечно! — воинственно заявил Хейвуд. — Сознаюсь, я был под мухой, если вам от этого легче. Но может быть, вам небезынтересно будет услышать, что эти сумасшедшие ирландцы сейчас каждый вечер играют в «Коронете» при аншлаге. А сегодня мне сказали, что два человека, которых вы знаете и не выносите, заработали на них кучу денег — Тим Кемп и сэр Майкл Стратеррик.

— Ерунда!

— Нет, не ерунда. Они внесли несколько сот фунтов Тотси Блеггу, а теперь, наверно, зарабатывают тысячи полторы в неделю на двоих. Повезло, верно? А придумал это все я. Но вы изгадили мою идею. Получил шиш, а эти О'Моры и видеть меня не желают, да еще ваш Дискус полетел ко всем чертям, в министерство мне не попасть. Стратеррик меня в свой фонд имени кого-то не берет, приходится писать во всякие передвижные театры, искать работу.

— Если ко мне захотят обратиться за рекомендациями, я сделаю для вас все, что смогу, Хейвуд.

— Ах, спасибо, огромное-преогромное спасибо! — кисло пробормотал Хейвуд и пошел искать свою Марго Фалларо, или как ее там звали.

В это же время Элисон, порядком уставшая, умученная, уже с трудом сохранявшая личину милостивой Хозяйки Замка, стала пробираться к сэру Джорджу, тот стоял в углу, явно препираясь с официантом. Отведя его в сторону — толпа уже сильно поредела, — она сказала:

— Не знаю, как ты, Джордж, но я чувствую, что больше выдержать не в силах.

— Почему? Что случилось, мой друг?

— Ах, меня расстроили эти противные Спенсеры. Бесятся, скандалят, оттого что он не может получить приличное место. Я им выразила свое сочувствие, хотя, по правде говоря, я их не выношу, но тут эта дурочка напустилась на меня, наговорила бог знает чего. Мне хотелось бы домой.

— Не могу сказать, что мне тут весело. Все пошло не так. У всех настроение не то. А я заготовил неплохую речь, хотел поблагодарить за верную службу, немного поострить насчет Дискуса — знаешь, как это бывает, так везде принято…

— Ах, перестань! Смотри — Нейл Джонсон идет к нам.

Специально для него она мило заулыбалась. Из всего штата Джорджа Нейл всегда был ее любимцем, отчасти потому, что он проявлял к ней какое-то особое внимание, с легким налетом романтики, отчасти же потому, что после утомительной, чисто школьнической приверженности Джорджа ко всем устоям ей был приятен бунтарский дух Нейла Джонсона, его нелюбовь ко всяческой бюрократии.

— Ну, Нейл, вам тут не скучно?

— Я только что пришел. Жаль, если что пропустил. — Он поднял стакан виски с содовой, словно для тоста. — А я сейчас был у Майкла Стратеррика!

Он широко улыбнулся, явно не замечая, что им обоим не до улыбок.

— Бог мой, да что же вы там делали, Нейл? — В голосе Элисон от прежнего тепла и следа не осталось.

Сэр Джордж высоко поднял брови, да так и не опустил.

— Но не в этом же фонде, как его там, вы были?

— Вот именно. В фонде имени Агамазара. Стратеррик не хочет, чтобы Джим Марлоу ведал там финансовой частью. Слишком робок. Да и сам Марлоу решил заняться делами — пошел по страховой части. Так что мне предложили это место, и я его взял. Развернем работу примерно через месяц. И Стратеррик действительно увлечен — не то что в Комси. К тому же он женится.

— Кто, Майкл Стратеррик? Не верю! — решительно заявила Элисон.

— Однако это факт. Я видел ее перед самым уходом. Больше того, я ее знаю! — продолжал Джонсон, явно наслаждаясь ситуацией и не замечая настроения собеседников. Он посмотрел на сэра Джорджа. — И вы тоже!

— Откуда я могу ее знать? Кто она такая?

— Кто бы она ни была, помоги ей небо! — с горечью сказала Элисон.

— Впрочем, может быть, вы ее и не замечали, — сказал Джонсон сэру Джорджу. — Простая машинистка, да и пробыла у нас недолго. Когда нам пришлось уступить машинистку Комси, Тим Кемп устроил так, что послали именно ее. Я знал: он что-то затеял, только не понимал, что именно.

— Машинистка — ну, знаете! — Элисон удачно сыграла даму, в чьем смехе звучит брезгливое презрение. — И наверно, вдвое моложе его?

— Если не больше. Но, Боже правый, какая красотка! Я ее заметил, еще когда она тут ходила на цыпочках, тихо, как мышонок, но она так расцвела, да еще выходит замуж за Стратеррика, и каждый день они оба завтракают с шампанским у этого принца Агамазара, теперь от нее глаз не отвести. Она до того хороша…

Но тут Элисон не выдержала.

— Нейл, вы говорите глупости, к тому же у меня адски болит голова, ты, Джордж, если хочешь, оставайся, говори речи, хотя я считаю, что это будет ужасно глупо, а я должна уйти!

И после некоторого препирательства, от которого Нейл Джонсон сразу устранился, Элисон проследовала в дамскую комнату, а сэр Джордж обошел всех, рассеянно пожимая чьи-то руки. Супруги встретились внизу, и вместо того чтобы весело закончить день в каком-нибудь ресторане (но не в «Мушкетере»!), отправились домой, хотя Элисон объявила — и это была единственная ее реплика, — что дома есть нечего.

В ожидании яичницы с ветчиной, которую наспех стряпала Элисон, сэр Джордж вспомнил неплохую речь, заготовленную заранее, вытащил ее из кармана и разорвал с ненужной злобой. Мысленно он слышал, как тень некоего генерального секретаря Дискуса говорит перед неосуществившейся аудиторией, глядящей на него с восхищением и преданностью: «…и в сущности, жизнь немыслима без чувства юмора, но сейчас я хочу говорить серьезно. Хочу выразить вам мою глубокую, мою горячую, мою искреннюю благодарность за ваше преданное отношение — за вашу преданность и Дискусу, и мне лично…»

И тут они все зааплодируют и сквозь улыбки проступят слезы или сквозь слезы улыбки — как там это полагается…

— Джордж, ну иди же скорее. Будем есть тут! — крикнула Элисон из кухни, больше подходившей для такого импровизированного обеда, чем большая столовая. Он прошел на кухню. На Элисон был старый халат, лицо — раскрасневшееся, сердитое.

— Очень сожалею, что вечер не удался, мой друг.

— Видно, вся затея была нелепой.

Она молчала, пока они доедали яичницу с ветчиной. И вдруг он вздрогнул от ее восклицания.

— Майкл Стратеррик — Боже правый!

— А что такое?

— Ничего, ничего, ничего! Хочешь сыру?

— Пожалуй, нет, спасибо! Кстати, тебе не попадался Хьюго Хейвуд? Нет? Честное слово, он вел себя малопристойно. Когда я упомянул об этих О'Морах — помнишь, я тебе рассказывал, как он их на меня напустил? — он заявил, что они играют в «Коронете» при полном зале.