Андрэ Стиль - У водонапорной башни

— Вот, друзья, что я вам скажу, — начал Анри. — Если кто-нибудь предупредил охранников, все пропало. В четыре часа наверняка нас уже будет поджидать у дверей целая рота. Куда мы тогда денемся со всем нашим барахлом? Они все поломают, тем и кончится. Значит, ждать до четырех часов неразумно. Надо двинуться немедленно. Пусть сначала идут те, кто уже готов, а за ними все остальные, в качестве защиты. Конечно, не особенно хорошо получается, что мы въезжаем не все разом. Но потом устроимся. Распределим комнаты по справедливости. А если кто-нибудь зарвется — ничего, живо осадим. Весь народ осадит. Это первое. Во-вторых, предлагаю мужчинам объехать на велосипеде другие поселки, порт и даже соседние заводы — надо предупредить ребят. Пусть придут после работы, а кто может — и пораньше, на случай, если сюда сунутся «моки». Объясните товарищам, что это дело большой важности.

— Стариков-то не забудьте, надо бы им помочь, — сказал Дюпюи.

— И Жаку тоже, он с одной рукой не управится, а жена у него на сносях. Вообще-то с рукой у него плохо, как бы не пришлось ее отнять…

— А все из-за чего? Ну и глупости иногда делают люди, — проворчал Дюпюи.

В половине второго двинулась первая партия. Час выбрали удачный. На аэродроме почти не было народу. Здешние ушли завтракать домой, а деревенские сидели в новой американской пивнушке. В поле зрения — ни одного янки. Никто, следовательно, не донес, а то бы они наверняка явились и приняли свои меры. Путь до школы оказался свободен. Все шло гладко, пожалуй, даже слишком гладко, и многих охватило сомнение — уж не ждет ли их какая-нибудь ловушка. Первыми прибыли шесть-семь семей, заблаговременно сложившие багаж. Шествие задержалось на минуту перед входной дверью, пришлось ее выломать — другого пути все равно нет. Четверо мужчин поднажали плечом, и крепкая, обитая железом дверь подалась под мощным напором.

— Колорадские-то жуки, нацисты, словно для нас специально строили, дурьи головы. Пусть теперь «моки» приходят, милости просим, — заявил Папильон.

С обратной стороны двери он обнаружил целую батарею засовов, задвижек, крючков. Как в крепости. Просто великолепно! Можно выдержать любую осаду.

— Теперь надо вести наблюдение за окнами.

Таким образом, между школой, замятой передовым отрядом, и поселком путь был расчищен. Из поселка торопливо двигались к школе все новые переселенцы со всем своим имуществом: муж толкал тачку, сзади жена наблюдала, чтобы ничего не свалилось, а кругом прыгали и приплясывали ребятишки. Вот это четверг, всем четвергам четверг! На всю жизнь у них останется в памяти этот праздник. Люди настолько осмелели, что шли теперь почти без провожатых. Те, кто занял школу, чувствовали себя в безопасности за прочными дверями и засовами. Если и возникнет какая-нибудь опасность в дороге, можно немедленно прибежать товарищам на выручку. Пусть, на худой конец, прибудут охранники и помешают дальнейшему переселению — завоеванного все равно не отнимешь. И если даже устроят осаду, не может же она длиться вечно. Остальные семьи выждут и въедут позже.

К трем часам начали собираться первые посланцы из других поселков. Они толпились вокруг школы, все осматривали, хвалили переселенцев за смелость, поздравляли с удачным началом. Новые жильцы приняли их восторженно, повели осматривать свой «замок». Особенно радовались женщины — всего какой-нибудь час назад переехали, а уже ведут себя как хозяйки, даже не стараются скрыть своей гордости. Они скорее бы умерли, чем ушли отсюда. Уже десять лет они не жили в настоящем доме, с настоящими стенами, которые можно оклеить обоями или покрасить краской, и на утро не проступит повсюду зловещая сырость. А окна — широкие, должно быть, в комнатах целый день солнце, и рамы плотно пригнаны.

— Даже водопровод у нас есть, то есть краны на лестничных площадках. Воду, правда, закрыли, но мы добьемся, и ее снова пустят.

— Понимаешь, что делается?

А наши-то женщины — хороши почтенные матери семейства! — бегают, как девчонки, по коридору. Через весь второй этаж тянется широкий коридор, в который выходят светлые комнаты, одни обращенные к морю, а другие — к огромному полю, занятому теперь под базу.

— Да ты посмотри, вид-то какой!

Почти никто из наших переселенцев не жил никогда выше первого этажа. Возможно, не всем даже нравится забираться высоко, но ведь каждая ступень, по которой ты сейчас подымаешься, кажется тебе новой ступенью в твоей жизни. Право, на женщин приятно было смотреть. У них даже лица переменились. Или, может быть, это отблеск света, падающего через широкие окна?.. А как они смеялись! Дом почти пустой, и смех разносился по всем коридорам, по всем уголкам. Занятые переноской вещей, они все-таки успевали шутливо ущипнуть бегущую навстречу соседку и поддразнить ее.

— Смотри, держись теперь! Тут сразу заметно будет, кто лучше хозяйничает.

— Да, тут есть где разойтись — и постирать и навести чистоту.

Часа в четыре примчались охранники на мотоциклах, но только сделали круг, к школе не приблизились — очевидно, первая разведка. Мужчины бросали им вслед камни. Пусть знают, подлые шпики, пусть передадут по начальству, что мы не намереваемся выбираться из школы. Если желаете нас выселить, придется собрать охранников со всего округа, да и то, пожалуй, маловато будет. Как раз к этому времени подоспела подмога: человек сто, не меньше, расположились на площадке перед школой.

Надо полагать, что начальство не очень-то обрадовалось донесению охранников. Но все-таки комиссар с десятком мотоциклистов попытались запугать переселенцев. Десять человек, конечно, достаточно, чтобы охранять персону комиссара, но слишком мало, чтобы попытаться выгнать нас силой. Комиссару не только не открыли двери, даже в переговоры с ним не пожелали вступить. Освистали за милую душу. Услышав крик, землекопы, работавшие на американской базе, побросали лопаты и прибежали посмотреть, что тут происходит. И вели себя при этом вполне недвусмысленно — если, мол, потребуется докерам наша помощь, можете на нас рассчитывать.

И вот вечером мы дома; вокруг нас прочные стены, мы устали, разгорячены, словно выпили вина, мы под защитой двери, окованной железом, под защитой засовов и задвижек, а у окошка, на самой верхней площадке лестницы, ведущей на огромный холодный чердак, дежурят двое товарищей. Дежурные будут сменяться всю ночь.

Только когда стемнело, новые жильцы заметили, что нет электричества. Напрасно поворачивали выключатели — не горит!

— Странно, все-таки! Ведь школу выселили только месяц тому назад. Неужели ухитрились так быстро отключить свет? Надо бы поискать счетчик.

— Хотите, я пока поставлю в коридоре свой аккумулятор? — предложил Гиттон.