Сосэки Нацумэ - САНСИРО

Мы не станем дольше терпеть ни старый гнёт Японии, ни новый гнёт Запада. И в нынешних условиях наш долг — объявить об этом во всеуслышание. Новый гнёт Запада и в социальном смысле, и в области литературы для нас, молодёжи новой эпохи, так же мучителен, как гнёт старой Японии.

Мы изучаем западную литературу. Именно изучаем, глубоко, всесторонне, а не стараемся рабски ей подражать. Изучаем не для того, чтобы оказаться у неё в плену, а во имя освобождения нашей порабощённой души. Мы не станем заниматься литературой, которая не помогает нам справиться с этой задачей, как бы нас к тому ни принуждали, и твёрдо верим в собственную решимость.

Эта решимость и вера в собственные силы отличает нас от всех остальных. Литература — не техника, её нельзя превратить в ремесло. Литература — это движущая сила общества. Она непосредственно воздействует на человеческие отношения, на самоё жизнь. Вот что я имел в виду, когда говорил о литературе, представляющей для нас интерес, и о нашей решимости её изучать. И в этом смысле, я полагаю, сегодняшний вечер должен выйти за рамки обычной встречи.

В нынешнем обществе происходят бурные перемены. Меняется и литература — детище общества. И если мы хотим, чтобы литература отвечала духу времени и нашим идеалам, мы должны сплотить наши силы, слабые, пока они разрозненны, духовно обогатить нашу жизнь, сделать её содержательной, насыщенной. Сегодняшние пиво и кофе не просто пиво и кофе, они приобрели особую ценность, поскольку ещё на шаг приблизили нас к заветной цели.

Вот, собственно, краткое изложение речи студента. Как только он умолк, раздался гром аплодисментов. Сансиро был в числе тех, кто аплодировал особенно горячо. Вдруг со своего места поднялся Ёдзиро.

— De te fabula. Кому интересно знать, что словарь Шекспира состоял из нескольких десятков тысяч слов или что у Ибсена несколько тысяч седых волос? А ведь всё это преподносят нам на дурацких лекциях. Мы, разумеется, не окажемся в плену у подобных представлений, такой опасности нет. Но для самого университета это беда. Надо во что бы то ни стало найти преподавателя, который сумел бы удовлетворить запросы молодёжи новой эпохи. Европейцам с такой задачей не справиться. Уже хотя бы потому, что они не пользуются никаким авторитетом…

Снова раздался взрыв аплодисментов, сопровождаемый хохотом.

— Выпьем за de te fabula! — крикнул сосед Ёдзиро. Его поддержал только что выступавший оратор. Но увы! Пива больше не было. «Я сейчас», — сказал Ёдзиро и побежал на кухню. Официант принёс сакэ. Не успели осушить чашки, как кто-то снова крикнул:

— Ещё тост! За «Невзошедшее светило»!

Все дружно расхохотались. Ёдзиро почесал в затылке. Когда настало время расходиться и молодые люди один за другим исчезли в ночной тьме, Сансиро спросил Ёдзиро:

— Что значит de te fabula?

— Это по-гречески, — коротко ответил Ёдзиро. Сансиро не стал докучать ему расспросами.

Над ними простиралось великолепное ночное небо.

Следующий день, как и можно было ожидать, выдался очень тёплый. Весь год было теплее, чем обычно. С утра Сансиро отправился в баню. Он жил в рабочем районе, и баня по утрам пустовала. В раздевалке висела реклама магазина одежды Мицукоси. С рекламы на Сансиро смотрела красивая женщина, чем-то напоминавшая Минэко. Только выражение глаз у неё было совсем другое. «А какие, интересно, у неё зубы», — думал Сансиро, рассматривая картинку. Дело в том, что в Минэко его больше всего поражал взгляд и зубы, о которых Ёдзиро говорил, что они слегка выдаются вперёд и потому всегда видны. Однако у Сансиро на этот счёт было совсем иное мнение.

Обо всём этом и размышлял Сансиро, нежась в тёплой ванне, так что на мытьё у него уже почти не осталось времени. Со вчерашнего вечера Сансиро ощущал себя молодым человеком новой эпохи. Правда, это касалось лишь его пробудившегося самосознания, но не прибавило ему ни капли энергии. Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как праздность. Сегодня после обеда он собирался пойти на университетские соревнования по лёгкой атлетике.

Нельзя сказать, чтобы Сансиро увлекался спортом. Лишь раз-другой ему довелось участвовать в охоте на зайца — это ещё когда он жил в провинции, и быть стартером на состязаниях по гребле в колледже. В этой роли он, правда, выступил неудачно, перепутал синий и красный флажки, чем вызвал бесчисленные нарекания. Возможно, виноват в этом был преподаватель, который выстрелом не известил о начале финальных состязаний. Говоря точнее, курок-то он спустил, а выстрела не получилось. Оттого Сансиро, видимо, и растерялся. С тех пор он всячески избегал спортивные состязания. Но сегодня решил изменить своему правилу, впервые после приезда в Токио. Уж очень советовал ему Ёдзиро пойти. Не столько ради соревнований, сколько ради девушек, которые, по словам Ёдзиро, собирались туда. Наверняка придёт сестра Нономии-сан, а с ней, вероятно, и Минэко. Сансиро очень хотелось увидеться с Минэко и обменяться с ней хоть несколькими словами.

Уже перевалило за полдень, когда Сансиро вышел из дому. Вход на спортплощадку находился в её южном углу. Над входом скрестились два флага — флаг восходящего солнца и английский. Флаг восходящего солнца — это понятно, но при чем тут английский? Может быть, это дань уважения англо-японскому союзу? [47] Имеется в виду англо-японский союзный договор, заключённый 30 января 1902 г. — подумал Сансиро. Но какое отношение имеет англо-японский союз к спортивным соревнованиям университета? Этого Сансиро никак не мог уразуметь.

Спортивное поле являло собой поросший травой прямоугольник. Наступила осень, и трава из ярко-зелёной превратилась в жёлтую. Места для зрителей были отведены на западной стороне. За ними высились сложенные из камней искусственные горки, отделённые от спортплощадки барьером, так что зрители теснились на сравнительно небольшом пространстве. Стоял погожий осенний день, однако многие пришли в пальто, а женщины даже с зонтами.

Каково же было разочарование Сансиро, когда он увидел, что дамы сидят отдельно от мужчин. Не так просто было к ним подойти. К тому же Сансиро, вопреки собственным ожиданиям, чувствовал себя как-то неловко рядом с солидного вида мужчинами не то в сюртуках, не то ещё в чём-то. Словом, молодой человек новой эпохи несколько стушевался. Это, впрочем, не помешало ему рассмотреть места для дам. Сбоку, конечно, не очень-то разглядишь, но зрелище было впечатляющим. Нарядно одетые женщины казались издали просто красавицами. Причём все без исключения. Они олицетворяли собой ту красоту, которая покоряет мужчин, но ни одной из них нельзя было отдать предпочтения. Это тоже разочаровало Сансиро. Присмотревшись повнимательнее, он наконец обнаружил в первом ряду, почти у самой ограды, двух интересующих его девушек.