Кэтрин Скоулс - Королева дождя

Кент бездельничала на лужайке в школьном саду, когда ее вызвали к директрисе. Впрочем, ее довольно часто просили зайти к мисс Парр: большинство вопросов касательно ее благосостояния миссия делегировала школе, и Кейт часто вызывали, чтобы обсудить то празднование Дня рождения, то покупку нового спортивного костюма. Однако в данном конкретном случае Кейт почувствовала некоторую неловкость. Она знала, что приближается Пасхальная неделя, а с ней — печальная годовщина ее прибытия в школу, о которой старались не вспоминать. Кейт Керрингтон — юная подопечная миссии. Нечесаная девчонка с одним чемоданом, без дома и семьи; иностранка, считающая деньги в центах и шиллингах и то и дело переходящая на суахили…

Крепко сжимая в кулаке записку от секретаря, Кейт подошла к двери кабинета мисс Парр. Пригладив волосы и отряхнув юбку, она постучала.

— Войдите, — раздался грудной голос мисс Парр.

Переступив порог, Кейт оказалась перед высоким человеком, одетым в темно-голубой костюм. Она сразу поняла, что он не из миссии: секретарь и его коллеги всегда носили костюмы-сафари из нейлона или спортивный пиджак и брюки. Она вежливо пожала незнакомцу руку.

— Мы уже встречались, — заметил он, наклонившись к ней. В его голосе звучала печаль, от которой у Кейт засосало под ложечкой.

— Господин Марсден — журналист, — энергично пояснила мисс Парр. — Несколько лет назад он брал у тебя интервью о том, что случилось с твоими родителями, а сейчас он хочет написать продолжение той истории. Секретарь миссии уже дал свое согласие. — Она замолчала и направила на Кейт пронзительный взгляд. — Но решать, конечно, тебе. Никто не будет тебя принуждать.

На мгновение Кейт испытала облегчение: мисс Парр никогда не лицемерила, и она немедленно попросит журналиста уйти, если Кейт откажется с ним разговаривать. Но затем девочка вспомнила слова мисс Парр о секретаре миссии — о его согласии на то, чтобы воспитанница дала интервью. В течение многих лет миссия оплачивала абсолютно все потребности Кейт: обучение, каникулы, визиты к стоматологу и парикмахеру, даже содержание ее кошки. Кейт знала: организация существует за счет пожертвований, и ей сообщили, что после того, как рассказ о ней напечатали в газете, на счет миссии потекли тысячи долларов. Наверное, то же самое произойдет и теперь.

— Я не возражаю, — сказала Кейт журналисту, с трудом выдавив улыбку.

Журналист задавал вопросы о друзьях Кейт, ее хобби, любимых школьных предметах и записывал все в блокнот. Кейт отвечала не торопясь, все время с волнением думая о том, каким будет следующий вопрос. Она понимала: на самом деле журналиста интересуют вовсе не детали ее повседневной жизни. Раньше или позже, но он спросит о том, что считает важным. Счастлива ли она? Перестала ли она вспоминать прошлое или трагедия Лангали разрушила ее жизнь? От страха у нее в груди возник твердый холодный ком, слова никак не хотели слетать с языка. Но волнующие ее вопросы все не звучали, и через какое-то время Кейт поняла, что журналист так и не осмелился задать их ей. Она немного расслабилась. Рассказывая о своей кошке, она смотрела через его плечо: на дереве за окном птичка совала извивающегося червя в клювы нетерпеливых птенцов.

Наконец журналист закрыл блокнот и кивнул мисс Парр — и в этот момент ему в голову пришел еще один интересный вопрос:

— А кем ты хочешь стать, когда закончишь школу?

Минуту Кейт молча смотрела на него, затем опустила глаза. Это был простой и логичный вопрос, но она понятия не имела, как на него ответить. Будущее, когда она пыталась заглянуть в него, казалось таким же пустым и отрезанным от нее, как и прошлое. Однако будущее, похоже, могло приобретать любую форму, любое значение. Но она не сомневалась: мисс Парр не будет рада услышать подобное. В школе Святого Иоанна ученикам всегда твердили о том, как важно смотреть вперед и ставить перед собой цели.

— Я хочу стать медсестрой, — заявила она. Это прозвучало на удивление уверенно. — Я хочу работать в Африке, как мои родители.

Воцарилась тишина, которую нарушало лишь черкание по бумаге карандаша журналиста, записывавшего ее слова. Птенцы в гнезде кричали, требуя еще пищи.

— Спасибо, — просиял журналист. — Это замечательно!

Статью опубликовали уже на следующей неделе. И хотя слова Кейт о планах на будущее составляли лишь незначительную часть интервью, они воспринимались как самые важные. Редакция газеты даже выделила место для большой фотографии Кейт, прижавшейся щекой к кошке. Под снимком жирным шрифтом шел заголовок:

«Храбрая дочь стремится идти по следам мучеников».

Статья вызвала большой интерес. В последующие недели и месяцы Кейт постоянно хвалили за храбрость и дальновидность. После этого все решили, что ее будущее определено. И всякий раз, когда ей хотелось изменить свои дальнейшие планы, она чувствовала, что предает память о родителях. Миссию. Бога. Все, что имело значение.

Кейт припарковалась на своем обычном месте, под шатром из ветвей липы. Идя по подъездной дороге, она обежала взглядом фасад узкой викторианской террасы. Дом производил впечатление заброшенного. Спальня, расположенная в передней части дома, пустовала, а занавески на ее окне были неплотно задернуты. Единственное рождественское украшение — маленький венок на входной двери, оставленный предыдущими хозяевами, — казался неуместным.

В прихожей царили полумрак и тишина. Повесив на крючок больничный халат и сумку, Кейт двинулась в гостиную в задней части дома. Там она открыла высокие стеклянные двери, выходящие в сад.

Двор уже пересекали длинные тени, но солнце еще дарило тепло. Кейт стояла на террасе, чувствуя, как лучи скользят по ее плечам и груди. Она осмотрелась с легкой, довольной улыбкой. На смену дождливой весне пришло раннее лето, и сочетание высокой температуры и влажности вызвало бурный рост растений. Все они — вечнозеленые, многолетние и однолетние — расцвели одновременно. Самшитовая изгородь была недавно обрезана, дорожки очищены от мха и сорняков, а каждый дюйм почвы щедро сдобрен перегноем. Садик еще никогда не смотрелся так хорошо.

Кейт медленно прогуливалась по дорожке, внимательно осматривая каждую клумбу. Она остановилась и, наклонившись к бутону старомодной розы, прикоснулась к туго свернутым лепесткам, чья влажная бархатная поверхность сияла бледно-розовым светом. Она почти ощущала скрытый внутри аромат.

Громкий взрыв разорвал тишину сада. Кейт замерла и подняла глаза. Звук стих, но в снова повисшей тишине она все еще слышала его, он по-прежнему гремел у нее в ушах. Сердце ее отчаянно заколотилось. Она знала этот звук: то, как он вспорол воздух, оставив после себя рваную дыру, словно взрывов было много, исключало ошибку. Стреляли из дробовика, причем недалеко отсюда.