Артур Дойль - Торговый дом Гердлстон

Словно собака-ищейка, идущая по следу, кэб, в котором ехал Том, ни на мгновение не теряя из виду свою добычу, прокладывал себе путь в потоке экипажей, лившемся по лондонским улицам. Вот оба экипажа свернули на Ватерлоо-роуд и стали приближаться к вокзалу Ватерлоо. Красный кэб еще раз резко повернул и покатил в гору, прямо к главному входу. Том выскочил из кэба, сунул вознице соверен и припустился со всех ног туда же.

Вбежав в здание вокзала, Том сразу увидел Эзру Гердлстона и рыжебородого незнакомца. По случаю субботы количество пригородных поездов было увеличено, и в вокзале толпилась уйма народу. Боясь, как бы Эзра и его спутник не затерялись в толпе, Том, хорошенько поработав локтями, протолкался к ним так близко, что мог бы коснуться их рукой. Они уже подходили к билетной кассе, когда Эзра оглянулся и увидел своего соперника позади себя. Злобно выругавшись, он шепнул что-то на ухо своему полупьяному спутнику. Тот тоже обернулся и со звериным, нечленораздельным криком бросился на Тома и схватил его за горло своими жилистыми руками.

Но одно дело — схватить человека за горло, а другое — удержать его в этом положении, особенно если ваш противник невзначай оказывается неплохим регбистом из международной сборной. Для Тома этот внезапно вцепившийся в него рыжебородый хулиган был ничуть не страшней великанов-форвардов, несчетное количество раз налетавших на него в былые дни на зеленом поле с разных сторон. С легкостью, выдававшей некоторый опыт в такого рода делах, Том обхватил обидчика своими длинными мускулистыми руками, крепко его сжал, сделал рывок, так что видно было, как напряглась каждая жилка в его гибком теле, и толстые бесформенные ноги рыжебородого описали в воздухе полукруг, и огромная эта туша грохнулась на пол, ловя воздух широко открытым ртом.

Том, разгоряченный этой схваткой, повернулся к Эзре, и серые глаза его блеснули дьявольским огоньком. Все предостережения отца, все увещевания матери были забыты, когда он увидел перед собой своего врага. Но Эзра, отдадим ему должное, не растерялся он прыгнул навстречу Тому, нацелив на него кулаки. Они были под стать друг другу: оба — на редкость сильные юноши, оба — опытные, хорошо тренированные боксеры. Эзра, пожалуй, был несколько покрепче, но не в такой хорошей форме, как Том. Произошла короткая и весьма решительная схватка — удары и контрудары сыпались с обеих сторон с такой быстротой, что глаз не мог за ними уследить, — но тут в дело вмешались железнодорожные служащие и кое-кто из пассажиров, и противников удалось растащить. У Тома на лбу вздулась здоровенная шишка. Эзра, выплюнув остатки выбитого зуба, утирал обильно текущую из носа кровь. Оба они бешено вырывались, стремясь снова броситься друг на друга, в результате чего их еще дальше растаскивали в разные стороны. Наконец появился дородный полицейский и, схватив Тома за воротник, пригвоздил его к месту.

— Где он? — кричал Том, выворачивая шею, чтобы увидеть своего противника. — Пустите, не то он удерет от меня.

— Это меня не касается, — бесстрастно отвечал блюститель порядка. — Постыдились бы вы, — такой приличный с виду молодой человек. Ну, спокойнее, спокойнее! Стойте смирно, говорю!

Последнее восклицание явилось ответом на чрезмерно энергичную попытку узника обрести свободу.

— Они же удерут! Понимаете, они удерут! — кричал Том в отчаянии, заметив, что Эзра и его спутник — а это был не кто иной, как Бурт, знакомый нам уже по Африке, — скрылись из виду.

Опасения Тома были не напрасны. Когда ему удалось наконец вырваться из крепких рук закона, его врагов уже и след простыл. Десяток зевак, наблюдавших драку, указали ему десять различных направлений, в которых скрылись враги. Том метался по огромному вокзалу, бросался с одной платформы на другую… Враги ускользнули между пальцев, и Том в отчаянии готов был рвать на себе волосы. Примерно через час он прекратил свои бесцельные поиски и вынужден был признаться, что Эзре удалось провести его в третий раз и что теперь ему предстоит ждать еще неделю, прежде чем он получит возможность снова сделать попытку проникнуть в тайну.

Грустный и унылый Том вышел из вокзала и нехотя побрел по мосту Ватерлоо, раздумывая над тем, что произошло, и проклиная себя за свою глупость — зачем позволил он втянуть себя в эту идиотскую драку, в то время как для того, чтобы достичь своей цели, ему надо было незаметно следить за Эзрой. Единственным утешением служила мысль о том, как крепко заехал он Эзре в челюсть. Со смешанным чувством удовлетворения и брезгливости Том поглядел на все еще кровоточившие костяшки пальцев. Криво улыбнувшись, он сунул окровавленную руку в карман, поднял голову и увидел, что к нему навстречу, с необычайно взволнованным видом, спешит какой-то румяный господин.

Мы бы погрешили против истины, сказав, что румяный господин шел; однако вместе с тем нельзя и сказать, чтобы он бежал. Такой способ передвижения скорее можно охарактеризовать как ряд последовательных, коротких и довольно неуклюжих прыжков, производивших впечатление самой крайней спешки, поскольку они выполнялись весьма корпулентным господином довольно почтенного возраста. Лицо у него блестело от пота, крахмальный воротничок обмяк и утратил всякую форму по той же самой причине. Его румяное и донельзя встревоженное лицо показалось Тому знакомым. Право же, этот глянцевитый цилиндр, эти щеголеватые гетры и длинный сюртук не могли принадлежать никому другому, кроме как Тобиасу Клаттербеку, бравому майору сто девятнадцатого полка Ее Величества.

Приближаясь к Тому, бравый воин прибавил прыти, и когда они почти столкнулись нос к носу, уже не мог вымолвить ни слова и, только пыхтя и отдуваясь, протянул юноше измятый конверт.

— Прочтите! — прохрипел он.

Том вынул письмо из конверта, пробежал его глазами и побледнел — почти столь же интенсивно, как покраснел майор. Дочитав письмо до конца, Том повернулся и, не говоря ни слова, бросился бежать в обратном направлении. Майор, еще не успев отдышаться, поспешил за ним.

Когда Кэт после ужасной встречи в коридоре, помешавшей ее бегству, пришла наконец в чувство, она поняла, что лежит на кровати в своей каморке. В окно лился яркий солнечный свет — время близилось к полудню. Голова у Кэт разламывалась от боли, и она едва нашла в себе силы приподнять ее от подушки. Оглядевшись, Кэт увидела Ребекку. Служанка сидела возле камина на стуле, который она, видимо, принесла из своей комнаты. Услыхав шорох, Ребекка подняла голову и заметила, что Кэт пришла в себя.

— Господи помилуй, ну и напугали же вы нас! — воскликнула служанка. — Мы уже думали, вы не очнетесь. Вы же пролежали так всю ночь, а сейчас скоро двенадцать.