Хосе Васконселос - Моё дерево Апельсина-лима

— Как дон Ладислао и другие называют тебя в забегаловке…

Он сжал кулак, притворяясь, что рассердился в шутку.

— Знаешь, ты самый смелый в мире, которого я знаю. Хочешь называть меня Португа, не так ли?

— Так это более дружественно.

— Это все, что желаешь? Пусть будет так. Я разрешаю тебе. А сейчас поехали, а?

Он завел мотор автомобиля и ехал некоторое время, задумавшись. Высунул голову из окошка и осмотрел дорогу. Никого не было.

Открыл дверцу машины и приказал:

— Выйди.

Я подчинился и последовал за ним до задней части машины. Он указал на выступающее колесо.

— Теперь, держись хорошо. Но будь осторожен. Я крепко уселся, «летучей мышью», счастливый от жизни.

Он сел в машину и медленно поехал. Через пять минут остановился и вышел посмотреть на меня.

— Тебе нравиться?

— Как будто, в каком-то сне!

— Теперь, хватит. Поедем, а то уже начинает смеркаться. Тихо надвигалась ночь и вдалеке цикады пели в зарослях колючего кустарника, объявляя о еще большей жаре.

Автомобиль мягко скользил.

— Ладно. Отныне и впредь не будем больше говорить о том деле. Согласен?

— Никогда больше.

— Единственно, что бы я хотел знать, когда придешь домой, то, как ты объяснишь, где был все это время?

Я думал об этом. Скажу, что был на занятия по Катехизису. Сегодня четверг?

— С тобой невозможно. Ты находишь выход из всего.

Я подвинулся к нему близко и положил голову на его плечо.

— Португа!

— Да…

— Я никогда больше не хочу быть далеко от тебя, знаешь?

— Почему?

— Потому что ты самый лучший человек в мире. Никто не обижает меня, когда я рядом с тобой и чувствую «солнце счастья внутри моего сердца».

— Согни здесь. Теперь отрезаешь бумагу ножичком, аккуратно по сгибу.

С мягким звуком острие ножа разделило бумагу.

А сейчас заклеивай хорошо по границе, оставляя эту кромку. Вот так.

Я был рядом с Тотокой и учился делать шар. После того, как все было заклеено, Тотока прикрепил шар за верхнюю часть бельевой веревкой к палочке.

— Только, когда он хорошо высохнет, можно будет делать отверстие. Запомнил, ишачок?

— Да, запомнил.

Мы уселись на пороге кухни, и смотрели, как разноцветный шар медленно высыхает. Тотока войдя в роль учителя, продолжал объяснять:

— Китайский воздушный шар можно сделать, только после большой практики; в начале, надо делать из двух долек, это намного проще.

— Тотока, если я сам сделаю шар, ты сделаешь отверстие в нем?

— Смотря, что я буду иметь.

Он уже собирался извлечь выгоду. Поживиться моими шариками или коллекцией карточек артистов кино, которая «никто не мог понять, почему она так росла».

— Черт побери, Тотока, когда ты у меня что-нибудь просишь, то я даже дерусь за тебя.

— Ладно. На первый раз сделаю бесплатно, а если ты не запомнишь, то в следующие разы дашь мне что-нибудь в обмен.

— Согласен.

В этот момент я поклялся, что постараюсь запомнить все так хорошо, чтобы он никогда больше не притронулся к моим шарам.

С этого времени, мысль о моем воздушном шаре не выходила у меня из головы. Я должен был сделать «мой» шар. Представляя, какой это будет сюрприз для Португи, когда расскажу ему о своем проекте. Восхищение Ксуруруки, когда он увидит раскачивающийся в моих руках шар.

Преисполненный своей идеей, я наполнил карманы шариками и карточками, которых у меня было по две, и вышел на улицу заработать. Я хотел продать их подешевле, чтобы купить хотя бы два листа тонкой бумаги.

— А ну, давай, люди! Пять шариков за десять сентаво. Новенькие, как только с магазина!

И ничего.

— Десять карточек за десять сентаво. Вы не купите по такой цене даже в лавке доньи Лоты.

И ничего. Вся малышня была совершенно без денег. Прошел улицу Прогресса, сверху и донизу, предлагая свой товар. Навестил улицу Барона Капанемы почти бегом, и ничего! А если заглянуть в дом к Диндинье? Она была там, но не проявила интереса.

— Я не хочу покупать карточки с артистами. Лучше сохрани их. Потому что завтра придешь просить деньги, чтобы купить другие.

Наверняка у Диндиньи не было денег.

Я вернулся на улицу и посмотрел на свои ноги. Они были грязные, вобрав в себя столько пыли с улиц. Посмотрел на солнце, оно начинало садиться. И в это время случилось чудо.

— Зезé! Зезé!

Это был Биринкиньо, который бежал, как сумасшедший в моем направлении.

— Ищу тебя повсюду. Ты продаешь?

Я тряхнул карманами, чтобы шарики пошевелились.

— Давай присядем.

Мы сели, и я сразу же вывалил на землю весь свой товар.

— Сколько?

— Пять шариков за десять сентаво и десять карточек по той же цене.

— Это дорого.

Я уже начинал злиться. Подлый вор! Дорого, когда все продают пять карточек и три шарика за туже цену, что прошу я! Я начал собирать все в карманы.

— Подожди. Я могу выбрать?

— Сколько у тебя?

— Триста рейсов. Я могу потратить до двухсот.

— Хорошо, дам тебе шесть шариков и две карточки.

Влетел в лавку «Нищета и голод». Никто уже не помнил «ту сцену». Был только дон Орландо, разговаривавший с прилавком. Когда на Фабрике прогудит, тогда да, люди придут выпить глоток, а так никто не зайдет.

— У вас есть тонкая бумага?

— А у тебя есть деньги? За счет твоего отца ничего больше не получишь.

Я не обиделся. Только показал две монеты в один тостао.

— Есть только розовая и желтого цвета.

— Только?

— В сезон воздушных змеев вы лично брали все. Но разве есть разница? Что, разве воздушные змеи разных цветов не поднимаются одинаково?

— Это не для воздушного змея. Я буду делать свой первый шар. И хочу, чтобы мой первый шар был самый красивый на свете.

Нельзя было терять время. Если побегу в лавку Чико Франко, то потеряю много времени.

— Ладно, возьму это.

Сейчас все было по-другому. Я поставил стул рядом со столом и посадил на него Луиса, чтобы он мог все хорошо видеть.

— Ты будешь сидеть спокойно, обещаешь? Зезе будет делать сложнейшую вещь. Когда ты вырастешь, я научу тебя и ничего с тебя не возьму.

Начало быстро темнеть и я работал. На фабрике зазвучал гудок. Надо было поторопиться. Жандира уже ставила тарелки на стол. Она считала, что нас надо было накормить пораньше, чтобы затем мы не беспокоили старших.

— Зезé!.. Луис!..

Крик был такой силы, как будто кто-то находился в Мурунду [33] Поговорка «estivesse lá pelos lados do Murundu» — бук. находиться на горе), т. е. находиться очень далеко. . Спустил Луиса со стула и сказал ему:

— Иди ты первый, я тоже уже иду.

— Зезé!.. Иди немедленно или увидишь!

— Уже иду!

Чертовка была в плохом настроении. Наверное, поссорилась с кем-либо из своих ухажеров. С конца или начала улицы.

Как, некстати, хвост уже высыхал, а крахмал склеивал пальцы, затрудняя работу.