Кемаль Орхан - Брошенная в бездну

– Мамочка, – перебил её Мазхар поднимаясь, – нам с Нериман-ханым пора идти в суд.

– А у тебя есть свекровь, дитя моё? – не унималась Хаджер-ханым.

– Да, была, ханым-эфенди.

– Ну и как вы с ней жили?

– О, со свекровью мы жили душа в душу.

Хаджер-ханым повернулась к сыну:

– Вот видишь, какие бывают невестки! И красавица, и умница! Тебе бы такую и привести в наш дом. А твоя жена? Смотреть не на что! Так он ещё, видите ли, тайком от меня купил ей бриллиантовый перстень!..

Мазхар сделал нетерпеливое движение. Женщины поднялись. Из конторы они вышли все вместе. Хаджер-ханым отправилась домой, а Мазхар и Жале сели в фаэтон.

– Ну и бедовая у вас мамаша!

Мазхар не слыхал, что сказала Жале. У него разболелась голова, а приподнятое настроение, в котором он ещё недавно пребывал, сменилось непонятным беспокойством. Жале заглянула ему в глаза, и её ресницы испуганно дрогнули.

– Что с вами?

Он поморщился, словно от боли:

– Грубый, вульгарный разговор неотёсанной женщины! А её размалёванное лицо? Ну на что всё это похоже? Нериман, ради аллаха, какое всё это произвело на тебя впечатление?

– Думаю, что краситься ей не по возрасту. А вообще, представляю себе, сколько вам приходится от неё терпеть.

– Я очень несчастлив! С одной стороны, такая мать, с другой – жена…

– Она говорила о каком-то перстне.

– Сущие пустяки! Я подарил жене перстень и не велел показывать его матери. Это было сделано без всякой задней мысли. Ведь мать считает меня своей собственностью. Вот я и не хотел давать лишний повод для раздражения. Она и так очень ревнует к невестке… Конечно, ей пришлось нелегко… Она даже замуж не вышла из-за меня.

– Не огорчайтесь! Я не вижу серьёзной причины для расстройства. Это в конце концов касается их двоих. Мне кажется, во многом виновата ваша жена. Она, верно, очень доверчива.

– Даже слишком. Ну зачем она сказала матери о перстне?.. Всегда молчит, смотрит исподлобья, а тут вдруг разболталась…

– А вы уверены, что сказала она?

– Кто же ещё? Откуда узнала мать, что я велел жене скрыть от неё покупку?..

Фаэтон выехал за город и, сделав большой круг, возвратился к конторе.

Солнце медленно садилось в притихшее море, бросая последние лучи на синевшие вдали горы. Мазхар и Жале рука об руку вошли в контору, сопровождаемые любопытными взглядами торговцев из соседних лавчонок…

Стемнело. Жале заторопилась. Ей надо было переодеться к вечеру. А Мазхару не хотелось идти домой. Он понимал, что раздула всю эту историю мать, но и Назан, конечно, была виновата…

Дверь он открыл своим ключом и стал медленно подниматься по лестнице, всё ещё не решив, как поступить. В столовой ему попался Халдун. По лицу отца мальчик догадался, что он не в духе, и убежал в кухню.

– Папа пришёл, – прошептал Халдун, хватаясь за подол матери.

Назан почуяла недоброе ещё раньше, когда свекровь возвратилась домой в отличном расположении духа. Услышав, как Мазхар дёрнул дверь, она поняла, что предстоит буря.

– Назан! – глухо позвал Мазхар.

Она подбежала. Халдун засеменил своими толстыми ножками за матерью.

Хаджер-ханым прислушивалась, притаясь за занавеской. Всё более волнуясь, она приоткрыла дверь своей комнаты и высунула голову. Сейчас – она в этом не сомневалась – раздадутся вопли невестки.

Не снимая шляпы и заложив руки за спину, Мазхар метался по комнате. И хотя жена уже давно вошла и стояла, прижав руки к груди, он словно не замечал её.

Наконец он остановился.

– Разве я не предупреждал тебя, что мать ничего не должна знать о перстне? – спросил он, не поднимая головы.

– Но ведь я ей ничего не сказала, – заикаясь, пролепетала Назан.

– Так кто же тогда ей сказал? – загремел Мазхар. – Лгунья! И не стыдно тебе обманывать меня? – кричал он, подступая к Назан.

Только ужас, который был написан на лице жены, заставил его сдержаться. Самое лучшее, что он мог сделать, это забрать перстень и вернуть его ювелиру. Нет, она недостойна такого подарка!

– Принеси мне его!

– Перстень? – переспросила Назан, ещё больше заикаясь.

– Да, перстень!

Назан поняла, что погибла. Она была совершенно пришиблена и, сама не зная зачем, вновь открыла крышку сундука… Найти перстень не было никакой надежды. Сколько раз она рылась здесь, выбрасывала и трясла все узлы. И всё напрасно! Но что было делать? Назан снова начала вытаскивать узлы. Мазхар, заложив руки за спину, ходил из угла в угол.

– Скоро ли дашь ты мне перстень? – вспылил он. – Чего копаешься в узлах?

– Я ищу…

– Что ищешь?

– Перстень.

Мазхар даже побелел от негодования:

– Да в своём ли ты уме? Перстень – не иголка, чтобы затеряться! Ведь он в футляре.

Назан тяжело вздохнула.

– Где перстень?

Назан зарыдала.

– Его нет, – шептала она сквозь слёзы. – Он пропал вместе с футляром…

– Пропал?!

Мазхар уже более не владел собой. Посыпались пощёчины, удары, пинки.

Назан упала на пол. Изо рта и носа показалась кровь. Халдун закричал и заплакал. Он пытался даже схватить отца за ногу.

– Не бей, не бей маму!

Дверь отворилась. На пороге стояла Хаджер-ханым.

– Что случилось, сынок? Что тебя так расстроило? – елейным голоском запела она.

– Чёрт бы вас всех побрал! Клянусь аллахом, надоели вы мне все! – крикнул Мазхар и выбежал из комнаты.

Тут даже Хаджер-ханым струхнула. Она придвинулась к невестке и притворно смиренным голосом запричитала:

– Сижу я у себя, никого не трогаю, намаз совершаю. И вот тебе на! Впутали меня в какую-то историю. Ты видишь, аллах!.. – она воздела руки к небу. – Но что всё-таки случилось? Почему он поднял такой шум?

Назан не отвечала и продолжала тихо плакать. В дверь постучали.

– Вставай, поднимись с пола, вымой лицо! – приказала Хаджер-ханым и пошла открывать дверь. Это была Наджие.

– Что тут у вас произошло? – спросила она, с любопытством оглядываясь вокруг.

– Сын побил невестку.

– За что же?

– Эта размазня потеряла перстень. Сама понимаешь, как сын рассердился. Ведь он заплатил столько денег. Но стоило надеть ей перстень на палец, как он словно сквозь землю провалился.

– А как же Мазхар-бей узнал, что перстень пропал?

– Понятия не имею… Вернулся из конторы сам не свой. Слышу, зовёт жену в спальню… Я в это время готовилась совершить вечерний намаз. Стелю себе коврик и вдруг – что такое? Шум, крик… Истинное светопреставление! Насилу успокоила сына. Если бы не я, он бы её наверняка убил.

Наджие заглянула в спальню. Лампа не была зажжена. В полумраке Наджие увидела Назан. Она сидела на полу среди разбросанных узлов и беззвучно плакала.

Хаджер-ханым потянула Наджие за руку:

– Оставь её в покое, пусть поплачет! Лучше пойдём, посидим у меня.