Анатоль Франс - Граф Морен, депутат

Тут мне стало до очевидности ясно, что, если только не быть врагом самому себе, самым несообразительным и ограниченным человеком, короче говоря — дубиной, я должен отказаться от всякой мысли о жалованье. В знак согласия я кивнул головой. Сейчас же я мог поздравить себя с удачей: г — н Веле ответил на мой кивок многообещающей улыбкой, убедившей меня, что моя карьера сделана. Он медленно расстегнул сюртук, положил руку на сердце, вынул из кармана сигару и предложил ее мне. Это была обыкновенная дешевая сигара. Но недаром говорится, что все дело в том, как дать! Г — н Веле протянул мне сигару таким широким, щедрым, величественным жестом, что я понял: он присудил мне почетную сигару»

С этого дня мы обратили все наше внимание на …ий избирательный округ Сены — и-Марны. По правде сказать, мы. не имели о нем ни малейшего понятия. Когда‑то г — н Веле пил воду из рек всего мира, но никогда не останавливался на берегах Марны. Он поручил мне изучить потребности населения, у которого нам предстояло собирать голоса. Я справился в географических словарях и узнал, что местное население занимается промышленностью и земледелием. Из этого я заключил, что оно нуждается в дожде и солнце и хочет мира. Мой мэтр не повелевал ветрами, приносящими и уносящими тучи, но он был из числа тех благословенных людей, которые преподносят благодарным народам символическую оливковую ветвь. Он часто говорил о братстве народов. Он изрекал: «Возьмите флейту и заиграйте на ней в лесах: послушать вас сбегутся все звери; есть гармония, которая сближает народы: эта гармония и должна зазвучать». Я любовался этим старым храбрецом, покрытым ранами и стремящимся к всеобщему миру. В свою программу он включил отмену воинской повинности и упразднение постоянных армий. Недоверчивые люди, может быть, спросят: как же г — н Веле надеялся разоружить не только нас самих, но и наших соседей? Но я не был недоверчивым человеком, меня охватил восторг и окрылила надежда.

Пока я изучал потребности …го округа Сены — и-Марны, г — н Веле совещался с адвокатами, составлявшими нечто вроде избирательного комитета и государственного совета оппозиции. Я познакомился с дюжиной адвокатов, которые давали г — ну Веле консультации по государственному праву. Ведь нам приходилось бороться с правительственным кандидатом, который силен был благодаря возобновлявшемуся уже много раз мандату и личному положению, — с графом Мореном.

Среди этих юристов я имел удовольствие встретить г — на Фонтане — отца; его можно было принять за римлянина: густые брови, отвислые щеки и квадратный подбородок. На ходу он дружески помахал мне кончиками пальцев, и я был польщен этим знаком внимания, тем более что вокруг него теснились коллеги и слушали его одного. Он не злоупотреблял успехом своих речей: на заседании он произносил не больше четырехпяти фраз и одну из них посвящал сожалениям о славном прошлом театра Французской комедии и восхвалениям пленительной г — жи Аллан.

— Вы, молодежь, ее не знали, — говорил он юным собратьям.

Они расходились, повторяя:

— Фонтане — артист до кончиков пальцев!

Я взглянул на его руки. У него были короткие толстые пальцы и квадратные ногти. Довольно часто его сопровождал сын. И каждый раз спрашивал меня, расшевелился ли я; это меня несколько раздражало; но у него была милая привычка называть меня «мой дружок», и я был вполне счастлив. При этом он мне сообщал:

— Ну и выкинул же штуку ваш граф Морен! Он подарил знамя союзу садовников. Какой цинизм!

Пришлось попросить у Фонтане объяснений, и я возмутился только тогда, когда понял, что этот подарок является неслыханно бесчестным трюком в избирательной кампании.

Между тем наши дела шли хорошо. Группа избирателей предложила в лестных выражениях кандидатуру г — на Веле.

Г — н Веле ответил:

— Моим живейшим желанием было жить среди книг, вдали от мирской суеты. Вы решили по — другому. Спешу ответить на призыв доблестного населения, оказавшего мне честь своим доверием. В политической жизни страны бывают роковые минуты, когда отказ был бы дезертирством. Можете на меня рассчитывать.

Борьба началась. Надо было в ней участвовать. Г — н Веле направил меня в главный город округа в качестве секретаря редакции газеты «Независимый», редактором которой был г — н Сен — Флорентен.

Входя в вагон, я мысленно воскликнул:

«О, если б я мог быть полезным моему дорогому мэтру и узнать потребности населения …го округа Сены — и-Марны!»

Подъезжая к станции, я высунулся в окно. Среди ив протекала серебристая река, исчезая вдали пленительными извилинами, и еще долго по линиям прибрежных тополей можно было угадывать ее повороты. Шпиль и две колокольни, возносившиеся над листвой, обозначали городскую площадь.

Скоро я увидел бульвары и первые дома. Приветливый городок дышал покоем. Он открывался, маленький и светлый, под синим небом, на котором стыли легкие белые облака. Этот вид склонял к отдыху и семейным радостям. А я нес туда общественные распри.

Мне указали на редакцию «Независимого». Она помещалась у вокзала, в низком доме, увитом глициниями. Г — н Сен- Флорентен сидел в своем кабинете. Он писал, сняв пиджак и жилет. Это был великан и самый волосатый человек, какого мне приходилось встречать. Он был черный — пречерньш; при каждом его движении слышался шелест спутанных жестких волос и запах дикого зверя.

При моем появлении он не бросил писать. Потея, тяжело дыша голой грудью, он закончил статью. Только тогда он спросил, что мне угодно; я ответил, что г — н Веле назначил меня секретарем редакции; г — н Сен — Флорентен вытер лоб и сказал:

— Отлично!

Я спросил', в чем будут заключаться мои обязанности.

— Да как везде, — ответил он.

Мне пришлось признаться, что я совершенно чужд журналистике. Вопреки моим опасениям, это мне не только не повредило, но вызвало в нем внезапную благосклонность. Он улыбнулся, протянул мне руку и пригласил отобедать у него дома.

Он дал мне свой адрес и прибавил:

— При входе спросите господина Планшонне: это моя на* стоящая фамилия. Вне этого кабинета больше нет Сен — Флорен- тена, есть Планшонне!

Я пытался расспросить его о кандидатуре г — на Веле, которой я так интересовался. Но он отнесся к этому холодно.

Зато его статья не была холодной. В тот же вечер я ее прочел. Какой огонь! Темой было знамя, преподнесенное официальным кандидатом союзу садовников. С какой силой редактор восставал против развращающих подарков! Он переходил от гнева к иронии и от иронии к гневу. Он метил прямо в графа Морена. В статье граф изображался опасным, лукавым, вероломным человеком; граф занимается темными проделками, строит козни, проявляет в борьбе неукротимую энергию, честолюбие и фанатизм.