Редьярд Киплинг - Собрание сочинений. Том 4. Рикша-призрак. Сказки и легенды. Труды дня

— Здесь пересадка на Винчестер, Эшлот, Неша, Кин и на все станции дороги, ведущей к полям вики.

Как только кит сказал слово «вики», моряк выскочил из его пасти. Надо сказать, что, пока кит плыл, моряк, человек действительно необыкновенно умный и находчивый, вытащил свой нож, разрезал плот на маленькие кусочки, сложил их крест-накрест, крепко-накрепко связал их между собой своими подтяжками (теперь ты понимаешь, почему тебе не следовало забывать о подтяжках?) и таким образом сделал из них решетку. Он взял с собой эту решетку и вставил ее в горло кита. Потом сказал вот какие слова. Ты ведь не слышала, что сказал моряк, так я повторяю тебе его слова: «Этой решеткой я помешаю тебе есть».

Дело в том, что моряк был также и сочинителем. Он ступил на отмель и пошел домой, к своей маме, которая позволяла ему ходить босиком по воде. Через некоторое время он женился и жил долго и счастливо. Долго и счастливо жил также и кит. Но со дня высадки моряка на его родной берег решетка, сидевшая в горле кита, которую он не мог ни выбросить наружу, ни проглотить, мешала ему есть что-нибудь, кроме очень-очень мелких рыбок. Вот потому-то в наше время киты не едят ни взрослых людей, ни маленьких мальчиков, ни маленьких девочек.

Хитрая рыбка уплыла и спряталась в тине, под порогом экватора. Она боялась, что кит на нее рассердится.

Моряк унес с собой свой нож. Когда он шел по морской отмели, на нем были синие холщовые штаны. Подтяжки же остались, помнишь, на решетке. Вот и конец сказочки о ките и хитрой рыбке.

Очень интересна вот эта наша вторая сказка; в ней рассказывается, как на спине у верблюда появился большой горб.

В самом начале, когда земля была совсем новая и животные только-только начали работать на человека, жил да был верблюд. Он поселился в самой середине огромной Воющей пустыни, потому что не хотел работать; кроме того, он и сам любил реветь. Ел он там стебли сухих трав, терновник, ветви тамариска, молочай, разные колючие кусты и ничего не делал. Когда кто-нибудь с ним заговаривал, он отвечал: «Грб»; только «грб», и больше ничего.

В понедельник утром к нему пришла лошадь; на ее спине лежало седло, а во рту у нее были удила, и она ему сказала:

На этой картинке нарисован джинн, волшебник; он начал колдовать, и после этого колдовства на спине верблюда явился горб. Сначала джинн провел по воздуху пальцем черту, и она стала твердой; потом он сделал облако, потом яйцо; яйцо и облако ты увидишь на картинке в самом низу. Сейчас же явилась волшебная тыква, которая превратилась в огромное белое пламя. Вот тогда-то джинн взял свой волшебный веер, стал им раздувать пламя и раздувал его до тех пор, пока оно не превратилось в волшебный костер. Волшебство джинна было хорошее и доброе, хотя из-за него у верблюда появился на спине горб; но ведь верблюд получил горб только потому, что был очень ленив. Этот джинн присматривал за всеми пустынями; он был один из самых милых джиннов, а потому ни за что не сделал бы ничего по-настоящему недоброго.

Это стоит джинн, который заведует всеми пустынями, он колдует своим волшебным веером. Верблюд жует ветку акации; он только что лишний раз сказал «грб» (джинн предупредил его, что не нужно повторять это слово слишком часто), и вот появляется горб. Длинная полоса, которая, видишь, походит на полотенце и поднимается из чего-то вроде луковицы, — волшебное пламя; на его изгибе лежит горб. Горб отлично уместится на плоской спине верблюда. Сам верблюд до того усердно любуется своим прекрасным образом, который отражается в воде, что не замечает происходящего.

Ниже большой картинки — маленькая. На ней нарисован молодой мир. Ты видишь два дымящихся вулкана; несколько других гор; несколько камней; озеро и черный остров, а также извилистую реку; еще разные разности и, наконец, ноев ковчег. Я не мог нарисовать всех пустынь, которыми заведовал джинн, поэтому нарисовал только одну, зато это — самая пустынная пустыня.

— Послушай-ка, верблюд, пойдем, побегай, как все мы, лошади.

— Грб, — ответил верблюд; лошадь ушла и сказала об этом человеку.

Вот к верблюду пришла собака; она принесла в зубах палку и сказала:

— Послушай, верблюд, пойдем-ка со мной; отыскивай разные вещи и носи их, как мы, остальные.

— Грб, — фыркнул верблюд; собака убежала и рассказала все человеку.

Теперь к верблюду пришел бык; на его шее лежало ярмо, и он сказал:

— Послушай-ка, верблюд, пойдем и начни пахать, как мы, остальные.

— Грб, — сказал верблюд; бык ушел и рассказал все человеку.

В этот день вечером человек позвал к себе лошадь, собаку и быка и, когда они пришли, сказал им:

— Бедные вы трое, мне очень жалко вас; но верблюд, который говорит только «грб», не может работать; если бы он мог что-нибудь делать, он был бы здесь; поэтому я оставлю его в покое; вы же должны работать в два раза больше, чтобы заменить его.

Трое очень рассердились; они собрали совет на самом краю пустыни; скоро к ним подошел ленивый верблюд; он пожевал стебель молочая, посмеялся над ними, потом сказал «грб» и опять ушел.

В это самое время появился джинн, который заведует всеми пустынями; он ехал на катившемся облаке пыли. (Все джинны всегда путешествуют таким образом, потому что они волшебники.) Увидя троих, он остановился, чтобы поговорить с ними.

— Джинн, начальник всех пустынь, — сказала лошадь, — скажи, неужели справедливо, чтобы одно существо ничего не делало, когда весь мир такой новый и молодой?

— Конечно, нет, — сказал джинн.

— Так знай же, — проговорила лошадь, — что в самом центре твоей Воющей пустыни живет существо (кстати, оно тоже любит громко кричать и реветь), существо с длинной шеей и с длинными-предлинными ногами; оно с утра понедельника ровно ничего не сделало. Только подумай, оно не хочет бегать, как мы, лошади.

— Фюить, — свистнул джинн, — клянусь всем золотом Аравии, это животное — мой верблюд. Ну а что он сказал тебе?

— Он сказал «грб», — ответила собака, — и он не хочет носить тяжестей.

— А верблюд сказал еще что-нибудь?

— Нет, только «грб», и не хочет пахать, — вставил свое замечание бык.

— Очень хорошо, — проговорил джинн. — Он твердит «грб»? Хорошо же, я ему задам славный «грб», только подождите немного.

Джинн окутал себя пылью, укатил дальше по степи и скоро увидел верблюда. Верблюд ровно ничего не делал и только смотрел на свое отражение в луже воды.