Шарль де Костер - Фламандские легенды

Прочитав ему эти письмена, маленький человечек исчез.

Вдруг Злонравный услышал печальный голос:

– Хочешь ли ты обрести силу и красоту в смерти, в крови и слезах?

– Хочу, – ответил Галевин.

– Сердце честолюбца, каменное сердце! – произнес голос.

Больше Галевин ничего не услышал.

И он до тех пор глядел на серп, пока Шантеклер не разбудил своим пением кур.

Злонравный очень обрадовался и стал размышлять, в чьем сердце – маленькой девочки или девушки-невесты – найдет он обещанное и сможет ли он, наконец, утолить свою жажду почестей и могущества.

Он направился к деревушке, где, как ему было известно, жили девушки разного возраста, и стал дожидаться утра.

На заре из хижины вышла девочка лет девяти и принялась собирать и ломать хворост.

Галевин запел песню и, пойдя навстречу девочке, показал ей серп.

Увидев серп, она в ужасе закричала и со всех ног пустилась бежать.

На Галевин нагнал девочку и силой привел ее в свой замок.

На мосту перед замком стояла его мать.

– Зачем, Урод, привел ты сюда это дитя? – спросила она.

– Затем, чтобы прославить наш род, – отвечал он.

И мать, решив, что он не в своем уме, пропустила его. Галевин поднялся к себе, рассек тело девочки под едва набухшей левой грудью, вынул серпом ее сердце и выпил из него кровь.

Но силы от этого у Галевина не прибавилось. И, горько заплакав, он сказал:

– Серп меня обманул.

И выбросил тело и сердце девочки в ров.

Мать Галевина видела, как упали в воду бедный трупик и бедное сердце ребенка, и велела их ей принести.

Разглядывая сердце девочки и ее изувеченное тело, раненное под левой грудью, мать ужаснулась при мысли, что Сиверт, ее первенец, занимается колдовством.

Она вложила сердце девочки обратно ей в грудь и приказала похоронить ее достойно и по-христиански: накрыть ей лицо погребальным покровом с красиво вышитым крестом, а затем, опустив бедняжку в могилу, отслужить мессу за упокой ее души.

Глубоко опечаленный, упал Галевин на колени и воскликнул:

– Увы! неужто колдовские чары бессильны? Я пел, а она не пришла на мою песню. Что теперь прикажешь мне делать, Повелитель камней? Если надо ждать до ночи, я буду ждать. Тогда солнце не будет тебе мешать, ты снова обретешь свою власть, ты подаришь мне силу и красоту и пошлешь девушку, какая мне нужна.

Едва наступила ночь, как он начал бродить вокруг хижин, петь и выглядывать, не идет ли к нему какая-нибудь девушка.

Вдруг он увидел при ярком свете луны дочь Клааса, несчастного дурачка по прозвищу Пёсо-бой, ибо каждую встречную собаку он бил чем попало, крича, что «проклятые псы украли у него все волосы и должны ему их вернуть».

Девушка эта нежно заботилась о своем отце и, хотя была очень хороша собой, не хотела выходить замуж, говоря:

– Ведь он дурачок, я не могу бросить его.

И видя, как она добра, каждый давал ей, кто чем богат: сыру или бобов, а кто ломоть китового языка, и дочь с отцом жили, не зная голода.

Злонравный неподвижно стоял на опушке леса и пел. Девушка пошла прямо на его песню и упала перед ним на колени.

Он повернулся и зашагал к себе домой, она – вслед за ним, не проронив ни слова, и они вместе вошли в замок.

На лестнице Галевин столкнулся с братом, которым только что возвратился с охотны, затравив кабана.

– Что я вижу? Урод намерен подарить нам ублюдка? – насмешливо спросил он. – А ты, красотка, верно, по уши влюбилась в моего урода-братца, раз так покорно идешь за ним? Взяла бы лучше меня! Удовольствия, право, ты получила бы больше.

Но Сиверт Галевин в бешенстве ударил брата копьем по лицу и взбежал по лестнице в свой покой.

Боясь, что брат бросится за ним, сир Галевин запер двери и раздел девушку донага – такой ему явилась в его видении дева в лесу. И дочь Клааса сказала, что ей холодно.

Он полоснул ее золотым серпом под левой грудью.

И когда она испустила предсмертный крик, сердце ее упало на лезвие золотого серпа.

И Злонравный увидел, как из каменной стены вышел маленький человечек, который, ухмыляясь, сказал:

– Сердце на сердце – вот где сила и красота! Галевин повесит девушку на Виселичном поле. И тело ее будет висеть там, покуда не пробьет час божьего суда.

И сказав это, опять ушел в стену.

Сир Галевин положил сердце девушки к себе на грудь и услышал, как оно громко стучит, прирастая к его коже. Вдруг его согбенный стан распрямился, а рука исполнилась такой силы, что, пожелав испытать ее крепость, он сломал тяжелую дубовую скамью. И взглянув в зеркало, не узнал себя – таким красавцем он стал.

И он почувствовал в своей крови буйный пламень юности. Он спустился по лестнице в залу, где за ужином сидели его отец, мать, брат и сестра.

Никто из них не узнал бы Галевина, если бы не его голос, который ничуть не изменился.

И мать, встав с места, подошла к нему, чтобы лучше его разглядеть.

И он сказал ей:

– Женщина, я твой родной сын, Сиверт Галевин Непобедимый!

Но брат его, которого он перед тем ударил по лицу, крикнул:

– Будь проклят ты, Непобедимый! – и кинулся на него с ножом.

Однако нож разбился, словно стеклянный, коснувшись тела Злонравного. Тогда младший брат обхватил старшего руками, но Сиверт смахнул его с себя, как гусеницу, и отбросил далеко в сторону.

Младший снова кинулся на старшего – головой вперед, как баран, но едва он ударился о тело Галевина, как рассек себе голову и по лицу его потекла кровь.

Тут отец, мать, окровавленный брат и сестра упали на колени перед Галевином, прося у него прощения и умоляя дать им богатство, раз он обладает такой великою силой.

– Хорошо, – сказал он, – все исполню.

На другое утро, одевшись и вооружившись серпом (теперь он презирал другое оружие, ибо его сила была в колдовстве), сир Галевин отнес труп девушки на Виселичное поле и повесил его.

Потом он поскакал на коне в город Гент.

Благородные дамы и девицы, а также простые девушки-горожанки, видя его на вороном коне, спрашивали друг дружку:

– Кто этот прекрасный всадник?

– Сиверт Галевин, – гордо отвечал он, – тот самый, кого прежде называли Уродом.

– Как бы не так! – смеялись самые бойкие, – шутить изволите, сеньор, разве лишь добрая фея вас так преобразила, что и узнать нельзя.

– Да, – отвечал он, – я даже завел с ней любовные шашни, а коли захочу, заведу шашни и с вами.

И дамы и девицы нисколько не гневались на него за такие речи.

И он отправился к ломбардскому ювелиру, который не раз ссужал его деньгами всего на сумму в сто двадцать флоринов. Но ювелир не узнал его.