Шарль де Костер - Фламандские легенды

Когда Сметсе умер, душа его в одежде кузнеца должна была пройти через ад. Подойдя к воротам ада, Сметсе увидел в открытых окнах чертей, которые когда-то напугали его, показавшись над рекой Лис, а сейчас изо всех сил терзали и мучали бедных грешников. Сметсе подошел к привратнику, но тот, увидя его, завопил дурным голосом:

– Сметсе здесь, Сметсе Смее, коварный кузнец!

И не захотел его впустить. Услышав шум, монсеньор Люцифер и госпожа Астарта со всем своим двором подбежали к окнам, и все черти – следом за ними.

И в испуге все закричали:

– Затворите двери, это Сметсе колдун.

Сметсе вероломный кузнец, Сметсе сокрушитель бедных чертей! Если он войдет сюда, он все перепортит, все перевернет, все перебьет! Проваливай, Сметсе!

– Господа, – сказал Сметсе, – если я пришел сюда поглядеть на ваши рожи, которые не так уж красивы, можете мне поверить, то совсем не для своего удовольствия! Да и нет у меня никакого желания заходить к вам. Не поднимайте такой шум, господа черти!

– Ишь ты, красавчик кузнец! – отвечала госпожа Астарта, – сейчас ты прячешь свои коготки, а как попадешь в наше жилище, так сразу их выпустишь. Ты нам покажешь, как ты зол и коварен, и всех нас убьешь: меня, моего доброго супруга, моих друзей! Поворачивай назад, Сметсе, поворачивай!

– Сударыня, – сказал Сметсе, – вы самая красивая дьяволица из всех, мною виденных, но это еще не дает вам основания так дурно судить о намерениях ближнего.

– Послушайте только этого добряка! – возмутилась госпожа Астарта, – как он умеет прятать свою низость за медовыми речами! Гоните его, бесы, только не причиняйте ему большого вреда!

– Сударыня, – сказал Сметсе, – благоволите меня выслушать!

– Поворачивай, кузнец! – заорали черти и стали кидать в него горящими углями, раскаленными докрасна камнями и всем, что попадало им под руку. И Сметсе пустился от них наутек.

Через некоторое время он очутился у стен чистилища. Напротив вела вверх лестница с надписью внизу: «Эта дорога ведет в рай».

И Сметсе, очень обрадовавшись, начал подниматься по лестнице, сплетенной из золотых нитей, где местами выпирали острые шипы, подтверждая тем самым слова господни: «Широка дорога в ад, трудна и мучительна дорога в рай».

И правда: Сметсе очень скоро ободрал себе ноги в кровь. Но он все-таки шел неустанно все вверх и вверх и остановился лишь, когда насчитал тысячу тысяч ступенек и уже не видел ни ада, ни земли. Тут ему захотелось пить; но пить было нечего, и он уже помрачнел, как вдруг рядом с ним проплыло облачко, и он с радостью его проглотил. Облачко это показалось Сметсе не столь восхитительно вкусным, как кружечка брёйнбиира, но он утешился, подумав, что нельзя же всюду и везде жить в свое удовольствие. Поднимаясь по ступенькам, он вдруг заметил, что с трудом придерживает на голове свою шапку. То задул коварный осенний ветер, который мчался на землю, чтобы сорвать последние листья с деревьев, и так сильно тряхнул Сметсе, что бедняга чуть не свалился вниз. Едва буря унялась, как Сметсе почувствовал, что проголодался, и очень пожалел о добром куске говядины, копченном на сосновых шишках, – спасительной пище бездомных странников. Но он несколько приободрился при мысли, что не может ведь человек все предусмотреть.

Неожиданно он заметил страшного орла, который летел к нему с земли. Орел, вероятно, принял Сметсе за жирного барана и теперь парил над ним, собираясь устремиться на него, как пуля из мушкета. Но славный кузнец был не трусливого десятка: он вовремя отскочил и, схватив птицу, проворно свернул ей шею. Продолжая свой путь, Сметсе ощипал с нее перья и съел несколько кусочков сырого мяса, хотя нашел его жестковатым. Однако, вооружившись терпением, он доел мясо до конца за неимением другого. И вот так, терпеливо и мужественно, он шагал все выше и выше много дней и ночей, не видя ничего, кроме синевы небес и бесчисленных солнц, лун и звезд над головой, под ногами, справа и слева, словом – везде. И ему чудилось, что он находится в центре прекрасного шара, внутренние стенки которого окрашены дивной лазурью, усеянной всеми этими солнцами, лунами и звездами. И великое это безмолвие и беспредельность испугали его.

Но тут внезапно Сметсе охватило сладостное тепло, он услышал благозвучные голоса, отдаленную музыку, шум работ и увидел огромный город, окруженный стенами, над которыми возвышались дома, деревья и башни. И ему показалось, что он, помимо своей воли, стал подниматься быстрее; сойдя с последней ступеньки, он оказался у ворот города.

– Клянусь Артевелде! – сказал Сметсе, – передо мною рай.

И он постучал в ворота. Святой Петр вышел отворить.

Сметсе немножко оробел, глянув на исполинскую фигуру доброго святого, на его густые волосы, рыжую бороду, широкое лицо, высокий лоб и пронизывающие глаза, которые, казалось, видели человека насквозь.

– Ты кто? – спросил святой.

– Святой Петр! – сказал кузнец, – я Сметсе Смее, проживал раньше в Генте, на Луковичной набережной, а сейчас прошу вас позволить мне войти в ваш рай.

– Нет, – отвечал святой Петр.

– Ах, сударь, – жалобно сказал Сметсе, – если это потому, что я при жизни продал душу дьяволу, то смею вас уверить, что я глубоко раскаялся, вырвался из его когтей и ничего из богатств его себе не оставил.

– Кроме мешка, полного золотых, – отвечал святой Петр, – и посему ты сюда не войдешь!

– Сударь, я не так виновен, как вы думаете: мешок остался у меня в доме, потому что был освящен, и я решил, что могу его сохранить. Смилуйтесь надо мной, я не ведал, что творил. Благоволите также принять в соображение, что я пришел из дальней стороны, очень утомился и охотно отдохнул бы в вашем добром раю.

– Сматывай удочки, кузнец! – сказал святой Петр, держа ворота в рай полуоткрытыми.

Однако же Сметсе проскользнул в эту щель, быстро снял с себя кожаный передник, сел на него и заявил:

– Сударь, я сижу на своем добре, вы не можете согнать меня с него.

Святой Петр приказал отряду ангелов, вооруженных алебардами, прогнать кузнеца, что они незамедлительно сделали.

Однако же Сметсе не переставал громко стучать кулаками в ворота, жаловаться, плакать и кричать:

– Сударь, сжальтесь надо мной, разрешите, пожалуйста, войти, я раскаиваюсь во всех грехах, что совершил, и даже в тех, что не совершил. Сударь, дозвольте мне войти в благословенный рай, сударь…

Услышав его, святой Петр высунул голову из-за стены и сказал:

– Кузнец, если ты будешь еще так шуметь, я прикажу отправить тебя в чистилище!

И бедный Сметсе, умолкнув, уселся на свое место, и так провел несколько печальных дней, глядя на входящих в рай.