Уильям Моэм - Лиза из Ламбета

— Салли, выходи!

— Сейчас! — крикнула Салли. — Уже иду!

— К Рождеству как раз поспеешь! — весьма остроумно отвечала Лиза.

На лестнице раздался дробный топот, Салли выскочила из парадного в объятия подруги. Девушки принялись дурачиться, пародировать героинь мелодрамы, которую недавно смотрели.

— Дорогуша моя дорогая! — произнесла Лиза, целуя Салли и с восторгом прижимая к груди.

— Прелесть моя прелестная! — в тон отвечала Салли.

— Как нынче поживает ваша светлая светлость?

— О, — с воодушевлением отозвалась Салли, — первоклассно поживает; надеюсь, ваше величавое величество тоже здорово?

— К огромному сожалению, у моего величавого величества нынче колики.

Салли была тоненькая, миниатюрная девушка, с рыжеватыми волосами, синими глазами и вся в веснушках. Рот имела большой, зубатый; зубы, квадратной формы и устрашающего вида, сидели широко и, казалось, могли с легкостью перегрызть железный прут. Оделась Салли, как и Лиза, в коротковатое черное платье, лиф которого прошел все стадии естественного старения — сперва позеленел, затем посерел, наконец пожелтел. Рукава были закатаны до локтей, талия повязана передником, во время о но белым, теперь возмутительно грязным.

— На что тебе эти фигли в волосах? — поинтересовалась Лиза, указывая на папильотки Салли. — Со своим куда-то собираешься?

— Не, я нынче весь день дома.

— Тогда зачем накрутилась?

— Затем, что завтра мы с Гарри едем в Чингфорд.

— На платформе, которая от «Красного льва» отправляется?

— Ага. Ты едешь?

— Вот еще!

— Почему? Раскрутила бы своего Тома. Ему только свистни, он в лепешку расшибется, чтоб тебе угодить.

— Он приглашал, да я отказала.

— Отказала? Почему?

— Я не могу больше с ним гулять.

— Не можешь — не гуляй. А в Чингфорд съезди.

— Как ты не понимаешь… Вот смотри: ты едешь с Гарри, верно?

— Верно.

— И вы с ним скоро поженитесь, так?

— Так.

— Ну а я не могу поехать с Томом, а после бросить его.

— Ну и дура!

Девушки вместе добрели до Вестминстер-Бридж-роуд, где Салли ждал ее парень. Возвращалась Лиза одна. Ей надо было поспеть с обедом, но шла она медленно, поскольку знала всех соседей (нынче они, как и накануне, сидели у дверей, только были по большей части заняты — кто чисткой картофеля, кто лущением гороха) и не могла пройти мимо без того чтоб не остановиться и не перекинуться словечком. Все на улице любили Лизу и с удовольствием болтали с ней. «Славная эта Лиза, — говорили они, когда Лиза скрывалась из виду, — сейчас такую девушку редко встретишь».

Со стариками Лиза говорила о болезнях, матерей семейств деликатно расспрашивала о младенцах, народившихся и ожидаемых; малышня цеплялась за ее юбку, звала поиграть, и Лиза снисходительно держала конец веревочки, пока замурзанные девчушки неизменно запутывались уже на третьем прыжке.

Лиза практически добралась до дома, когда услышала в свой адрес «Доброе утро!».

Она оглянулась и узнала человека, насчет которого Том утверждал, что его имя Джим Блейкстон. Блейкстон сидел на табурете и качал на каждом колене по малышу. Лизе вспомнилось, какая жесткая у него борода; кроме бороды, сохранилось впечатление как от чего-то большого. Теперь она видела, что Блейкстон действительно крупный, высокий, широкий в кости; еще она отметила грубоватые, мужественные черты лица и славные карие глаза. Прикинула, что Блейкстону, должно быть, лет сорок.

— Доброе утро! — повторил Блейкстон, поскольку Лиза остановилась и смотрела на него.

Лиза сконфузилась до пунцового оттенка щек и невозможности вымолвить хоть слово.

— Ну, чего смотришь, будто я съесть тебя собираюсь? Не бойся, я девчонок не ем, — ободрил Блейкстон.

— Вы кто? Я вас не боюсь.

— Что ж тогда покраснела? — по существу заметил Блейкстон.

— Просто нынче жарко.

— Значит, не злишься, что я тебя вчера поцеловал?

— Я не злюсь, хоть это с вашей стороны наглость.

— А что было делать? Ты сама мне в руки бросилась.

— Ничего я не бросилась. Это вы мне дорогу заступили. Поймали меня.

— И расцеловал, покуда ты не очухалась. — Он осклабился, явно от приятных воспоминаний. — Что ж, Лиза, — продолжал Блейкстон, — раз я тебя против воли поцеловал, тебе лучший способ отомстить — поцеловать меня по своему желанию.

— Чтоб я с вами целовалась? — Лиза даже рот открыла от возмущения. — С этаким нахалом?

При появлении Лизы Блейкстон перестал качать детей, и теперь они требовали продолжить забаву.

— Ваши? — спросила Лиза.

— Мои, да только есть и еще.

— Сколько всего?

— Пятеро. Старшей дочке пятнадцать, сыну двенадцать, эти вот, да еще в люльке один.

— Трудно, должно быть, этакую ораву прокормить?

— А то. Тем более шестой на подходе.

— Ну, пенять-то вам не на кого, кроме как на себя, — рассмеялась Лиза.

Кивнула и пошла домой.

Блейкстон смотрел ей вслед — и видел, как за Лизой увязалась добрая дюжина мальчишек. Они просили поиграть с ними в крикет. Цеплялись за руки и юбку, тащили к своей площадке.

— Не буду я играть, — отбивалась Лиза. — Мне еще обед стряпать.

— Зачем напрягаться? — вопил малолетний остряк. — Купи в лавке вареной конины и ешь себе на здоровье.

— Ах ты, маленький сукин сын! — весьма неэлегантно выразилась Лиза и хотела было отвесить мальчишке подзатыльник.

Он увернулся, завизжал от восторга, изловчился и схватил Лизу под коленки; второй мальчик повис у нее на шее, вместе они повалили ее на землю, и все трое стали бороться и кататься. Остальные насели сверху; получилась настоящая куча-мала.

Лиза не без труда высвободилась, сняла шляпу и принялась лупить ею мальчишек, сопровождая хлопки самыми яркими эпитетами. Наконец, задав малышне жару, с видом победительницы проследовала домой, стряпать обед.

Погода в официальный выходной выдалась отличная. Правда, безоблачное небо грозило удушающим зноем к полудню, но пока, ранним утром, на улице было свежо и прохладно. Лиза проснулась, распахнула окно, оделась, размышляя, чем бы занять день. Вспомнила, что Салли со своим парнем едет в Чингфорд, а она остается на пыльной улице вместе со стариками да малыми ребятами. Ей хотелось, чтоб был обычный рабочий день, чтоб вообще не было никаких официальных выходных. А то получается, думала Лиза, как два воскресенья подряд, только второе гораздо хуже первого. Мать еще спала, приготовление завтрака могло подождать, вот Лиза и глазела в окно, опершись на подоконник.

Через некоторое время на улице появилась Салли, одетая в порфиру и виссон [9] Цитата из евангельской притчи о богаче и Лазаре (Лук., 16–19). , а точнее, в великолепное красное платье, отделанное плюшем; на голове девушки красовалась огромная шляпа с множеством перьев. Папильотки, которые Салли накрутила еще в субботу, полностью оправдали ожидания — рыжеватая челка лежала как приклеенная. Настроение Салли соответствовало наряду.