Чарльз Диккенс - Лавка древнойстей. Том 2

— Не мучь его, онъ не желалъ тебя обидѣть, вступился Исаакъ Листъ.

Сидя на корточкахъ, какъ лягушка, онъ страшно косился, поворачивая голову къ собесѣдникамъ.

— Вы меня обираете, я черезъ васъ сталъ нищимъ и вы же потешаетесь надо мнойі Вы меня съ ума сведете! жаловался старикъ, обращаясь то къ одному, то къ другому.

Контрастъ между слабымъ, беззащитнымъ старикомъ и разбойниками-шулерами, къ которымъ онъ попалъ въ руки, былъ такъ поразителенъ, что у дѣвочки сердце защемило отъ жалости. Но она рѣшилась выслѣдить все до конца, не пропустить ни одного слова, ни одного взгляда.

— Что вы хотите этимъ сказать, чортъ возьми? произнесъ здоровякъ, приподнимаясь на локоть и обращаясь къ старику. — Вы черезъ насъ стали нищимъ! Да вы насъ сдѣлали бы нищими, если бы могли. Вотъ такъ-то всегда съ этими жалкими, ничтожными игроками, которые только хныкать умѣютъ. Когда вы проигрываете, вы считаете себя мучениками; а когда выигрываете, такъ не считаете мучениками тѣхъ, кто вамъ проигрываетъ; и что это значитъ «вы меня обираете»? Будь я проклятъ, если я вамъ позволю говоритъ мнѣ такія вещи!

Туть онъ опять растянулся на землѣ и раза два лягнулъ ногой, чтобы показать, какъ онъ взбѣшенъ. Въ сущности все это была комедія, которую они съ какой-то цѣлью разыгрывали сообща: этотъ взялъ на себя роль грубіяна, а товарищъ его — примирителя. Они открыто переглядывались другъ съ другомъ и съ цыганомъ, и только старикъ, по слабости своей, ничего не видѣлъ и не слышалъ. Цыганъ выражалъ свое полное одобреніе этой милой забавѣ, поминутно скаля бѣлые зубы.

— Да вы сами только что говорили о грабежѣ! Что-жъ вы на меня нападаете? сказалъ старикъ упавшимъ голосомъ.

— Такъ не своихъ же грабить! Надобно, сударь, честь знать между… между порядочными людьми.

Онъ чуть было не выдалъ себя неумѣстнымъ словцомъ.

— Да ну же, перестань ему надоѣдать, Джауль! опять вступился Исаакъ Листъ. — Онъ и такъ раскаивается, развѣ не видишь, что у него нечаянно сорвалось съ языка? Говори же, Джауль, говори. Ты что-то еще хотѣлъ сказать, упрашивалъ онъ товарища.

— Я, просто-напросто, считаю себя дуракомъ, якобы горячился тотъ. — Теряю время на совѣты, зная заранѣе, что на нихъ не обратятъ вниманія и меня же еще выругаютъ. Да ужъ мнѣ, видно, такъ на роду написано. Уроки мнѣ впрокъ нейдутъ. Вотъ что значитъ имѣть горячее сердце!

— Да я-жъ тебѣ говорю, онъ самъ жалѣетъ, что сказалъ; онъ самъ не прочь, чтобы ты докончилъ то, что началъ говорить.

— Въ самомъ дѣлѣ? онъ хочетъ, чтобъ я продолжалъ?

— Да, да, хочу, — простоналъ старикъ, опускаясь на землю и раскачиваясь взадъ и впередъ. — Говорите, говорите; все равно я долженъ уступить. Я не въ силахъ бороться.

— Ну же-съ, такъ я продолжаю съ того мѣста, гдѣ остановился, когда вы вдругъ вскочили и хотѣли уйти. Если вы увѣрены, что фортуна повернулась къ вамъ лицомъ, — какъ оно и есть на самомъ дѣлѣ, - а у васъ нѣтъ денетъ, чтобы продолжать игру, что тоже вѣрно: вашъ кошелекъ почти всегда пустъ — воспользуйтесь тѣмъ, что сама судьба кладетъ вамъ въ руки. Возьмите взаймы эти деньги, а когда будете въ состояніи, отдадите обратно.

— Разумѣется, если у этой барыни, что показываетъ восковыя фигуры, есть деньги, и она ихъ прячетъ въ жестяной ящикъ, когда ложится спать, а дверь свою не запираетъ, боясь пожара, мнѣ кажется, нѣтъ ничего легче, какъ позаимствовать оттуда, поддакивалъ Исаакъ, — Я бы сказалъ, что само Провидѣніе посылаетъ ее вамъ, если бы не былъ воспитанъ въ религіозныхъ правилахъ.

— Такъ видишь ли, Исаакъ, продолжалъ атлетъ, пододвигаясь ближе къ старику и дѣлая знакъ цыгану, чтобъ онъ не вмѣшивался въ разговоръ. — Тамъ вѣдь пропасть народу перебываетъ за день: одни приходятъ, другіе уходятъ, и не углядишь, какъ кто-нибудь изъ посѣтителей спрячется или подъ кроватью хозяйки, или въ ея шкафу. Поди потомъ, разбирай: подозрѣніе можетъ пасть на кого угодно. А я съ своей стороны обѣщаю дать ему отыграться до послѣдней копѣйки, какъ бы велика ни была сумма.

— А въ состояніи ли ты будешь это сдѣлать? Развѣ у тебя касса полна? настаивалъ Исаакъ.

— Еще бы не полна, отвѣчалъ товарищъ съ напускнымъ презрѣніемъ. — Эй, ты! вынь-ка тамъ ящикъ изъ соломы, крикнулъ онъ цыгану.

Цыганъ подползъ на четверенькахъ подъ палатку и, пошаривъ тамъ немного, возвратился съ кассой. Тотъ открылъ ее ключикомъ, который всегда носилъ съ собой.

— А это что? Видишь? говорилъ онъ, забирая деньги въ пригоршню и затѣмъ высыпая ихъ сквозь пальцы, словно цѣдилъ воду, обратно въ кассу: Тебѣ знакомъ этотъ звонъ? все золото! На, неси назадъ, а тебѣ, Исаакъ, совѣтую впередъ не очень-то распространяться насчетъ чужихъ кассъ, пока не завелъ своей собственной.

Исаакъ смиренно протестовалъ противъ взводимаго на него обвиненія: онъ-де и не думалъ сомнѣваться въ состоятельности такого господина, какъ Джауль, котоый всѣмъ извѣстенъ своей честностью въ дѣлахъ. Ему же просто-напросто хотѣлось полюбоваться на деньги. Можетъ быть, для другихъ это зрѣлище не представляетъ ничего интереснаго, ну а для него, да еще при его обстоятельствахъ, нѣтъ большаго наслажденія, какъ смотрѣть на золото. Разумѣется, было бы еще лучше, еслибъ эти деньги цѣликомъ перешли въ его карманъ. Пріятели вели разговоръ, какъ читатель видитъ, исключительно другъ съ другомъ, а между тѣмъ они все время заглядывали въ лицо старику. Тотъ сидѣлъ по-прежнему надъ костромъ, устремивъ глаза на огонь и о чемъ-то раздумывая. Однако, судя по нѣкоторымъ невольнымъ движеніямъ головы и легкимъ судорогамъ, время отъ времени пробѣгавшимъ по его лицу, онъ внимательно слѣдилъ за ихъ рѣчами.

— Вотъ вамъ мой простой дружескій совѣтъ, говорилъ Джауль, небрежно разваливаясь на землѣ. — Да и въ самомъ дѣлѣ, съ какой радости сталъ бы я помогать человѣку, давать ему средства меня обыграть, если бы я не смотрѣлъ на него, какъ на своего друга. Положимъ, глупо съ моей стороны заботиться о карманѣ ближняго, Ну, да тутъ ничего не подѣлать, ужъ такой у меня характеръ. Стало быть, Исаакъ, не за что было и ругать меня.

— Ругать! съ чего ты взялъ, что тебя ругаютъ, Джауль? Я и самъ не прочь быть такимъ щедрымъ и великодушнымъ, какъ ты, если бы только у меня были на то средства. Такъ ты говоришь, Джауль, что онъ можетъ выплатить эти деньги, когда ихъ выиграетъ; а если онъ будетъ въ проигрышѣ?

— Объ этомъ не можетъ быть и рѣчи: этого никогда не будетъ: я это знаю по опыту. Ну, а если бы это, паче чаянія, и случилось, лучше, я полагаю, проигрывать чужія деньги, чѣмъ свои.

— А какое удовольствіе выиграть ставку! воскликнулъ Исаакъ, приходя въ мнимый восторгъ отъ одной мысли о выигрышѣ, - знаете, сгребешь всю эту золотую кучку въ свою сторону и потомъ бухъ! прямо въ карманъ. Да если при этомъ знаешь, что не свернулъ съ полдороги назадъ, а довелъ дѣло до конца, это я вамъ скажу… Однако, вы ужъ, кажется, сударь, раздумали? обратился онъ къ старику.