Чарльз Диккенс - Лавка древнойстей. Том 2

— Господа, сказалъ Брассъ, снимая перчатки и въ душѣ пресмыкаясь передъ рѣшителями своей судьбы. — Повѣрьте мнѣ, я постараюсь заслужить снисходительность, которая будетъ мнѣ оказана. Безъ этой снисходительности мое положеніе теперь, разъ все уже открыто, оказалось бы гораздо хуже, чѣмъ остальныхъ обвиняемыхъ, поэтому вы можете положиться на меня: я чистосердечно признаюсь во всемъ. Мистеръ Визерденъ, я чувствую, что слабѣю. Будьте такъ любезны, велите подать стаканъ чего нибудь горяченькаго съ примѣсью какихъ нибудь пряностей. Не смотря на стрясшуюся надо мной бѣду, я съ удовольствіемъ, хотя и съ нѣкоторой грустью выпью за ваше здоровье. Ахъ, господа, и Брассъ печально обвелъ вокругъ глазами, — а я надѣялся, что не сегодня — завтра, вы всѣ трое удостоите мой скромный домъ вашимъ посѣщеніемъ. Но увы! надежды призрачны.

Брассъ такъ расчувствовался, что уже мы въ состояніи былъ ни говорить, ни писать, пока не принесли подкрѣпительнаго. Не смотря на свое волненіе, онъ хватилъ его черезъ мѣру и тогда уже взялся за перо.

Въ то время, какъ онъ писалъ, прелестная Сарра ходила по комнатѣ большими, мужскими шагами, складывая руки то на груди, то за спиной. Иной разъ она останавливалась, вынимала изъ кармана пустую табакерку и грызла крышку. Утомившись ходьбой, она присѣла на стулъ у двери и заснула.

Есть нѣкоторое основаніе предполагать, что она только притворялась спящей: когда наступили сумерки, она незамѣтно улизнула изъ комнаты. Ушла-ли она въ бодрствующемъ или сонамбулическомъ состояніи — вопросъ такъ и остался не рѣшеннымъ. Но на одномъ пунктѣ — и самомъ главномъ, конечно, — всѣ сходились: въ какомъ бы состояніи она ни ушла, назадъ она не вернулась.

Мы сказали, что наступили сумерки, поэтому можете судить, какъ пространны были письменныя изліянія Брасса. Когда онъ окончилъ, пріятели наняли извозчика и свезли его къ мировому судьѣ. Тотъ принялъ его съ распростертыми осъятіями и посадилъ на ключъ, чтобы имѣть удовольствіе побесѣдовать съ нимъ на слѣдующее утро; пріятелей же онъ увѣрилъ, что сейчасъ будетъ выдано приказаніе арестовать Квильпа и пойдетъ обо всемъ этомъ дѣлѣ представленіе государственному секретарю. Къ счастію, онъ въ городѣ и Кита не замедлятъ освободить.

Казалось бы, пришелъ конецъ всѣмъ злодѣяніямъ Квильпа. Немезида, медленно влачащая ноги, въ особенности въ тѣхъ случаяхъ, когда ей приходигся имѣть дѣло съ наиболѣе тяжкими преступленіями, напала на его слѣдъ. Теперь она вѣрнымъ глазомъ идетъ по его пятамъ и вотъ-вотъ сейчасъ настегнетъ жертву, въ невѣдѣніи своемъ побѣдоносно шествующую впередъ.

Покончивъ съ этимъ дѣломъ, пріятели отправились къ Дику. Больной настолько уже оправился, что могъ цѣлые полчаса провести сидя и весело разговаривая. Мать м-ра Абеля ушла незадолго передъ тѣмъ, самъ же онъ остался около больного. Пріятели разсказали Дику о своихъ похожденіяхъ, а затѣмъ оба, Гарландъ и жилецъ Брасса, вѣроятно сговорившись заранѣе, удалились; остался только нотаріусъ.

— Такъ какъ вамъ теперь значительно лучше, сказалъ онъ, присѣвъ на постель больного, — я хочу сообщить вамъ одну новость, дошедшую до меня офиціальнымъ путемъ.

Лицо у Дика сразу осунулось: ему вовсе не улыбалась перспектива услышать какую бы то ни было, касающуюся его, новость изъ устъ человѣка, принадлежащаго къ судебному вѣдомству. Можетъ быть, по ассоціаціи идей, ему представились нѣкоторые, неоплаченные имъ счета: онъ уже не разъ по этому поводу получалъ уірожающія письма.

— Надѣюсь, сударь, что эта новость не изъ особенно непріятныхъ… замѣтилъ онъ.

— Если бы она была изъ непріятныхъ, я выбралъ бы болѣе подходящее время, чтобы вамъ сообщить о ней. Прежде всего позвольте мнѣ увѣрить васъ, что друзья мои, посѣтившіе васъ сегодня, ничего не знаютъ объ этомъ дѣлѣ. Они сами пожелали услужить вамъ, какъ больному, быть вамъ полезными, вотъ и все. Мнѣ кажется, что такому легкомысленному, беззаботному человѣку, какъ вы, не мѣшаетъ это знать.

Дикъ поблагодарилъ, согласившись, что знать не мѣшаеть.

— Я уже и прежде наводилъ о васъ справки, никакъ не ожидая, что случай сведетъ насъ при такихъ удивительныхъ обстоятельствахъ, продолжалъ нотаріусъ. — Вы, кажется, приходитесь племянникомъ Ребеккѣ Сунвеллеръ, старой дѣвѣ, умершей въ Девонширѣ?

— Умершей? воскликнулъ Дшсь, озадаченный этой неожиданной новостью.

— Да, умершей. Если бы племянникъ не былъ безпутный юноша, тетенька оставила бы ему въ наслѣдство 25, 000 фунтовъ стерлинговъ, — такъ, по крайней мѣрѣ, сказано въ завѣщаніи, а я не имѣю основанія сомнѣваться въ его подлинности. Теперь же вы будете получать пожизненную ренту въ размѣрѣ 1,500 фунтовъ стерлинговъ въ годъ. Но вѣдь и это, кажется, недурно, стало быть васъ все-таки можно поздравить.

— Еще бы, говорилъ Дикъ, и смѣясь, и рыдая въ одно и тоже время. — Значитъ, мы еще, съ Божьей помощью, успѣемъ изъ бѣдной маркизы сдѣлать ученую. Она будетъ ходить въ шелковыхъ платьяхъ, у нея будутъ лишнія деньжонки, не сойти мнѣ съ этого мѣста…

Ничего не зная о происшествіяхъ, вполнѣ правдиво переданныхъ нами въ послѣдней главѣ — ему даже не снилось, что подъ него подкапываются: дѣло велось въ большой тайнѣ, съ цѣлью отнять у него всякую вовможность скрыться — Квильпъ благодушествовалъ въ своей холостой квартирѣ, радуясь, что его козни увѣнчались полнѣйшимъ успѣхомъ. Онъ уже третій день сидѣлъ дома, сводя какіе-то счеты — занятіе, требующее уединенія и полнаго спокойствія.

Это было какъ разъ на другой девъ послѣ исповѣди Брасса, стало быть арестъ Квильпа былъ не за горами, но онъ и не подозрѣвалъ, что грозная туча уже нависла надъ его головой и готова сейчасъ разразиться: онъ былъ очень веселъ въ этотъ день. Когда разсчеты начинали ему надоѣдать и онъ боялся, какъ бы слишкомъ усидчивое занятіе не отозвалось вредно на его драгоцѣнномъ здоровьѣ, онъ принимался визжать, кричать, выть, словомъ, развлекался по-своему.

Ему, по обыкновенію, прислуживалъ Томъ. Онъ сидѣлъ на корточкахъ, по-лягушечьи, передъ огнемъ, и когда хозяинъ его отворачивался въ сторону, онъ передразнивалъ его, съ большимъ искусствомъ копируя его гримасы. Фигура стояла на своемъ мѣстѣ. Все лицо ея было въ пятнахъ, выжженныхъ раскаленной кочергой, въ носу торчалъ большой гвоздь и, тѣмъ не менѣе, она продолжала улыбаться, какъ истый мученикъ, и своей кротостью вызывала новыя оскорбленія и пытки со стороны мучителя.

Погода стояла самая непривѣтливая: въ лучшихъ, возвышенныхъ частяхъ города было темно, сыро, холодно, на болотистой же пристани густой туманъ заполонилъ всѣ уголки. Въ двухъ шагахъ ничего не было видно; даже свѣтъ отъ разставленныхъ на рѣкѣ маяковъ не могъ проникнуть сквозь эту пелену и, если бы не пронизывающая сырость, да повременамъ раздающійся крикъ боцмана, сбившагося съ пути, можно было бы и не подозрѣвать существованія по близости рѣки.