Жорис-Карл Гюисманс - На пути

Четвертый год принес ему неисчислимые страдания: «В великом искушении через страдания мне пришлось испытать одно за другим все творения, праведно и неправедно созданные во времени, и то, что мне было еще неведомо, теперь было явлено мне. Особенно терзали меня великие искушения в небесных образах».

Что же испытал Друг Бога в эти четыре года? Приступив к этому послушанию, он принес в жертву божественные силы — разделил участь тех, кто не мог обрести Христа и оттого был обречен силам, противодействовавшим самому смыслу человеческого развития.

Однако и это испытание проходит Друг Бога — снова видит он свет духовных сфер и прежний глас глаголет в нем:

«Отныне вступил ты на истинный путь любви, ибо окончательно доказал, что являешься Моим подлинным супругом. И следует тебе знать, что именно так Я общаюсь с друзьями Моими возлюбленными, как общался с тобой все эти четыре года. Впредь ты уже не обязан изнурять себя суровой аскезой, ибо крест твой навсегда будет состоять лишь в том, чтобы ты благодаря своим просветленным способностям помогал людям, которые, подобно обезумевшим овцам, мечутся среди волков».

Итак, час пробил… Теперь Друг Бога мог осознать свою миссию быть проводником тех, кто взыскал духа на рубеже миров. Однако ни один из них не мог проникнуть в душу этого посвященного, кажущегося таким простецом. Лишь тогда, когда того требовал внутренний голос, открывался он другому человеку, позволяя ему ощутить сокровенный зов того тайного знания, которое приобрел за пять лет своего восхождения к духовным вершинам.

В 1346 году некий учитель Священного Писания читал в одном городе столь вдохновенные проповеди, что молва о нем разнеслась по всему краю. Дошла она и до ушей одного мирянина — «милосердный», так его прозывали. Трижды «во сне» ему было веление отправиться в тот город, где проповедует учитель, и послушать его проповеди.

Вняв внутреннему голосу, собирался он в путь, хотя город находился в другой земле и располагался милях в тридцати от его родной стороны. «И все же ты должен отправиться туда, — сказал он себе, — и посмотреть, не желает ли Господь явить и там Свою волю». Он приходит в тот город и, в пятый раз выслушав проповедь учителя, убеждается, что хотя у этого человека весьма изрядные познания в Писании, но знание это «темно», не освещено светом духовных сфер. И снизошло на него великое сострадание.

Чтобы сблизиться с учителем, он идет к нему, рассказывает, что пришел издалека ради его учения, и просит выслушать свою исповедь.

Итак, учитель становится его исповедником, и мирянин ходит к нему едва не каждый день. Продолжается это около 12 недель. И вот приходит он к учителю с просьбой прочитать проповедь о том, как простой смертный может прийти к Богу. Удивился учитель, который до сих пор видел в мирянине лишь наивного простеца: «Как можешь ты рассуждать о столь высоких вещах, которые так мало разумеешь?»

Но тот не отступает в своей просьбе: «Если даже и один человек поймет, о чем идет речь, то усилия не напрасны».

В конце концов учитель снисходит и читает проповедь о пути к совершенной жизни, выдвигая на первый план требования, которые Дионисий Ареопагит предъявлял к ученикам, желавшим подняться до высшего духовного знания. Ибо тот для всего Средневековья был светилом мистического христианства. Учитель перечисляет много признаков, по которым можно распознать действительно просветленного духом человека. Вера и любовь — две основополагающие предпосылки высшего познания. Валаам, языческий пророк, хоть и обладал такой силой прозрения, что познавал вещи, каковые Бог намеревался открыть лишь через многие столетия, но что ему от того: не относился он с верой и любовью к тому, что открывалось ему. Человеку следует мало говорить, но жить внутренней жизнью, и эта смиренная внутренняя жизнь — вот то, что должно его наставлять. И до тех пор, пока человек не удовлетворяет всем этим требованиям, не может он со смирением, подобно дитяте, уповать на помощь Божию. А если бы такое и случилось, это означало бы, что Творец всего сущего, создав из него сверхъестественное творение, одарил его «преждевременной милостью», как некогда апостола Павла.

И много других требований выдвигал учитель в своей обстоятельной речи.

Проповедь эту мирянин на своем постоялом дворе записывает по памяти, «слово в слово, как они исходили из уст учителя», приходит к тому и спрашивает, не пропущено ли что.

Больше прежнего дивится учитель и признает, что и сам не смог бы так точно записать, «но особенно поражает меня, что ты, столь умом острый, скрывал это от меня, хотя мы уже давно доверились друг другу, да и исповедоваешься ты мне весьма часто».

Когда же мирянин хочет попрощаться с учителем, чтобы вернуться к себе на родину, тот чувствует, что ему не следует отпускать такого примечательного человека, и просит его остаться, обещая в своих проповедях чаще обращаться к интересующей его теме.

Тогда для мирянина настал момент открыть свои намерения, и говорит он учителю: «В сущности, не ради ваших проповедей пустился я в столь дальний путь, но чтобы с Божьей помощью дать совет». Однако все еще не понимает его учитель: «Ты же всего только мирянин, да и Писания не знаешь, и все же хочешь сам проповедовать?» Мирянин же отвечает, что должен сказать ему нечто, только вот опасается, как бы учитель не обиделся на него.

Тем не менее учитель пожелал услышать, что его духовный сын намерен поведать ему; и в последующей беседе ему открылось, что перед ним человек, который видит его насквозь взором, исполненным любви. Мирянин описывает учителю, какое впечатление на него произвела его проповедь. Он говорит ему, что слова, которые тот произносит, суть слова, изреченные «извне», но не изреченные «изнутри», из существа самой вещи, посему не воспламеняют они в людях согревающий души огонь. Подобные слова не могут помочь по-настоящему — они лишь связывают человека. Ибо словно ярмо ложатся выдвигаемые требования, мертвая буква которых убивает все живое. Так когда-то поступали фарисеи, сами не соблюдая и сотой доли того, чего требовали от других.

«Буква Писания пока что умерщвляет вас», — говорит мирянин учителю и указывает ему на причины этого. Он сообщает учителю о слабостях, которые распознал в его душе; учитель о них знал, но надеялся, что никто, кроме него самого, не сможет заметить их. «Но раз тебе сие ведомо, — говорит он мирянину, — то для меня не подлежит сомнению, что ты должен был обрести это знание от Бога».

Слова мирянина вызвали переворот в душе учителя. Видя это, мирянин стал откровеннее: «Знайте же, когда всемогущий Учитель приходит ко мне, то Он за час наставляет меня большему, нежели вы и все учителя могли бы научить до Страшного суда».