Вальтер Скотт - Пуритане. Легенда о Монтрозе

— И, рассчитывая на этих солдат, которых вы так хорошо знаете, — сказала Эдит, — вы хотите принять участие в этом отчаянном деле?

— Да, — отвечал лорд Эвендел, — это мой долг. Моя честь и моя верность короне обязывают меня.

— И все ради того государя, — продолжала Эдит, — чьи действия, пока он сидел на престоле, лорд Эвендел решительно осуждал?

— Совершенно верно, — ответил последний, — когда власть находилась в его руках, я как свободный гражданин восставал против его нововведений в управлении церковью и государством; теперь, когда его лишили законных прав, я считаю себя обязанным как верноподданный оказать ему помощь. Пусть придворные и льстецы лебезят перед власть имущими и покидают тех, кого постигли несчастья. Я не стану делать ни то, ни другое.

— Но если вы решились на этот шаг, который, по моему слабому разумению, нельзя назвать иначе, как опрометчивым, зачем вам понадобилось назначить эту встречу в такое необычное время?

— Неужели вам кажется странным, — сказал лорд Эвендел, — что, отправляясь в бой, я хотел попрощаться с моей нареченной невестой? Спрашивать у меня о причинах столь естественной просьбы — значит не доверять моим чувствам и вместе с тем слишком явно выказывать холодность своих собственных.

— Но почему вы хотели встретиться именно здесь, милорд, — спросила Эдит, — и почему в такой тайне?

— Потому, — ответил Эвендел, вкладывая в ее руку письмо, — потому, что у меня есть еще одна просьба, с которой я не посмею к вам обратиться даже после того, как вы ознакомитесь с этим посланием.

Эдит, спеша и волнуясь, пробежала письмо от бабушки.

«Мое дорогое дитя, — писала леди Маргарет (мы сохраняем здесь ее стиль), — никогда еще я не досадовала в большей мере на ревматизм, который не позволяет мне сесть на лошадь, чем теперь, когда я пишу тебе эти строки и когда так хотела бы находиться в том месте, где вскоре будет это письмо, то есть в Фери-ноу, с единственной дочерью моего бедного, незабвенного Уилли. Но, видно, сам бог не желает, чтобы я была теперь с нею, и я заключаю об этом как по болям, которые в настоящее время переношу, так и по тому, что они не поддаются ни припаркам из ромашки, ни отвару из дикой горчицы, чем я часто помогала другим. Поэтому я должна известить тебя письменно, вместо разговора с глазу на глаз, что молодой лорд Эвендел, выступая в поход по зову чести и долга, обратился ко мне с настоятельной просьбой, чтобы, во исполнение давнего договора, тебя и его, прежде чем он отправится на войну, связали узы священного брака. И поскольку я не вижу разумных возражений против его искательства, то полагаю, что и ты, которая всегда была добрым и послушным ребенком, не станешь выдумывать чего-нибудь, противного разуму. Правда, когда-то в нашем роду свадьбы праздновались более торжественным образом, как и подобает, принимая во внимание нашу знатность, а не келейно и с малым числом свидетелей, словно таясь в углу. Но само небо и обитатели нашего королевства пожелали лишить нас имущества, а короля — трона. Впрочем, уповаю, что бог возвратит корону законному престолонаследнику и обратит его сердце к истинной протестантской епископальной церкви, каковое событие надеюсь увидеть моими собственными старыми глазами так же, как видела королевскую семью в те времена, когда она боролась с такими же сильными мятежниками и самозванцами, как те, что властвуют ныне, то есть когда его священнейшее величество, блаженной памяти Карл II, почтил посещением мой скромный дом в Тиллитудлеме и соблаговолил в нем позавтракать…» и т. д. и т. п.

Мы не станем злоупотреблять терпением наших читателей и приводить полностью многословное послание леди Маргарет. Скажем только о том, что оно кончалось приказанием внучке согласиться на немедленное венчание.

— Я никогда до сих пор не думала, — сказала Эдит, отбрасывая письмо, — что лорд Эвендел способен на неблагородный поступок.

— Неблагородный, Эдит! — воскликнул ее жених. — Так-то вы поняли мое желание назвать вас своею, прежде чем я с вами расстанусь, может быть, навсегда.

— Лорду Эвенделу следовало бы помнить, — сказала Эдит, — что, видя и ценя его постоянство и другие достоинства и понимая, чем мы ему обязаны, я сочла должным уступить его настояниям, но с условием, что меня не будут торопить с браком. А теперь, пользуясь влиянием, которое на меня имеет единственная моя родственница и близкий мне человек, он меня побуждает с нетерпеливой и даже неделикатной настойчивостью немедля назначить срок. В этих настойчивых и назойливых уговорах больше любви к себе самому, нежели благородства.

Лорд Эвендел, глубоко оскорбленный услышанным, несколько раз прошелся по комнате, прежде чем ответить на этот упрек. Наконец он сказал:

— Я мог бы избежать брошенного мне тяжкого обвинения, если бы с самого начала решился объяснить мисс Белленден основную причину обращенной к ней просьбы. Ради себя самой она, наверно, не сочла бы заслуживающими внимания соображения, которые я намерен ей изложить, но она должна учесть интересы леди Маргарет. Моя смерть на поле сражения отдаст мое имущество тем, кто является моими наследниками по закону о майорате. Если мое поведение будет признано государственной изменой, это имущество может быть конфисковано правительством узурпатора в пользу самого принца Оранского или какого-нибудь его фаворита-голландца. И в том и в другом случае мой высокочтимый друг и моя нареченная невеста останутся без покровителя и без средств. Но, обладая правами и доходами леди Эвендел и имея возможность поддерживать престарелую бабушку, Эдит будет до некоторой степени вознаграждена за согласие унаследовать титул и богатство того, кто не может считать себя достойным ее руки.

Эдит, приведенная в замешательство этим непредвиденным доводом, была вынуждена признать, что действия лорда Эвендела объясняются его деликатностью и уважением к ней.

— И все-таки, — сказала она, — упорство, с которым мое сердце тянется к прошлому (она залилась слезами), таково, что я не могу подавить в себе какое-то зловещее внутреннее сопротивление, препятствующее мне, несмотря на все ваши доводы, не откладывая выполнить мое обещание.

— Мы уже много раз обсуждали это печальное обстоятельство, — сказал лорд Эвендел, — и я полагал, дорогая Эдит, что и ваши и мои столь безуспешные розыски уже давно вас убедили, что ваша печаль бесплодна.

— Бесплодна! Конечно, бесплодна! — сказала Эдит с тяжким вздохом, который вдруг, словно эхо, отозвался в соседней комнате. Уловив этот звук, мисс Белленден вздрогнула, и лорд Эвендел с трудом ее убедил, что она слышала эхо собственного своего вздоха.

— Оно прозвучало странно отчетливо, — сказала она, — и почти зловеще; впрочем, я так расстроена, что меня способен встревожить любой пустяк.