Габриэль Витткоп - Белые раджи

Когда Фрэнсис Макдугалл познакомился с мисс Гарриетт Баньон, решившей для себя, что выйдет только за церковнослужителя, он был еще хирургом. Малопривлекательной женщине удалось разжечь во Фрэнсисе достаточно страсти, чтобы он согласился изучить теологию и стать пастором. Когда мужу одновременно предложили престижную должность в Библиотеке Британского музея и пост миссионера на Борнео, выбор за него сделала Гарриетт. Подумать только: Борнео в 1848 году!

— Вот как я себе это представляю: немедленно создать диспансер - ведь у вас нет больницы? Ну а желающие изучать закон Божий смогут добровольно приходить со вторника по четверг, с шестнадцати до восемнадцати часов.

После каждой ее фразы преподобный отец ударял себя ладонью по ляжке, дабы придать словам жены больше веса.

Затем мышь весьма решительным тоном пропищала, что откроет в Кошачьем городе начальную школу.

— Один класс для взрослых, другой - для детей. Они будут учиться читать и выводить буквы. Этого вполне достаточно, ведь считать здесь умеют все.

«Кроме раджи», - подумал Кримбл.

— Мне очень жаль, но пасторский домик еще не достроен. Возможно, вы согласитесь временно поселиться на верхнем этаже здания суда?

Они с неописуемой поспешностью приняли предложение раджи и тотчас поселились в этом импровизированном жилище священника, переговариваясь и жестикулируя посреди своих скромных пожитков.

— Знаете, Коллинз, - сказал Джеймс, не отрывая взгляд от письма Темплеру, - я нисколько не удивлюсь, если в гневе преподобный отец бранится. И я уверен, что сама она умеет свистеть.

— Ну разумеется, раджа, все мыши умеют свистеть, это хорошо известно. Жаль, что нас покинул Вестерманн, не то бы он это подтвердил, сверившись с облаками.

Онемевший от изумления Спенсер Сент-Джон растерянно уставился на него голубыми фарфоровыми глазами.

Джеймс умел пересматривать свои суждения и даже свои предрассудки. Ему понадобилось всего несколько недель, чтобы по достоинству оценить Макдугалла - прямодушного человека, хорошего хирурга, сомнительного пастора, но готового к любым испытаниям врача. Раджа назначил его гражданским судьей и наделил юридическими полномочиями для разрешения вопросов с европейцами. Вскоре уже казалось, будто Макдугаллы жили в Кучинге всегда, и Гарриетт с поразительной регулярностью рожала сереньких младенцев, которых испещряли красными точками москиты, после чего малютки умирали. Мыши чрезвычайно плодовиты; эта, во всяком случае, была особенно настойчивой.

В отсутствие Джеймса скрангцы и сарибасцы совершали грозные набеги на подчиненные правительству населенные пункты, а затем, совместно с другими пиратскими племенами, опустошали побережья, включая брунейское, досматривали корабли и истребляли экипажи. Поскольку в первое полугодие было убито или захвачено более пятисот подданных султана, Бруней решил, что на сей раз наносимый торговле вред превосходит выгоды от рабовладения, и напомнил радже про обещанную британскую помощь. Вернувшись в Кучинг, Джеймс обнаружил там целый перечень учиненных сарибасцами зверств: Сент-Джон кропотливо составил этот список разоренных деревень, уничтоженных урожаев и покалеченных жителей. Ходили слухи, что собирает племена Рентап, провозгласивший себя единовластным правителем Саравака. Также говорилось, что, восстановив свое влияние в Брунее, Макота попытается вступить в сговор с сарибасцами. Настало время для решительных действий.

Вечером 24 июля 1849 года, оставив «Альбатрос» в Кучинге, в устье Моратабаса собрались «Немезида», «Роялист» и еще восемь подхваченных ночным приливом британских судов. Вместе с Бруком Бруком и Грантом раджа находился на своей военной праху «Раджа Сингх», а всей экспедицией командовал капитан Фарквер на борту миноносца «Немезида». К ним должны были присоединиться более ста вооруженных праху , многие из которых принадлежали дату , предпочитавшим сражаться за раджу, нежели платить ему дань.

Правительственные даяки делали вид, будто сталкивают лодки друг с другом, и приветствовали громкими криками прибытие каждой новой праху: «Черный орел»... «Тигр»... «Большой змей»... «Малый змей»... «Лягушка»... «Аллигатор»... и множество других...

Возбуждение сменялось многочасовым напряженным ожиданием, когда тишину нарушали только далекий крик ночной птицы, одинокий звук гонга или удар весел. Порой в ночи слышались монотонные суры Корана: вопреки ожиданиям Рентапа, малайцы все же примкнули к Белому радже.

Когда утром флот соединился на Калаке, а люди рубили дрова для «Немезиды», пришло известие, что из Сунгаи-Сарибас вышел и поднялся вдоль берега к устью Реджанга большой бала из девяноста девяти военных банконгов . Это изменило планы Фарквера и Джеймса, рассчитывавших столкнуться с врагом у Кановита. Они решили перекрыть путь бала , загородив эскадрами Калаку. Тем не менее, одна за другой стремительно поступали противоречивые сводки, и тогда огромный колесный пароход «Немезида» отправился на разведку к Серикеи, куда, по слухам, собирались ударить скрангские ибаны. Молодым офицерам не терпелось вступить в бой, и они добились от Джеймса броска к устью Сарибаса, однако, не зная о планах неприятеля, опасались засады. Вечером 31 июля, когда Сент-Джон, Брук Брук и некоторые другие возвращались на борт после неудачной охоты на кабана, их быстро обогнал разведывательный катер:

— Они идут!

Волнение и суматоха. Животный страх и жажда крови. Как и предполагалось, эскадра спустилась по течению и выстроилась в оборонительную линию. С наступлением темноты Фарквер запустил ракету, дабы предупредить доверенную капитану Уоллиджу «Немезиду». Ответа не последовало. Когда запустили вторую, со стороны моря послышался далекий пушечный выстрел миноносца, и тотчас откликнулся весь флот. Несколько минут стояла мертвая тишина. Наконец, раздался плеск воды. Затем вдруг в темноте грянул многотысячный хор дикарей. То был затяжной клич, неслыханный, утробный крик, который разносился ветром вверх и вниз по течению. Казалось, будто он порожден морем и ночью, исходит из бездонных пропастей и обрушивается с небесного свода. Он входил в уши, рты и кровь тех, кто его слышал, растекаясь, как вода. Затем из-за большой облачной гряды вышла луна, и все увидели темную линию, которая двигалась от моря к реке: колышущаяся гусеница словно танцевала в такт пению, а на хребте у нее поблескивали копья и отсвечивали щиты.

— К оружию!

Навстречу бале двинулись войска раджи, и четыре часа кряду ночную тьму оскверняли залпы тяжелых артиллерийских орудий, лай мушкетов, свист ракет и крики бойцов.

На носу банконга выделялся акварельным силуэтом на бледно-жемчужном рассветном небе Рентап, который пересчитывал правительственные суда: