Габриэль Витткоп - Белые раджи

В апреле он провел несколько недель в Торки, куда Сент-Джон приехал к нему в гости: оба с горечью сознавали, что это их последняя встреча. Разговор не клеился, они боялись расставания... Паузы напоминали чернильные кляксы и прерывались негромким звоном чашек и чайника. По дому кто-то ходил. Улицей проезжала карета. Шум моря больше не слышался. Затем Сент-Джон вынужден был проститься. Едва он дошел до двери, Джеймс его окликнул: тот был весь в слезах.

В мае он вернулся в Барретор и возобновил отношения с Джонсонами. Оставалось лишь ждать, да еще, наверное, перебирать воспоминания... Георгианское изящество Бата; плывущий в Зеленом свете «Роялист»; пенгираны с их интригами; Джунгли и сражения; размахивающий корзинкой старик Линггир; золото Сиама; презрительный, голый Рентап на скале; горячечные галлюцинации; полыхающая, будто факел в ночи, Резиденция; номер на Дувр-стрит - целая жизнь, всего-навсего короткая, движимая надеждой жизнь, Dum spiro spero , короткая долгая жизнь...

6 июня, когда над Барретором шел зеленый дождь, а с пионов осыпались кровавые языки лепестков, Джеймса охватил сильный приступ кашля и затем поразил новый апоплексический удар. У постели дежурили Эмма, Стюарт Джонсон и несколько друзей. Пять дней спустя, не приходя в сознание, он испустил дух, вернее, обе свои души. Его прах был предан земле на маленьком кладбище - в том самом месте, которое он выбрал сам.

Последними у могилы задержались Сент-Джон и Крукшенк.

— Охота за химерами, - тихо сказал Сент-Джон. - Да... так и есть...

Высоко в листве завел свою хрустальную трель дрозд.

— Здоровая и богатая, - громко сказал он, и все чечаки на потолке ванной торопливо подтвердили это решение.

Пока Чарльз чистил зубы или растирал под холодной водой маленькое тело, без остатка посвященное раджу , его посещали многие важные мысли. Но служба требовала потомства, в противном случае Желтый зонт перешел бы к Стюарту или его сыновьям. Брук Брук недавно скончался от паралича (то ли от общего, то ли от полиомиелита), а маленький Фрэнсис Бэзил давно умер, и эти события расчистили политический ландшафт. Однако первый раджа вскользь упоминал о смутной возможности реабилитации для потомства Брука Брука, и значит, если Чарльз умрет бездетным, Хоуп вполне мог бы претендовать на наследование. Что ж, подобной возможности просто не надо допускать, и все.

Раджа Чарльз дернул цепочку душа, и, спугнув задремавшего в углу большого таракана, в оцинкованный таз с грохотом водопада хлынула влага. Вспенивая щеткой мыло, раджа думал, как трудно будет сыскать рани по своему вкусу. Здоровую - чтобы могла иметь детей, богатую - чтобы пополнить казну раджа , и, главное, не такую болтливую, как чиновничьи жены: о невежестве, предрассудках и пагубном влиянии этих гусынь он хорошо знал. Белые женщины любят трепаться, плести интриги, и они очень требовательны... Правительство раджа не поощряло и старалось по возможности отсрочивать женитьбы гражданских служащих, не предоставляя им никакого пособия и разрешая вступать в брак лишь после десяти или даже пятнадцати лет службы. Раджа считал последствия британского брака гораздо опаснее, нежели сожительство с туземками. Что же касается происходивших от таких союзов внебрачных сыновей, большинству из них обеспечивались, как правило, подчиненные должности, в правительственной администрации, ии Чарльз уверял, что применяйся этот принцип с самого начала в Британской Индии, можно было бы избежать многих вызванных добровольной изоляцией мятежей.

Ему стукнуло сорок, и он уже привык к даякским женщинам, поэтому раджу удивляла, однако совсем не возбуждала мысль о такой же бледной, как у него самого, коже. Тем не менее, пора жениться. Но на ком?.. И как?.. Сестра и мать обязательно постараются сделать выбор за него. Тетушка Маргарет Сэвидж ограничила свой круг общения особами канонического возраста. Тогда, возможно, Лили?.. Да, Лили. Умная и хорошо известная в свете, его кузина Лили Уилле Джонсон была ровесницей Чарльза. Французская бабка, баронесса де Виндт, завещала ей крупное состояние и фамилию, позднее взятую супругом молодой женщины капитаном Дженнингсом. Полируя пемзой ноги, Чарльз решил первым делом посоветоваться с ней. Впрочем, она вдова... но, возможно, еще достаточно молодая, чтобы построить семью...

Миссис де Виндт часто ездила с двумя детьми за границу. Они как раз вернулись в свое поместье Уорнфорд в Уилтшире, когда пришло нежданное письмо, напомнившее Лили о «детских шалостях» с Чарльзом. С тем же курьером раджа прислал несколько бриллиантов из Саравака, хотя добыча алмазов была там весьма скромной. Лили пригласила своего кузена в Уорнфорд.

— Мистер Бахус?

Повышенный после сандокской операции в чине капитан Бахус обратил на раджу потухший взгляд сквозь горящие стеклышки своего пенсне.

— Ваше высочество?

— Вы случайно не знали, что период беременности у англичанок и даячек одинаковый?

— Я предполагал, сэр, хоть доселе и не получал подтверждений.

Люси, Мерси и Нэнси одновременно поставили чашки, всем своим видом показывая, что чай им не по вкусу. Лили де Виндт не обратила на это внимания, но молодые люди иронично переглянулись. Спрятанная за каштанами терраса была погружена в прозрачную синюю тень. Опьяневший от солнца шмель покружился над баночкой с медом, а затем нерешительно улетел.

— Ты кладешь слишком много сахара, - сказала Нэнси, строго присматривая за Маргарет де Виндт - девятнадцатилетней блондинкой, почти великаншей с узкими, чуть раскосыми голубыми глазами, придававшими ей насмешливый вид.

— А Гарри снова поставил пятно, - возмутилась Мерси.

Мальчик притворился, будто ничего не услышал, и это сильно задело Злобу в трех лицах - Люси, Мерси и Нэнси. Всегда одетые в оливковые Шелка и гипюровые чепчики, они четко следовали викторианским правилам приличия: ели с опущенными глазами и клали в рот крошечные кусочки. Вторая горничная Дейзи, от которой ничего не скроешь, рассказывала, как застигла их, когда они тайком объедались у себя в кабинете огромными пирогами, но Дейзи была известной лгуньей.

Терраса, где пили чай, возвышалась над широким округлым газоном, опоясанным круговой аллеей, ведущей на западе ко входной решетке и домику привратника. По этой-то аллее внезапно подъехал большой наемный экипаж, лошади остановились перед горшками с геранями у парадного крыльца, из коляски выпрыгнул малайский слуга и откинул подножку. Затем к террасе быстро направился невысокий худой мужчина в совершенно неподходящем для загородных поездок чопорном, старомодном костюме. Внешность у него была довольно приятная: серые глаза под кустистыми бровями, тонкий красивый нос и частично спрятанный под светлыми усами рот, свидетельствовавший о сильной воле.