Кнут Гамсун - По ту сторону океана

Вновь появились такъ долго молчавшія гармоніи; всѣ страхи, всѣ ужасы были забыты.

Методистскій проповѣдникъ собралъ вокругъ себя небольшую кучку людей; они стояли на колѣняхъ и благодарили Бога, что онъ сохранилъ имъ жизнь.

Пароходъ вымылся и принарядился. На бортъ приняли лоцмана, пассажиры облачились въ самыя нарядныя одежды, и мой юный спутикъ могъ уже стоять на ногахъ.

И вотъ изъ моря выплылъ передъ нами Нью-Іоркъ, величественный, поражающій богатствомъ и разнообразіемъ красокъ — настоящій гиганть! Солнце заслонилъ какой-то туманъ, и въ этомі туманѣ солнечные лучи дрожали и искрились, а городъ блестѣлъ бѣлизной мрамора и яркостью цвѣтныхъ кирпичей. Тысячи самыхъ разнообразныхъ флаговъ развѣвались на мачтахъ безчисленныхъ судовъ, сновавшихъ по всѣмъ направленіямъ, куда только достигалъ человѣческій глазъ, До насъ доносились уже шумъ и грохотъ колесъ и поршней на фабрикахъ, удары молотовъ и верфей, стукъ безчисленныхъ машинъ, работавшихъ своими желѣзными и стальными руками. Два какихъ-то господина, пріѣхавшихъ на маленькомъ пароходѣ, поднялись по нашему трапу и вошли на цалубу. Это явилась полиція охраны здравія, которой мы, пассажиры нижней палубы, обязаны были показать наши языки и дать пощупать наши пульсы. Но вотъ съ другого маленькаго парохода поднимаются по трапу еще два господина. Это норвежскій консулъ и… америкаискій сыщикъ. Они ищутъ норвежца, какого-то Оле: Ользена изъ Ризёра, виновнаго въ поддѣлкѣ векселей. И они скоро находятъ его, — очень ужъ ясны его примѣты: онъ хромаетъ, и лицо его изрыто оспой. Въ теченіе всего плаванія онъ велъ себя тихо и скромно; и вотъ онъ какъ бы уже стоитъ одной ногой на американской почвѣ; еще нѣсколько минутъ, и онъ былъ бы спасенъ. А тутъ явились эти двое и забрали его. Я никогда не забуду его лица: это искаженное ужасомъ лицо, эти углы рта, безпомощно вздрагивающіе въ то время, какъ консулъ читалъ ему приказъ объ его задержаніи. Кристенъ Нике стоялъ на форштевнѣ. Онъ отошелъ нѣсколько въ сторону, такъ какъ все еще не могъ притти въ себя отъ изумленія, въ которое его повергло найденное имъ въ карманѣ сюртука письмо, въ которомъ находилось порядочное-таки число кронъ; да, право, весьма приличное количество десятикронныхъ бумажекъ. Очень пріятный подарокъ для бѣднаго семинариста. И онъ никакъ не могъ понять, откуда явился этотъ подарокъ, и ужъ ни въ коемъ случаѣ не подозрѣвалъ, что половину всей суммы вложилъ въ конвертъ его мучитель-купецъ. И мы медленно и спокойно вошли въ Нью-Іоркскую гавань.

1909