Синклер Льюис - Гидеон Плениш

Впрочем, больше, чем Теклы, он боялся доктора Эдит Минтон. Ему вовсе незачем было проходить мимо корпуса Ламбда, где доктор Минтон правила твердой рукой и где в прискорбной безопасности обитала Пиони, но он проходил, да еще по два раза в день. Он старался припять самый профессорский вид, деловито шагал, поглощенный абзацами и суффиксами, но его голодный взгляд невольно обращался к деревянным ионическим колоннам корпуса Ламбда. Как знать, думал он, может, ему хоть разок посчастливится увидеть Пиони в окне ее комнаты, в ночной сорочке, сверкающей белизною, — но чаще взгляду его являлись очки доктора Минтон.

Вероятно, в один прекрасный день она выскочит из дверей, схватит его и потащит к ректору Буллу. Бедный молодой профессор измучился вконец.

Он ненавидел доктора Эдит Минтон, ненавидел ректора Вулла, боялся Теклы Шаум и ее отца и испытывал отвращение к колледжу — одно глупое чириканье да отметки. Он жаждал выйти на широкую дорогу, бежать по ней рука об руку с Пиони, и теперь ему уже было все равно, какая подвернется дорога — пусть хоть должность страхового агента. В чаянии более интересной работы он разослал запросы в несколько колледжей, но в письмах его не чувствовалось уверенности, что он действительно способен заботливо и нежно вести молодежь по вертоградам знания.

Он, столько раз внушавший студенческой аудитории, что «вдохновенное деловое письмо может разбередить сердце клиента ничуть не хуже, чем любовная лирика Шелли или Джеймса Уиткомба Райли», [30] Райли, Джеймс Уиткомб (1849–1916) — американский поэт либерального направления. Был весьма популярен на Востоке и Среднем Западе. для собственных писем не мог придумать ничего более оригинального, нежели «будьте добры, мне хотелось бы переменить службу».

Он почувствовал, что ему не хватает протекции и связей. Один только ректор Булл и мог дать ему рекомендацию. Как он догадывался, влиятельные лица в Адельбертском колледже и университете штата Огайо не сохранили нем светлых воспоминаний; вернее, они попросту вычеркнули его из памяти. Кто-то говорил ему, что Хэтч Хьюит, его саркастически настроенный однокашник, уже стал крупным журналистом в Нью-Йорке, но как его разыскать?

Профессор Плениш вздохнул и записал в своей книжечке: «В дальнейшем культивировать знакомства, гл. обр. влият. крупн. банкиры, журналисты, — ю; спросить мнение П., она так практична».

Нельзя допустить, чтоб тебя засосала академическая рутина, предостерегал он себя. В порыве увлечения современной наукой он прочел почти целиком номер «Нейшн» и только в конце по не слишком лестным высказываниям о предвыборной кампании мистера Гардинга понял, что номер прошлогодний.

Профессор Плениш убеждал себя, что следит за текущими событиями с бдительным вниманием гробовщика. Но за эту осень, проходившую под знаком Пиони, он успел заметить только, что мистер Гардинг — красивый, внушающий доверие мужчина и что после беспокойного президента Вильсона «приятно вернуться к нормальной жизни». [31] Президентство республиканца Уоррена Гардинга (1921–1923), ставленника «большого бизнеса», — ознаменовалось отказом от тех куцых буржуазных реформ, которые пытался проводить его предшественник Вильсон. Это мнение он часто высказывал на обедах, где собирались профессорские жены двух сортов: те, что вечно вздыхали, одевались неряшливо и говорили о пеленках, и те, что наряжались, холодно кокетничали и говорили о новых премьерах в нью-йоркских театрах. Последние были еще более провинциальны, и в их присутствии его еще более неудержимо тянуло к Пиони.

Подготовка и режиссура студенческого спектакля, сулившая ему оргию высокого искусства, не стесненного академическими рамками, и почву, на которой гораздо легче, чем в аудитории, подружиться с хорошенькими девушками, превратилась из-за Пиони в какую-то нелепую игру в прятки.

Ставили на этот раз пустяковую пьеску «Папочкина премия» (3 акта, 6 женск. ролей, 5 мужск., павильон, перемены декор, не треб.), фарс с бесконечными остротами насчет тещи и провинциальных родственников, из того репертуара, что в 1921 году еще составлял утеху провинциальных колледжей, которые через двадцать лет, возгордившись, стали признавать только Сарояна и Андерсонов, Шервуда [32] Андерсон, Шервуд (1876–1941) — американский писатель, выдающийся мастер психологической новеллы. и Максвелла. [33] Андерсон, Максвелл (1888–1959) — американский драматург, дебютировал в начале 20-х годов. В лучших пьесах звучат антивоенные и антифашистские идеи, критика коррупции верхов. В то время, да и много позже, в колледжах считалось, что всякий, кто ведет курс риторики и ораторского искусства, тем самым является экспертом в таких сложных и специальных вопросах, как освещение, грим и кража досок для декораций, и что человек с положением профессора Плениша — это почти Беласко [34] Беласко, Дэвид (1859–1931) — известный американский режиссер, драматург и антрепренер. или Линкольн Дж. Картер.

Со всем этим он охотно соглашался, а «Папочкину премию» приравнивал к комедиям Аристофана. Он усматривал высокий комизм в той сцене, где оказывается, что папочкина премия — это десять тысяч, но не долларов, а плиток жевательного табака. Его не смущали ни мизансцены, ни мимика, но, несмотря на всю свою изобретательность, в одном он потерпел фиаско: даже при самом лицеприятном отношении он не мог втиснуть в число актеров Пиони Джексон.

Она аккуратно приходила на читки, веселая и красивая, в самом лучшем зеленом свитере, какой можно было найти в Фарибо, штат Миннесота. Она читала одну за другой роли инженю, матери, комической старухи тетки и комической служанки-шведки, читала их с одной и той же довольной улыбкой, с одной и той же интонацией, с одним и тем же полнейшим отсутствием выражения. Сидя в неосвещенном зале, надвинув шляпу на глаза и вытянув вперед ноги в позе заправского режиссера, профессор Плениш жалел и любил ее за то, что у нее нет таланта.

Однажды, дочитав роль, она заглянула в темный партер, виновато улыбнулась и сказала:

— Ой, ничего у меня не выходит, правда? Как вы думаете, профессор Плениш, может, мне заняться реквизитом?

— Правильно! Чудесно! — вскричал он.

Но реквизит еще нужно было раздобывать комбинированным методом хищения и нахального выпрашивания, и доктор Плениш, только и мечтавший о том, как бы уютно посидеть с нею в темноте, редко видел ее на репетициях. Это его злило. Он ругал актеров, они возненавидели его, а тут еще одно за другим приходили письма из разных колледжей в ответ на его запросы, и все они говорили о том, что и теперешняя его должность ему явно не по плечу.

Так профессор Плениш познал все оттенки горьчайших мук, уготованных юным влюбленным.