Ванда Василевская - Звезды в озере

Но тотчас же раздался крик:

— Глядите! Глядите!

Сбоку, из-за серого полотняного занавеса, показалась чья-то голова в пестром венке, — она-то и вызвала всеобщее волнение среди детей.

— Авдотья, Олесина Авдотья!

— Неправда…

— Ну да, неправда! Не видишь, что ли?

Но голова уже исчезла, и за занавесом раздался звук настраиваемых скрипок.

— Играть будут?

— Конечно, будут играть.

— Ти-ише!

Из-за занавеса вышел Гончар. Все захлопали, как в настоящем театре. Здесь не то, что в усадебном зале, — здесь полагалось хлопать.

А затем наступило торжество Ольги. Детишки из детского сада танцевали, пели, а бабы нагибались через скамьи друг к другу, вздыхая и всплескивая руками от изумления.

— Милые вы мои, нарядила-то как хитро!

— Гляжу, моя это Гапка или не моя?.. Моя! И не узнаешь!

— Такие маленькие, а гляди-ка!

— Молодец Ольга, ничего не скажешь…

— Глядите, глядите, как отплясывают…

Выступали школьники, выступали парни и девушки. А потом скамьи были сдвинуты в сторону, и начались танцы под звуки скрипки и гармонии. Трещал пол под каблуками, клуб гудел, как пчелиный улей; от жары пот лился по раскрасневшимся лицам танцоров. Паручиха так отплясывала, что у нее слетел с головы платок и его далеко отбросили ноги танцующих.

Петр вышел из душного помещения. Дверь скрипнула, и в лицо ему повеял теплый весенний ветер. Он вздохнул полной грудью. Глаза вскоре освоились с темнотой. Черное за минуту до этого небо побледнело, и вдали заблестело металлическим блеском озеро. Он медленно двинулся вниз по тропинке.

Мягкая земля подавалась под ногами. Тихо шелестели не покрытые еще листьями ветви ольхи. От них шел молодой, горьковатый запах, аромат предмайских дней.

Шумело, шелестело, шептало озеро. Освобожденное от ледяных оков, широко разлившееся, огромное, оно колыхалось во тьме под далеким небом. Мелкая волна билась о берег и отступала с плеском. Петр спустился пониже. Под ногами заскрежетали камешки. Ветерок подул сильней, поднялась большая волна и с плеском подкатилась к его ногам. Он почувствовал на лице прохладное дыхание воды и мелкие капельки, поднятые в воздух ветром.

Ночь была тиха и беззвучна, и лишь пение озера раздавалось в тиши, вечное, неумолкаемое. Петр наклонился и погрузил руку в воду. Вода была холодна, она мягко охватила пальцы и отступила. Он подождал следующей волны, — она ударила сильней.

Озеро! Вновь, как и встарь, еще до тех весен, которые пришлось пережить за стенами тюрьмы, Петр почувствовал беспредельную нежность к этой зеркальной глади, слабо поблескивающей во тьме, к озеру, которое баюкало его детство, которое пело его юности, вело своим шумом сквозь годы зрелости. Вольная, широкая вода.

Он подставил лицо дуновению ветерка. Все утихало, успокаивалось в нем. К сердцу приливали уверенность и сила.

Далеко вверху хлопнула дверь, и вдруг из-за нее вырвалась песня. Начали чистые девичьи голоса:

Их поддержал мужской хор, и полилась в ночь, высоко над озером звенящая мелодия:

Петр закрыл глаза. Озеро колыхалось вместе с песней, мелодия звучала радостно, победно.

— Никогда, никогда не слышала ты этого, — говорил Петр озерной волне. В нем нарастала внезапная стремительная радость, вздымалась, как белая пена на гребнях волн. Хотелось широко раскинуть руки, запеть вместе с ними, послать свой голос по отливающей металлом воде далеко в поля, в леса, к высокому небу, по всему широкому, далекому миру.

Говор смешанных голосов вырывался из открытой двери, выступающей во мраке светлым, то и дело перерезаемым подвижными тенями прямоугольником. Кто-то окликнул кого-то, кто-то громко рассмеялся.

И вдруг в темной воде запылал красный отблеск. Там, над входом в клуб, зажгли красную звезду, которую девушки готовили уже целую неделю. В темной воде мерцала и вздрагивала красная звезда. Огненная полоса легла поверх мелкой волны, вода заискрилась ярким блеском. Сверкающая дорожка уходила вдаль, и будто где-то в бездонной глубине озера горела красная пятиконечная звезда. Будто красным цветком вырастала она со дна и подымалась к поверхности, освещая воду вокруг себя, ясная звезда, горящая рубиновым блеском.

Глаза Петра провожали свет звезды. Трепетала и струилась вода. Полоска, тропинка красного света вела к самому берегу, к тому месту, где волна обрызгивала сапоги Петра. Тропинка вела к звезде, пылающей в волнах, к звезде в глубине озера.

И сердце Петра снова охватили восторг и нестерпимая радость. Он сжал руки. Вот она, красная звезда, пылающая на берегу его озера! Вот она, красная звезда, горящая в глубине его озера!

Там, наверху, девушки еще раз начали прерванную на мгновение песню:

Как вихрь, как пламя, захватили Петра несущиеся над водами слова. Горела, пылала красная пятиконечная звезда — звезда, которой он посвятил свою жизнь. Звезда, ради которой он пошел за тюремную решетку. Звезда, которая была его звездой в течение всех злых, горьких лет. Звезда, которой он служил теперь.

Померкло, побледнело все дурное. Неужели его когда-нибудь действительно приводили в отчаяние тупость Овсеенко, происки Хмелянчука, глупость Паручихи, повседневные мелкие дела? Над всем этим рубинами и пурпуром горела красная звезда, и она была важнее всего. Она была любовью и ненавистью, упорным трудом и работой, надеждой и счастьем. Она была тем, за что с улыбкой отдают жизнь, ради чего идут вперед, наперекор всему.

Шумело, гудело, билось о берег озеро. В нем горела красная звезда — глубочайшая любовь, высший смысл жизни Петра.

Максим Железняк и Иван Гонта — предводители крестьянского восстания на Украине в 1768 г., направленного против польских помещиков (так наз. «колиивщина»).