Шолом-Алейхем - Веселая компания

Аркадий так расходился, что грохнул кулаком по столу, и сочинитель чуть не свалился на пол.

- Полегце немного! - предупредил рассказчика Бронзентолер. - Вы снова насмерть перепугали моего Чемчурочку.

Аркадий стал извиняться:

- Понимаете, досадно! Ну зачем я отдал им обратно свое золото? Я мог убраться оттуда с порядочным кушем, и не один раз, а много раз; завести лошадок и выезд на резиновом ходу, приобрести шубу, сунуть руки в карманы, как другие это делают, - и вот вам добропорядочный обыватель Егупца. Но черт его знает, что со мной. Проигрываю - это меня не трогает. Но как только начну выигрывать - сразу кажется, вот они, пришли пасы! И я уже мечтаю добраться до тринадцатого выигрыша. Я рвусь, лезу на стену, стреляю пачками: двадцать пять против двадцати, пятьдесят против сорока, сто против восьмидесяти, двести против ста шестидесяти! Ставлю четыреста против трехсот шестидесяти, восемьсот против шестисот сорока!..

- Стоп! - остановил его Бронзентолер. - Этак вы можете за шестую тысячу заехать.

Аркадий немного обиделся.

- Вы, наверное, думаете, что я преувеличиваю, рассказываю бабушкины сказки? Можете говорить что угодно, но лгуном я никогда не был. Чтоб мне не свидеться со своей старушкой-матерью! Это самая большая моя клятва. Потому что мать для меня самое дорогое. Я и поныне посылаю ей целковый в неделю, хоть тут гром греми и молния сверкай! И чтоб мне так счастье привалило, чтоб мне поскорей пришли все тринадцать выигрышей, как я говорю вам правду! Все несчастье в том, что нет у меня четвертного билета и я не могу отправиться в клуб. Понимаете ли, вышла вся мелочь, и к тому же задолжал друзьям-приятелям. У меня даже волосы на голове запроданы. Отнес в ломбард золотые часы, кольцо, подобрал каждую уцелевшую ценность и заложил. А после всего этого, доложу я вам, если мне удастся добыть четвертной билет, а я его с божьей помощью добуду, я тут же сколочу состояние в сто тысяч рублей. Вы смотрите на меня как на сумасшедшего? Так ведь? А вот я вам подсчитаю, и вы сами убедитесь, что такой молодец, как я, может сделать из двадцатипятирублевой бумажки сто тысяч чистоганом, да еще с хвостиком. Знаете вы, что такое тринадцать выигрышей с четвертного билета? Ну-ка, потрудитесь, возьмите перо и чернила!

- Насчет этого у меня Чемчура мастер, - заявил Бронзентолер.

Тут сочинитель, обмакнув перо в чернильницу, уставился на Аркадия. А тот стал диктовать:

- Пишите, пожалуйста: двадцать пять, и пятьдесят, и сто, и двести, и четыреста, и восемьсот. Каждый выигрыш вдвое больше предыдущего! Тысяча шестьсот, затем три тысячи двести, шесть тысяч четыреста, двенадцать тысяч восемьсот. У нас тут только десять пасов! Дальше - двадцать пять тысяч шестьсот, пятьдесят одна тысяча двести и сто две тысячи четыреста. Теперь - понимаете, как у меня дела идут!

Аркадий рассмеялея при этом, по обыкновению, чуть взвизгнув, сунул сигару в зубы, руки заложил в карманы и, сделав несколько шагов, остановился посреди комнаты, чуть выставив одну ногу и легко покачиваясь всем корпусгэм. Он выглядел человеком, к которому только пришли все тринадцать пасов и который приобрел кругленькую сумму. Настоящий барон!

Кто в эту минуту не видал Аркадия Швейцера, тот сроду не видел счастливого человека.

- Так, значит! - пропел Бронзентолер и вытянулся во всю свою длину. - Теперь я понимаю, чего вы добиваетесь. Вы ищете вчерашний день, а иначе говоря, тринадцатый выигрыш. Хотите постичь игру до самых глубин. Конечно, конечно! Ничего не скажешь, и это дело. Но дело не столь верное, как вам кажется.

Аркадий Швейцер почувствовал себя обиженным.

- Не столь верное, говорите? Благо вам, когда фабрики ваши дымят, пароходы бороздят моря, мельницы мелют, а сами вы сидите на готовеньком и стрижете купоны в ваших книжках из папиросной бумаги. Извините, господин хороший, но я хочу спросить вас, напшиклад [4] Например (пол.). , чем вы-то сами, собственно, занимаетесь?

- Чем занимаюсь? Эге-ге-ге! - затянул хозяин. Многие ломали над этим голову - хотели уразуметь то же самое. Вон околоточный уже сколько раз допытывался. Только черта с два кому-нибудь такое в голову взбредет!

- В чем же дело? Вы пишете мезузы [5] Мезуза - кусок пергамента, на котором написаны библейские стихи. Свернутый свиток помещается в деревянный или металлический футляр и прикрепляется к косяку дверей. Магическое средство, способное, как полагают верующие, уберечь их от злых духов. или изгоняете бесов? Может, вы печатаете фальшивые бумажки? Мне вы можете сказать, это будет погребено, как в железном сундуке со звоном.

- Э, да я вас совсем не боюсь, пусть вам это не кажется. Все дело в том, что здесь и говорить не о чем.

- Но название зтому должно быть?

- В том-то и штука, что никакого названия нет. Ну, какое название можно этому дать, как по-вашему, Чемчура? Что вы молчите?

Маленький сочинитель, точно очнувшись о сна, спрыгнул с кровати и, подтанцовывая, по своему обыкновению, поправил очки и повернулся на одной ноге.

- Как назвать ваше занятие? Да ему нет названия.

- Вот видите! - заметил хозяин, показывая глазами на сочинителя. - Видели, как Чемчура павернулся только что на одной ноге и остался на месте? Точно так и я верчусь вокруг одного дела, очень большого, уже бог весть с каких пор. Верчусь, верчусь, и все на том же месте.

- А-а! Ну, теперь все понятно! - ухмыльнулся Швейцер. - Вы маклер. Из тех маклеров, что продают вершины егупецких гор, тень бойберикского леса, меняют вчерашний день на одесский лиман и прокладывают железную дорогу прямым сообщением из Мазеповки на луну. Так и говорите! Чего ж вы канителите? Вы - наш брат. Мое почтение вам! Когда есть необходимость, я тоже заявляю, что я маклер. У меня в чемодане тоже лежат две-три описи богатых поместий, где имеются прекрасные леса, огромные дворцы, породистые лошади, зеркальные пруды, богатые рыбой и дикими утками.

- Те-те-те! - прервал его Бронзентолер. - Ох и шутник! Смотрите-ка, как он раскудахтался - ни дать ни взять проповедник в синагоге! Ничего подобного! Я никогда не был маклером и никогда им не буду. Даже и не касался маклерства. Мое дело - наследство. Мы тягаемся из-за наследства, из-за большого наследства.

- Наследство? - подхватил Аркадий. - От кого? От какого-нибудь дедушки? Наверно, большое хозяйство - несколько деревень со стадами, с отарами овец, с водяными мельницами, корчмами, с великим множеством построек, с каменными лавками. Как же иначе - еврейское наследство!

- Опять! Вы снова распустили свой язык? Если хотите выслушать меня, то не перебивайте! Ведь я вас не перебивал, - резко сказал Бронзентолер и, сладко затянувшись папиросой, оперся о стол, вытянул длинные ноги и принялся рассказывать. А оба жильца напряженно слушали.