Михаил Осоргин - Собрание сочинений. Т. 2. Старинные рассказы

Нижнему Новгороду было чем похвастаться: кремлем, часовой башней, собственным памятником Минину и Пожарскому, Спасопреображенским собором, тремя монастырями, флотилией речных судов и плотов, слиянием двух прекрасных рек, Макарьевской ярмаркой, красивыми окрестностями. Не могло быть, конечно, сомнения, что Николай Александрович захочет побывать и на пристани, откуда временно уберут бурлацкую рвань, и на рыбных садках, где и рыбка успеет принарядиться к его приезду.

До всего этого осетру не было бы никакого дела, если бы не случилось с ним крайне неприятной неожиданности, самой неприятной, какая может произойти с рыбой: он попал в сети в самый день приезда наследника российского престола. Собственно, попал-то он несколько раньше, дня затри, и временно пребывал в садке; но когда высокий гость пожелал присутствовать при промышленной ловле сетью, будущее содержимое улова было заранее очень ловко и предусмотрительно пополнено выдающимися образчиками красной рыбы, чтобы какая-нибудь случайность не испортила впечатления. В качестве главного козыря в последний момент был подброшен в сеть вышеупомянутый осетр, пойманный, таким образом, вторично.

Двухпудовый осетр, синевато-пепельный, с белым брюхом, с раздвоенной верхней губой и четырьмя висячими усиками, с шинами на спинных жучках, — картина занятная; наследник им залюбовался. Разумеется, осетр был немедленно преподнесен высокому гостю от имени нижегородского купечества, а так как государи бывают милостивы с юношеского возраста, то Николай Александрович высказал пожелание того осетра отпустить на волю, в привычную ему водяную стихию. Все это было заранее соображено и подготовлено, так что даже оказались заготовленными серебряные сережки с надписью, каковые его высочество изволил собственноручно прицепить осетру к жабрам. Не будучи очень чувствительным, осетр не возражал против пожалования его знаками отличия, а когда его спихнули в воду, не заставил себя долго просить, мотнул трижды хвостом — и оказался на середине реки.

Мы не описываем умиления присутствовавших лиц, не располагая на нашей палитре достаточным подбором розовых красок. Отметим только, что городской голова, человек добрый, хотя и любитель осетрины, едва не расплакался. Были награждены рыбаки, купечество получило словесную благодарность, из которой позже извлекло и некоторую материальную выгоду. Младшие родственники осетра, стерлядь и севрюга, напросились к высочайшему столу и предстали на блюдах в разварном и паровом виде, как врастяжку, так и кольчиком. Кто бывал на Волге, тем нечего рассказывать о зрительных и вкусовых впечатлениях, испытываемых человеком, не страдающим потерей аппетита и умеющим отдать должное местным рыбным блюдам, перечень которых занял бы слишком много времени и места.

Осмотрев все, что полагалось, и пополнив свое образование, наследник-цесаревич отбыл из Нижнего Новгорода выполнять дальнейший маршрут. Что касается осетра, то он, поболтавшись в Волге, отправился на зимний спорт в Каспийское море.

В мае 1865 года наследник-цесаревич скончался. Известно, как эта смерть огорчила отца, подготовившего своего старшего сына к управлению государством, в то время как второй сын его, Александр, никаких талантов в этом отношении не проявлял, страны наглядно не изучал и к царствованию не готовился.

12 октября того же года случилось такое событие. Мужичок Федор Иванов Петухов, временнообязанный крестьянин князя Юсупова, проживавший в селе Безводном Нижегородской губернии, невзирая на название своего родного села, был отличным рыболовом. И хотя невод его был достаточно дырявым, дно лодки во многих местах заплатано просмоленной паклей, а сам он не в меру суетлив, — все же судьба послала ему в этот день неожиданный и богатейший улов, а именно: среди обычной мелочи попал в его сеть двухпудовый осетр. Чтобы сохранить его для продажи живым, Петухов, не имевший садка, решил продеть осетру под жабры крепкую веревку и так пустить его в воду. Дело это сложное, так как осетры сильны и не любят такого обращения; навалившись на осетра всем телом и подпрыгивая вместе с его хвостом, Петухов все же исполнил свое намерение, но при этом увидал, что в одной из жабр осетра торчит серебряная сережка с вырезанными на ней буквами. По неграмотности сам он прочитать надписи не мог, но нашлись грамотные люди, которые не только прочитали, а и вспомнили, что два года тому назад был с такой отметиной выпущен осетр в Нижнем Новгороде самим покойным наследником-цесаревичем. Иначе говоря — привалило мужику большое счастье!

Немедленно о происшедшем был извещен нижегородский городской голова Мичурин, взволновавшийся до последней степени. Подсчитав по календарю, он установил, что достопамятный осетр пойман вновь как раз в полугодовщину смерти наследника. Не говоря уже о мистическом характере данного происшествия, только окончательный дурак не использует такого события для собственной карьеры. Поэтому городской голова, приказав того осетра беречь как зеницу ока, немедленно послал донесение губернатору, генерал-лейтенанту Одинцову.

Текст этого донесения благополучно сохранился в архивах нижегородской ученой архивной комиссии, и нам отрадно узнать, что городской голова был не только деятельным человеком, но и отличным литератором.

«При посещении в 1863 году Нижнего Новгорода блаженной памяти Его Императорского Высочества Государя Наследника цесаревича Николая Александровича городское общество поднесло Его Высочеству живого осетра больше двух пудов, и когда Государь Наследник подходил к тому осетру, он как будто обрадовался ему, встрепенулся, и цесаревич, по свойственной своей доброте, не желая предавать его закланию, изволил приказать сделать две сережки с означением на них имени своего и, лично сам продев их в жабры осетра, пустил его в Волгу с тем, чтобы он всегда принадлежал Его Высочеству».

Далее описывается уже рассказанное нами: как крестьянин Федор Иванов Петухов поймал осетра с сережкой в левой жабре и, не будучи человеком возвышенных чувств, попросил за осетра вознаграждение.

«Я, удовлетворив крестьянина Петухова приличным денежным вознаграждением из собственных своих денег, вообще с членами думы удостоверившись серьгою, имеющеюся в жабре того осетра, на ней оказалась вырезана надпись: „Выпущен цесаревичем Николаем Александровичем“, которую имею честь представить Вашему превосходительству и присовокупить, что поимка помянутого осетра весьма знаменательна тем, что день был этот полугодием со времени кончины цесаревича Николая Александровича, даровавшего свободу этому осетру, которому тоже с подлежащими знаками полагали бы по назначению покойного цесаревича дать свободу и пустить в Волгу: а для памяти настоящего события подвесить вместо потерянной серьги новую, изобразив так: „Вновь пойман в полугодие кончины Его Императорского Высочества, 12 октября 1865 года“».