Кнут Гамсун - Фантазер

"Кто вмѣшался?"

"Женщины, знаете ли. У меня есть дочь. Элиза сказала: не нужно."

"Это очень странно", сказалъ Роландсенъ.

Моккъ снова заглянулъ въ телеграммы. "Это прекрасно. А не можете ли вы немного познакомить меня съ вашимъ открытіемъ?"

И Роландсенъ немного его познакомилъ.

"Итакъ, мы въ нѣкоторомъ смыслѣ конкурренты", сказалъ старый Моккъ.

"Не въ нѣкоторомъ смыслѣ только. Съ того момента, какъ я отошлю свой отвѣтъ, мы становимся конкуррентами въ самомъ дѣлѣ."

"Вотъ какъ?" сказалъ Моксъ пораженный. "Что вы хотите этимъ сказать? Развѣ вы хотите открыть фабрику?"

"Да. Противъ вашего водопада есть другой, гораздо больше вашего. Шлюзовъ тамъ не понадобится."

"Это водопадъ Левіана."

"Я его купилъ."

Моккъ нахмурился и сталъ соображать. "Въ такомъ случаѣ мы дѣйствительно станемъ конкуррентами", сказалъ онъ.

Роландсенъ прибавилъ: "При чемъ вы потеряете."

Однако, разговоръ этотъ возбуждалъ все большее и большее раздраженіе въ крупномъ баринѣ, который не привыкъ къ этому и не могъ этого хладнокровно выноситъ. "Вы, однако, удивительно часто забываете, что вы еще въ моихъ рукахъ", сказалъ онъ.

"Укажите только на меня. Потомъ будетъ и мой чередъ."

"Ахъ, что же вы хотите сдѣлать?"

Роландсенъ отвѣчалъ: "Я разорю васъ."

Вошелъ Фридрихъ. Онъ тотчасъ замѣтилъ, что разгорается ссора, и его раздражило, что отецъ тотчасъ не покончитъ съ этимъ неблагодарнымъ долгоносымъ телеграфистомъ.

Роландсенъ громко сказалъ: "Я предлагаю вамъ слѣдующее: мы используемъ изобрѣтеніе сообща. Мы будемъ содержать фабрику вмѣстѣ, и я буду руководить ею. Мое предложеніе потеряетъ силу черезъ двадцать четыре часа." Съ этимъ Роландсенъ вышелъ изъ комнаты, оставивъ на столѣ свои телеграммы.

Начиналась осень, лѣсъ шумѣлъ, море было желто и холодно, и звѣзды на небѣ казались больше. Но у Ове Роландсена уже не было времени наблюдать звѣздопада, хотя онъ все еще оставался любителемъ природы. На фабрику Мокка за послѣднее время ежедневно приходило много крестьянъ; тутъ они разрушали, тамъ строили сообразно съ распоряженіями Роландсена, руководившаго всѣмъ. Онъ превзошелъ всѣ трудности и пользовался теперь величайшимъ почетомъ.

"Я всегда, собственно говоря, цѣнилъ этого человѣка'', говорилъ старый у Моккъ.

"А я нѣтъ", возражала Элиза изъ гордости, "подумаешь, какъ онъ сталъ важенъ. Точно онъ спасъ насъ, право".

"Ну, ужъ до такой-то степени дѣло не доходило…"

"Онъ поклонится и даже не ждетъ отвѣта. Идетъ себѣ мимо."

"У него много дѣла."

"Онъ втерся въ нашу семью, вотъ это вѣрно", говорила Элиза и губы ея блѣднѣли. "Гдѣ бы мы ни были, и онъ тутъ. Но, если только онъ что нибудь думаетъ на мой счетъ, такъ въ этомъ то, по крайней мѣрѣ, онъ ошибается."

Элиза уѣхала въ городъ.

И все-таки все шло своимъ чередомъ; повидимому, и безъ нея обходились. Но дѣло было въ томъ, что съ той минуты, какъ Роландсенъ повелъ дѣла сообща съ Моккомъ, онъ далъ себѣ слово неустанно работать и не давать себѣ времени мечтать о другомъ. Можно помечтать весной, а потомъ и довольно! Но нѣкоторые люди всю жизнь мечтаютъ и неисправимы въ этомъ отношеніи. Такой была юмфру фонъ-Лоосъ изъ Бергена. Роландсенъ получилъ отъ нея письмо о томъ, что его она ни чуть не меньше уважаетъ, чѣмъ себя, потому что онъ не замаралъ себя воровствомъ, а только разыгралъ комедію. И что она беретъ назадъ свой разрывъ съ нимъ, если только еще не поздно.

Въ октябрѣ Элиза Моккъ вернулась. Говорили, что помолвка ея окончательно рѣшена, и ея женихъ Генрикъ Бурнусъ Генриксенъ, капитанъ съ берегового парохода, пріѣхалъ въ гости къ Мокку. Въ большой залѣ въ Росенгордѣ долженъ былъ состояться балъ; нѣмецкій оркестръ, бывшій въ Финмаркенѣ и возвращавшійся домой, былъ приглашенъ туда играть на флейтахъ и тубахъ. Весь приходъ приглашенъ былъ на балъ, Роландсенъ, какъ и прочіе, а также дочь кистера, Ольга, которая должна была явиться туда въ качествѣ будущей супруги Фридриха. Но пасторской четѣ нельзя было попасть къ Мокку на балъ: назначенъ былъ новый пасторъ, и его со дня на день ждали; а добраго временнаго пастора отправляли въ другой приходъ на сѣверъ, гдѣ другая община осталась безъ пастора. Онъ со своей стороны ничего не имѣлъ противъ того, чтобы сѣять и жать на новой нивѣ; здѣсь работа его не всегда сопровождалась удачей. На одно плодотворное дѣло могъ онъ во всякомъ случаѣ оглянуться съ отрадой: онъ настоялъ на томъ, чтобы сестра Левіана вспомнила, наконецъ, о томъ человѣкѣ, который имѣлъ намѣреніе на ней жениться. Это былъ приходскій плотникъ, при томъ же плотникъ, хранившій немало шиллинговъ въ изголовьѣ своей постели. Когда они стояли передъ алтаремъ и пасторъ вѣнчалъ ихъ, онъ испытывалъ чувство живѣйшаго удовольствія. Путемъ неутомимаго усердія все-таки совершенствуешь такъ или иначе нравы.

"Ахъ, все постепенно устроится, благодаря Бога!" думалъ пасторъ. Въ собственномъ его хозяйствѣ опять стало немного больше порядка; пріѣхала новая экономка; она была въ лѣтахъ и солиднаго нрава, такъ что онъ собирался взять ее съ собою и на новое мѣсто. Все, повидимому, шло къ лучшему. Хотя пасторъ былъ строгимъ наставникомъ, однако, на него, не сердились за это: когда онъ спустился къ пристанькѣ, многіе, оказалось, собрались тутъ для проводовъ. Что касается Роландсена, то онъ не хотѣлъ упустить этого случая, чтобы показать свою любезность; лодка Мокка уже стояла тутъ съ тремя гребцами, ожидая его, но онъ не хотѣлъ отчалить раньше, чѣмъ пасторская чета благополучно пустится въ путь. Пасторъ почувствовалъ къ Роландсену благодарностъ за это вниманіе, несмотря на все происшедшее между ними. И, какъ въ свое время помощнику Левіану было предоставлено вынести пасторшу на беретъ, такъ теперь пасторъ предоставилъ ему же и внести ее въ лодку. Судьба, повидимому, хотѣла улыбнуться и ему, такъ какъ пасторъ обѣщалъ со своей стороны сдѣлать все возможное, чтобы онъ получилъ снова мѣсто помощника.

Итакъ, повидимому, все шло къ лучшему.

"Если бы мнѣ не нужно было на югъ, а вамъ на сѣверъ, то мы могли бы отправиться вмѣстѣ", сказалъ Роландсенъ.

"Да", отвѣчалъ пасторъ. "Однако, позвольте намъ думать, дорогой Роландсенъ, что, несмотря на то, что одинъ изъ насъ идетъ на югъ, а другой на сѣверъ, мы все-таки въ концѣ концовъ встрѣтимся всѣ въ одномъ мѣстѣ!" Такъ постоянно держалъ свое знамя этотъ добрый пасторъ, не зная усталости.

Жена его сидѣла на носу въ своихъ неказистыхъ старыхъ башмакахъ; они были починены, но тотчасъ опять стали отвратительно гадки на видъ. Но это не печалило пасторшу; глаза ея еще больше блестѣли, она радовалась, что ѣдетъ на новое мѣсто, гдѣ можно будетъ посмотрѣть, что тамъ такое. Съ нѣкоторымъ горемъ думала она объ одномъ большомъ булыжникѣ, укладкѣ котораго съ собой пасторъ рѣшительно воспротивился, хотя камень былъ такъ красивъ.