Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита

— Вот и колокольчик звонит, — сказала миссис Гэмп, выбегая на лестничную площадку и заглядывая вниз. — Бетси Приг, милая… Да ведь это, кажется, несносный Свидлпайп?

— Да, это я, — ответил слабым голосом цирюльник. — Я только что пришел.

— И всегда-то он или только что пришел, или только что вышел, — проворчала миссис Гэмп. — Никакого терпения не хватит с этим человеком!

— Миссис Гэмп, — сказал цирюльник. — Послушайте, миссис Гэмп!

— Ну, что такое? — нетерпеливо отозвалась миссис Гэмп, спускаясь с лестницы. — Темза горит, что ли, и рыба в ней варится? Батюшки, где же это он был и что с ним такое приключилось? Он весь белый как мел!

Вопросительное предложение она произнесла, уже спустившись вниз и увидев, что мистер Свидлпайп сидит в кресле для клиентов, бледный и расстроенный.

— Помните вы, — спросил Полли, — помните вы молодого…

— Неужто молодого Вилкинса? — ахнула миссис Гэмп. — И не говорите мне, что это молодой Вилкинс. Если жену молодого Вилкинса схватило…

— Да никакую не жену! — воскликнул маленький брадобрей. — Бейли, молодого Бейли!

— Ну, так что вы этим хотите сказать? Чего там натворил этот мальчишка? — сердито отвечала миссис Гэмп. — Вздор и чепуха, мистер Свидлпайп!

— Ничего он не натворил! — возразил бедный Полли в совершенном отчаянии. — Можно ли так приставать с ножом к горлу, когда вы видите, что я до того расстроен, даже и говорить не в состоянии? Больше он уж ничего не натворит. С ним все кончено. Помер. В первый раз, как я увидел этого мальчика, — продолжал брадобрей, — я взял с него лишнее за реполова. Запросил полтора пенни вместо одного, боялся, что он станет торговаться. А он и не стал. А теперь он умер, и даже если собрать все паровые машины и электрические токи в эту лавочку и заставить их работать вовсю, этих денег все равно не вернешь, хоть их и было всего полпенни. Мистер Свидлпайп отвернулся и вытер полотенцем глаза.

— А какой был умница! — продолжал он. — Какой удивительный мальчик! Как говорил! И сколько всего знал! Брился вот в этом самом кресле — так, забавы ради, сам все и затеял, такой был шутник. И подумать только, что никогда уж ему не бриться по-настоящему!

Лучше бы все птицы до единой передохли, пускай их, — воскликнул маленький брадобрей, оглядываясь на клетки и опять хватаясь за полотенце, — чем узнать такую новость!

— Откуда же вы узнали? — спросила миссис Гэмп. — Кто вам сказал?

— Я пошел в Сити, — ответил маленький брадобрей, — чтоб повидаться на бирже с одним охотником, ему нужны самые неповоротливые голуби для практики в стрельбе; а договорившись с ним, я зашел выпить глоточек пива, там и услышал разговор про это. В газетах напечатано.

— Вы что-то совсем расстроились, мистер Свидлпайп, — сказала миссис Гэмп, качая головой, — по-моему, было бы не лишнее поставить вам с полдюжины пиявок к вискам, помоложе и попроворней, вот что я вам скажу. О чем же был разговор, и что было в газетах?

— Да все о том же! — отозвался брадобрей. — О чем же еще, как вы думаете? У них с хозяином опрокинулась по дороге карета, его перевезли в Солсбери, и он был уже при смерти, когда заметку сдали на почту. Он так и не сказал ничего, ни единого слова. Это для меня всего горше, но это еще не все. Его хозяина нигде не найдут. Другой директор их конторы в Сити — Кримпл, Дэвид Кримпл — сбежал с деньгами, его ищут, объявления расклеены на стенах, обещают награду. Мистера Монтегю, хозяина бедняжки Бейли (ах, какой был мальчик!) тоже ищут. Одни говорят, что он удрал и встретится со своим приятелем за границей; другие говорят, что он еще тут, и ищут его по всем местам. В конторе у них разгром; сущие оказались мошенники! Но что такое контора страхования жизни по сравнению с жизнью вообще, а тем более с жизнью молодого Бейли!

— Он родился в юдоли, — сказала миссис Гэмп с философическим спокойствием, — и жил в юдоли; ну и должен мириться со всеми последствиями, раз существует такое положение. А разве про мистера Чезлвита вы так-таки ничего не слыхали?

— Нет, — ответил Полли, — ничего особенного. Его фамилия не была напечатана в списке директоров, но думают, что будет. Кто говорит, что его надули, а кто — будто он надувал других; как бы оно там ни было, улик против него никаких нет. Нынче утром он сам явился к лорд-мэру или еще к кому-то из городского начальства и подал жалобу, что его разорили и что эти двое мошенников сбежали, обобрав его, и что он совсем недавно узнал, будто фамилия Монтегю вовсе не Монтегю, а какая-то другая. И говорят, будто он был похож на мертвеца, так расстроился. Господи помилуй! — воскликнул брадобрей, возвращаясь к своему личному горю. — Ну какое мне дело, на что он был похож? Да хоть бы он пятьдесят раз помер! Пускай себе, никогда мне его не будет так жалко, как, Бейли!

В это время зазвонил маленький колокольчик, и басистый голос миссис Приг вмешался в разговор.

— Ах, вы тоже об этом разговариваете, вот как! — заметила она. — Ну, я надеюсь, вы уже все переговорили, потому что сама я этим не интересуюсь.

— Драгоценная моя Бетси, — сказала миссис Гэмп, — как же вы поздно!

Почтенная миссис Приг ответила довольно сурово, что „ежели упрямые люди помирают, когда никто этого не ждет, то она тут ни при чем“. И далее, что „и без того неприятно, когда до смерти хочется чаю и тебя задерживают, а тут опять приходится слушать все про то же“.

Миссис Гэмп, догадавшись по этим колким репликам о состоянии чувств миссис Приг, немедленно повела ее наверх, надеясь, что один вид маринованной лососины произведет в ней смягчающую перемену.

Однако Бетси Приг рассчитывала на лососину. Очевидно рассчитывала, потому что, взглянув на стол, первым долгом заметила:

— Так я и знала, что огурцов к ней не будет! Миссис Гэмп изменилась в лице и села на кровать.

— Господи помилуй, Бетси Приг, ваша правда. Совсем позабыла!

Миссис Приг, глядя в упор на свою приятельницу, запустила руку в карман и с выражением угрюмого торжества вытащила оттуда переросший салат или недоросший кочан капусты, — во всяком случае такую пышную и таких благодатных размеров овощ, что ее пришлось сперва свернуть, как зонтик, и после того только удалось вытащить. Кроме того, она извлекла горсточку кресс-салата и горчицы, немножко травы, именуемой одуванчиком, три пучка редиски, луковицу покрупнее средней репы, три порядочных куска резаной свеклы и коротенький развилок или отросток сельдерея. Вся эта зелень еще совсем недавно была выставлена в лавке под названием двухпенсового салата и куплена миссис Приг с условием, что продавец уложит все это к ней в карман, что и было успешно выполнено в Верхнем Холборне и наблюдалось с захватывающим интересом соседней извозчичьей биржей. Миссис Приг придавала так мало значения своей предусмотрительности, что даже не улыбнулась, но, поправив карман и вернув его на место, посоветовала только мелко покрошить эти произведения природы и обильно полить уксусом для немедленного потребления.