Иво Андрич - Собрание сочинений. Т.2. Повести, рассказы, эссе. Барышня.

Барышня очнулась, вздрогнула. Громкий резкий стук деревянных ставен в одном из соседних домов прервал ее вечерние грезы. Она положила чулок, потерла озябшие руки и быстро поднялась со стула. В комнате было совершенно темно. Должно быть, час поздний. Окоченев от холода, она никак не могла решить, что сделать сначала — зажечь свет, а потом разворошить огонь в печке или наоборот. Так, в нерешительности, она стояла некоторое время в темноте, посреди комнаты. И наконец с довольной улыбкой решила отложить хоть на минутку оба эти неприятные занятия и вместо этого пойти еще раз проверить, хорошо ли заперты все двери.

Она шла чуть неуверенно, все еще во власти воспоминаний, которые навалились на нее сегодня, как никогда. В совершенной темноте, в сладостной темноте, которая все равно что экономия, а значит, все равно что деньги, она вышла в переднюю, привычным движением нащупывая знакомые предметы. Но прежде чем она дошла до наружной двери, протянутая в темноте рука натолкнулась — на человека. Из груди ее вырвался короткий глухой вскрик — он напугал ее еще больше. Вздрогнув, она нашла в себе силы только на то, чтоб отпрянуть назад. Неожиданно коснувшись влажного грубого сукна, еще смятенная и разбитая нахлынувшими воспоминаниями, она тотчас уверилась в том, что человек вошел с улицы. Она хотела кричать, позвать на помощь, но голоса не было. Сердце вдруг выросло и заполнило всю ее. Потом она почувствовала внутри полную пустоту, и холодные мурашки пробежали по коже. Осталась только страшная мысль, что она не одна, что рядом, в темноте стоит кто-то неизвестный и невидимый, кто всю жизнь подстерегает таких, как она, кто рано или поздно приходит за деньгами. Тысячу раз она вздрагивала в темноте при мысли о нем, тысячу раз ее страх оказывался напрасным. На этот раз, кажется, он действительно пришел и стоит тут, посреди передней, в мокром пальто, готовый каждое мгновенье начать свое черное дело. Но именно сейчас она и не знала, что делать, как сохранить и защитить свое богатство. Одно мгновенье, короче молнии, она попыталась вспомнить, что надо сделать, но не сумела. А ведь она хорошо помнила, что всегда боялась воров и грабителей, без конца вздрагивала по ночам от подозрительного шороха или непонятной тени и после долго размышляла о том, как надо было бы поступить, если бы, вопреки всем предосторожностям, в дом все-таки забрался бы грабитель. С тех пор как она себя помнит, она делала все, чтоб держать деньги в надежном месте, спрятать, обезопасить их и замести следы. Всю свою жизнь она не думала и не заботилась ни о чем другом, так что вся жизнь ее под конец состояла из одних мер предосторожности. Это она помнит. Однако то, что происходит сейчас, так неожиданно, страшно и ново, словно она никогда этого не боялась и об этом не думала, никогда ничего не предпринимала, чтоб обезопасить и защитить себя. Ей кажется, что весь свой век она провела в непростительном и непостижимом легкомыслии и беззаботности, ничего не предвидя и не предпринимая, и вот теперь она теряет и деньги и жизнь, теряет глупо, жалко и никчемно, только из-за своего слабоумия и халатности. Теперь, думается ей, она бы знала, как беречь и хранить, прятать и защищать свое добро, но поздно. Перед ней стоит подлый грабитель, в темноте, по эту сторону двери. Все кончено. Она ждала только чужого голоса: «Давай деньги!» — и движения рук убийцы в мокром пальто. Но она ничего не услышала и не успела почувствовать. С неодолимой силой ее душило собственное сердце. Уши заложило, вылезшие из орбит глаза ослепли, раскрытый рот онемел. Ноги не держали ее.

Падая вперед, она еще раз взмахнула руками, словно загребая воду, и повалила вешалку, на которой внесло ее насквозь промокшее зимнее пальто из грубого сукна.

Лежа на полу, последними судорожными движениями она рвала на груди вязаную кофту в отчаянном усилии помочь остановившемуся дыханию. Ах, хоть чуточку воздуха, один только вздох, и все бы еще можно было спасти жизнь, богатство, деньги. Золотом заплатила бы за глоток воздуха! Но воздуха нет. Колени сводит судорога, голова лопается от напряжения. Кровь застыла и превратилась в свинец. Воздуха нет. Движения слабеют и наконец совсем стихают. Лишь глухой хрип еще несколько мгновений говорит о последних усилиях задержать жизнь. Потом смолкает и он. Тело поникает, успокаивается и остается лежать во мраке и тишине.

Белград

Декабрь 1943 — октябрь 1944 г.

Иво Андрич. 60-е годы. Белград

Ага— господин, уважительное обращение к состоятельным людям.

Бег— землевладелец, господин.

Газда— уважительное обращение к людям торгового или ремесленного сословия, букв. хозяин.

Кавазбаша— командир отряда стражников или телохранителей.

Мушир— военачальник.

Окка— старинная мера веса равная 1283 г.

Опанки— крестьянская обувь из сыромятной кожи.

Райя— презрительная кличка христианских подданных Оттоманской империи, букв. стадо.

Ракия— сливовая водка.

Сераскир— главнокомандующий.

Тепелук— старинный головной убор замужних женщин.

Тюрбе— мусульманская усыпальница.

Фирман— указ султана.

Чесма— естественный родник, облицованный камнем или взятый в желоб, фонтан.

…подошел 1908 год, аннексионный кризис; началось брожение — В октябре 1908 г. Австро-Венгрия присоединила к своей территории Боснию и Герцеговину. В югославянских землях это привело к усилению оппозиционных, нередко националистических настроений. Среди молодежи началась подготовка к вооруженной борьбе. В марте 1909 г. Австро-Венгрия, поддерживаемая Германией, стала концентрировать свои войска на сербской границе (аннексионный кризис). Сербия и ее союзница Россия не были готовы к войне, и им пришлось отступить.

Осенью 1912 года разразилась война. — В октябре этого года началась Первая Балканская война, в которой, по словам В. И. Ленина, «союз балканских монархий», т. е. Сербия, Болгария, Греция и Черногория, выступил против Турции.

Началась война 1914 года. — В первой мировой войне Сербия выступала на стороне Антанты. После нескольких побед, одержанных сербами над австро-венгерскими войсками осенью и зимой 1914 г., в октябре 1915 г. территория страны была оккупирована австро-германской армией фельдмаршала А. Макензена. Остатки сербских войск, сопровождаемые беженцами, после трудного зимнего перехода через Албанию и Черногорию эвакуировались на кораблях союзников на о. Корфу. В дальнейшем отдельные части были переправлены в Россию, во Францию и другие союзнические страны. Многие сербские писатели, близкие Андричу в 20-е годы, оказались участниками этих событий.