Эрнст Гофман - Ночные истории

— Не стреляйте, не стреляйте! — воскликнул Деннер; черный человек кивнул ему и скрылся за деревьями. Наконец они вышли из лесу на оживленную дорогу.

— Благодарю вас от всего сердца за то, что проводили меня, — сказал Деннер, — возвращайтесь теперь домой. Если вы снова наткнетесь на тех людей, которых мы видели, спокойно продолжайте свой путь, ни о чем не заботясь. Делайте вид, словно ничего не заметили, держите своих собак на привязи, и вы безопасно доберетесь до своего жилища.

Андрес не знал, что и думать обо всем этом и об удивительном купце, который, будто заклинатель духов, не подпускал и подчинял врагов. Он не мог понять, зачем было нужно Деннеру, чтобы он сопровождал его. Андрес благополучно добрался домой, где его Джорджина, почти здоровая и бодрая, встала с постели и бросилась ему в объятия.

Благодаря щедрости нового знакомого маленькое хозяйство Андреса совершенно преобразилось. Когда Джорджина полностью выздоровела, он отправился вместе с ней в Фулду и кроме самого необходимого купил еще кое-что, благодаря чему их домашняя обстановка приобрела вид некоторого благосостояния. После визита незнакомца вольные охотники и воры-дровосеки, казалось, вообще исчезли из этих краев, и Андрес мог спокойно заниматься своим делом. Его охотничье счастье вернулось к нему, так что у него, как прежде, почти не бывало неточных выстрелов. Деннер появился на Михайлов день и оставался три дня. Не обращая внимания на упрямое сопротивление хозяев, он был таким же щедрым, как и в первый раз, причем уверял, что единственной его целью было улучшить их достаток, чтобы тем самым сделать свое временное пристанище более приветливым и приятным.

Теперь Джорджина могла лучше одеваться; она призналась Андресу, что незнакомец подарил ей искусно сделанную золотую заколку, какими девушки и женщины в некоторых областях Италии закалывают заплетенные и уложенные вверху волосы. Лицо Андреса помрачнело, но Джорджина, выбежав за дверь, вскоре возвратилась в такой же одежде и с такими же украшениями, какою Андрес видел ее в Неаполе. На черных волосах, в которые были изящно вплетены яркие цветы, красовалась золотая заколка, и Андрес был вынужден признаться себе, что незнакомец весьма удачно и со смыслом выбрал подарок — чтобы действительно обрадовать его Джорджину.

Сама же Джорджина утверждала, что незнакомец, вытащивший их из глубочайшей нужды, — это наверняка ее ангел-хранитель и что она никак не может понять, почему Андрес так скуп на слова, так замкнут по отношению к Деннеру, и вообще как он может оставаться таким печальным и ушедшим в себя.

— Дорогая моя возлюбленная! — говорил Андрес. — Внутренний голос, который так настойчиво подсказывал мне, что я ничего не должен брать у этого человека не молчит и теперь. Меня часто терзают сомнения: мне кажется, что с деньгами Деннера в наш дом пришло неправедное добро, и по этой причине я не могу по-настоящему радоваться тому, что на них приобретено. Конечно, теперь я чаще позволяю себе сытную еду со стаканом вина; но поверь мне, дорогая Джорджина, если бы однажды мне удалось хорошо продать дрова и Господь Бог ниспослал нам на несколько честно заработанных грошей больше, чем обычно, тогда стакан дешевого вина показался бы мне более вкусным, чем это дорогое вино, которое принес нам Деннер. Я не могу подружиться с этим человеком, в его присутствии мне часто становится ужасно не по себе. Ты же, наверное, заметила, дорогая Джорджина, что он никому не смотрит в лицо? И при этом временами так странно глядит своими глубоко посаженными глазами и так жутко смеется, что меня пробирает дрожь. Ах, да не подтвердятся мои опасения, но часто мне кажется, что где-то подле нас притаилась черная беда, которую Деннер когда-нибудь призовет, после того, как поймает нас в свои хитроумно расставленные силки.

Джорджина старалась отвлечь мужа от мрачных мыслей, уверяя, что у себя на родине, особенно в гостинице у своих приемных родителей нередко встречала людей, чья внешность была намного более подозрительна, но несмотря на это они оказывались прекрасными людьми. Андрес как будто бы успокоился, но в душе решил всегда быть начеку.

Вновь Деннер появился у Андреса, когда его сыну, очаровательному мальчику, точной копии матери, исполнилось девять месяцев. Как раз в этот день у Джорджины были именины; она нарядила малыша, сама облачилась в свои любимые неаполитанские одежды и приготовила праздничную трапезу, к которой Деннер присовокупил бутылку хорошего вина, достав ее из своего дорожного мешка. Когда они сидели за столом, а малыш смотрел по сторонам разумными, прекрасными глазами, Деннер заговорил:

— Ваш ребенок уже сейчас своим поведением обещает весьма многое, и очень жаль, что у вас не будете возможности достойно его воспитать. Я с удовольствием сделал бы вам одно предложение, которое вы скорее всего отвергнете, хотя оно и имеет целью ваше счастье и благополучие. Вы знаете, что я богат и что у меня нет детей, я ощущаю совершенно особую любовь и расположение к вашему мальчику. Отдайте его мне! Я отвезу его в Страсбург, где он получит прекрасное воспитание у одной моей знакомой, пожилой уважаемой женщины, и доставит большую радость и мне, и вам. Без ребенка вам будет значительно легче, вы освободитесь от огромного груза; но поторопитесь с решением, ибо я должен выехать уже сегодня вечером. Я на руках донесу ребенка до ближайшей деревни, а там найму повозку.

Слушая Деннера, Джорджина порывисто схватила сына, которого качала на коленях, и прижала к своей груди, при этом на глаза у нее навернулись слезы.

— Видите, добрый господин, — отозвался Андрес, — видите, как отвечает вам моя жена на ваше предложение, точно так же настроен и я. Может, у вас и в самом деле добрые намерения, но как же можно отнимать самое дорогое, что есть у нас на этой земле? Как можете вы называть грузом то, что является усладой нашей жизни и было ею и тогда, когда мы находились в глубочайшей нужде, из которой вы нас вытащили? Вы сами сказали, что у вас нет ни жены, ни детей, поэтому вам, верно, незнакомо то высшее счастье, которое небеса даруют мужчине и женщине с рождением ребенка. Нет, добрый господин! Как бы ни были велики благодеяния, которые вы нам расточаете, их не сравнить с тем, насколько ценно для нас наше дитя; никакие сокровища мира не могут заменить его. Не посчитайте нас неблагодарными, добрый господин, но мы сразу и решительно отказываемся от вашего предложения. Были бы вы сами отцом, дальнейшие извинения не понадобились бы.

— Ну-ну, — мрачно произнес Деннер, глядя в сторону, — я думал, что совершу доброе дело, сделав вашего сына богатым и счастливым. Если ли вы этого не хотите, то не будем больше говорить об этом.