Эмиль Золя - Западня

— Полно, душенька, плюньте вы на него! — шептала г-жа Бош.

— Если б вы знали! Если б вы только знали! — тихонько заговорила наконец Жервеза. — Он послал меня утром в ломбард заложить мои рубашки и шаль, чтобы заплатить за этот экипаж…

Она заплакала. Вспомнив, как Лантье отправил ее в ломбард, она поняла тайный смысл утренней ссоры и не могла сдержать рыданий, рвавшихся из груди. Этот обман, это гнусное предательство больше всего терзало ей сердце. Слезы текли по ее мокрому лицу и капали с подбородка, а она и не думала их утирать.

— Возьмите же себя в руки, перестаньте, на вас смотрят, — твердила г-жа Бош, хлопоча возле нее. — Ну можно ли так убиваться из-за мужчины! Значит, вы все еще любите его, бедняжка? Ведь вы только что готовы были его растерзать. А теперь льете слезы, надрываете себе сердце… Господи, какие же все мы дуры!

Затем она заговорила с материнским участием:

— Бросить такую хорошенькую женщину… ну как не стыдно! Теперь вам, пожалуй, пора все узнать, ведь правда? Так вот, когда я пришла к вам под окно, я уже подозревала… Представьте, вчера вечером, когда Адель возвращалась домой, я услышала за ней мужские шаги и, конечно, выглянула на лестницу: хотела посмотреть, кто это. Они уже поднимались на третий этаж, однако я сразу признала пиджак господина Лантье. Сегодня утром Бош подкарауливал его и видел, как Лантье спокойно сошел вниз… Он спутался с Аделью, можете мне поверить. У Виржини есть любовник, она ходит к нему два раза в неделю. Однако все это изрядная пакость, ведь у них одна комната и одна кровать, — где уж там спала Виржини — ума не приложу.

Она на минутку замолчала, затем оглянулась и продолжала, сдерживая свой зычный голос:

— Она смеется над вашими слезами, эта бессердечная тварь. Голову даю на отсечение, она затеяла стирку только для отвода глаз… Проводила ту парочку, а сама пришла сюда, чтобы рассказать им, как вы встретите эту новость.

Жервеза отняла руки от лица и оглянулась. Увидев, что Виржини стоит в кучке женщин и, уставившись на нее, что-то тихонько рассказывает, она пришла в бешенство. Вытянув руки, она нагнулась и принялась шарить по полу, кружась на месте и дрожа всем телом; затем сделала два-три шага, наткнулась на полное ведро, схватила его обеими руками и с маху выплеснула на Виржини.

— Вот стерва! — закричала дылда Виржини.

Она успела отскочить назад, и вода попала ей только на ноги. Прачки, взбудораженные слезами Жервезы, уже толпились вокруг, предвкушая драку. Дожевывая хлеб, женщины взбирались на лохани. А те, что были подальше, сбегались, размахивая мыльными руками. Образовался круг.

— Ну и стерва! — повторила Виржини. — Взбесилась она, что ли?

Жервеза, выставив подбородок, застыла с искаженным лицом и не отвечала: она еще не переняла ни бойкости, ни острого языка парижанок. Виржини продолжала кричать:

— Ишь ты! Этой дряни надоело таскаться по захолустьям! С двенадцати лет она была там солдатской подстилкой, там и ногу себе сгноила… Скоро она совсем отвалится, твоя нога!

В толпе пробежал смешок. Долговязая Виржини, ободренная успехом, выпрямилась и, наступая на Жервезу, заорала пуще прежнего:

— А ну-ка подойди поближе — ты у меня получишь! И не вздумай ко мне приставать… Знаю я эту шкуру! Посмей она меня облить, уж я бы задрала ей подол! Пусть скажет, что я ей сделала… Говори, образина, что я тебе сделала?

— Не болтайте лишнего, — пробормотала Жервеза, — вы сами знаете… Моего мужа видели вчера вечером… Замолчите, не то я вас задушу!

— Ее мужа! Ну и насмешила! Мужа этой дамы!.. Как будто у таких потаскух бывают мужья!.. Не моя вина, если он тебя бросил. Ты, может, думаешь, я его украла? Пускай меня обыщут! Если хочешь знать, ты ему осточертела! Он слишком хорош для тебя. Скажи, а был ли на нем хоть ошейник? Эй, кто нашел мужа этой дамы? Обещано хорошее вознаграждение…

Снова послышался смех. Жервеза по-прежнему бормотала почти шепотом:

— Вы сами знаете, сами знаете… Это ваша сестра, я задушу ее…

— Вот, вот, поди разделайся с моей сестрой, — подхватила Виржини, хихикая. — Так, значит, это моя сестра? Ну что ж, тут нечему удивляться! Моя сестра не такая лахудра, как ты… Да я-то тут при чем? Что ж, мне теперь нельзя и постирать спокойно? Отстань от меня, слышишь? Отвяжись!

Однако она не выдержала: отойдя и несколько раз ударив вальком, она снова вернулась, возбужденная, опьяневшая от собственной ругани, и заорала еще громче:

— Ну да, да! Это моя сестра! Теперь ты довольна?.. Они обожают друг друга. Посмотрела бы ты, как они лижутся!.. А тебя он бросил вместе с твоими ублюдками. У них все рожи в болячках, прелестные крошки, нечего сказать! Одного ты прижила с жандармом — ведь так? — а троих уморила, чтоб развязать себе руки… Я все знаю от твоего Лантье. Уж он порассказал нам о тебе, он и не чаял, как отделаться от такой твари!

— Шлюха! Шлюха! Шлюха! — завопила Жервеза, вся дрожа от бешенства.

Она отвернулась, снова пошарила по полу и, наткнувшись на маленький ушат с синькой, схватила его за ножки и выплеснула Виржини в лицо.

— Вот сволочь! Она изгадила мне платье! — заорала Виржини: лиф у нее намок и левая рука стала совсем синей. — Ну погоди, паскуда!

Она тоже схватила ведро и вылила его на Жервезу. И тут разгорелась настоящая битва. Обе бегали вдоль лавок, хватали полные ведра, возвращались назад и опрокидывали их друг другу на голову. И каждый удар сопровождался отборной руганью. Теперь не отставала и Жервеза.

— Получай, гадина!.. На, остуди задницу!

— Вот тебе, падаль! Раз в жизни умой себе харю!

— Постой, стерва, я отмочу твою грязь!

— А ну еще! Прополощи зубы, приоденься и катись в ночную смену на улицу Бельом!

Теперь им приходилось наливать ведра под краном. PI дожидаясь, пока они наполнятся, обе наперебой осыпали друг друга бранью. Сначала противницы выплескивали ведра мимо цели и почти не замочили друг друга. Но вскоре они наловчились. Виржини пострадала первая — вода угодила ей прямо в лицо, хлынула за шиворот, потекла по спине, по груди и полилась струйками из-под юбки. Не успела она опомниться, как слева ее окатил новый поток, звонко хлопнул по уху и раскрутил прическу, которая превратилась в мокрый жгут. Жервезе вода сперва намочила только ноги; первое ведро залило ей башмаки и юбку до колен, два другие обдали ее до пояса. Однако вскоре стало уже невозможно следить за меткостью ударов. Обе женщины стояли мокрые с головы до ног, лифы облепили им плечи, а юбки обтянули бедра; обе как будто похудели, съежились и дрожали всем телом, а вода бежала с них ручьями, как с зонтов во время ливня.

— Вот так потеха! — раздался хриплый голос одной из прачек.

Вся прачечная наслаждалась зрелищем. Круг раздвинулся, отступая перед потоками воды. Со всех сторон слышались шутки, аплодисменты, их заглушал шум выливаемых с маху ведер, похожий на грохот прорвавшейся плотины. На полу стояли огромные лужи, и обе женщины шлепали по щиколотку в воде. Тут Виржини пошла на подлость: она схватила ведро с кипящим щелоком, принесенное соседкой, и выплеснула его на Жервезу. Прачки ахнули. Все думали, что Виржини обварила противницу. Но она лишь слегка ошпарила ей левую ногу. Жервеза, придя в ярость от боли, схватила пустое ведро, изо всей силы метнула его в Виржини и сбила ее с ног.