Эрнст Гофман - Житейские воззрения кота Мурра. Повести и рассказы

Весь разбитый, о окровавленными ушами, заковылял я вниз к своему хозяину, проклиная пришедшую мне в голову блажь — защищать от гнусных посягательств свою честь; теперь я нисколько не почитал для себя зазорным навсегда уступить Мисмис черно-серо-желтому коту.

«Какой жестокий рок! — думал я. — Во имя возвышенной романтической любви своей я попал в канаву, в водосточный желоб, а семейное счастье не принесло мне ничего, кроме жестоких побоев».

Наутро я немало удивился, когда, выйдя из комнаты хозяина, нашел Мисмис на соломенной циновке.

— Милый Мурр, — заговорила она ласково и спокойно, — мне кажется, я люблю тебя уже не так страстно, как прежде, и это очень меня печалит.

— О дорогая Мисмис, — отвечал я нежно, — у меня сердце разрывается, но я должен сознаться, что с тех пор, как произошли некоторые события, я тоже стал к тебе равнодушен.

— Не сочти за обиду, милый друг, — продолжала Мисмис, — но мне кажется, ты давно уже сделался для меня совершенно непереносим.

— Силы небесные! — воскликнул я вдохновенно. — Какое родство душ, я испытываю такое же чувство!

Придя к полному согласию в том, что мы сделались друг другу совершенно невыносимы и потому разлука наша неминуема, мы нежно обвили друг друга лапами и заплакали радостными и благодатными слезами!

Затем мы расстались; отныне каждый из нас убедился в величии души другого и превозносил его всякому, кто только хотел слушать. «Бывал и я в Аркадии!» — воскликнул я и с новым жаром приналег на искусства и науки.

(Мак. л.)… — Да, — сказал Крейслер, — говорю вам со всей искренностью, — этот покой представляется мне грозней разъяренной бури. В томительное глухое затишье перед опустошительной грозой погружен теперь весь двор, который князь Ириней выставляет напоказ наподобие старинного альманаха с золотым обрезом duodecimo [93] В двенадцатую долю листа (лат.). . Напрасно светлейший повелитель, подобно второму Франклину {111} 111 Стр. 206. … подобно второму Франклину. .. — Франклин Бенджамин (1706–1790) — американский государственный деятель, писатель и физик, изобрел громоотвод. , изобретает громоотводы в виде непрерывной смены блестящих празднеств, — молния все-таки ударит и, может быть, опалит даже его собственный парадный камзол. Правда, принцесса Гедвига напоминает теперь всем своим видом светло и ясно льющуюся мелодию, сменившую дикие и беспокойные аккорды, что беспорядочно вырывались из ее израненной груди, но… Так вот, Гедвига, просветленная и радостная, горделиво выступает рука об руку с бравым неаполитанцем, а Юлия дарит его своей прелестной улыбкой и благосклонно внимает любезностям, которые принц, не сводя глаз с нареченной невесты, умеет отпускать ей так ловко, что они рикошетом поражают ее юную неопытную душу еще вернее, чем если бы смертоносное оружие было направлено прямо в цель! А ведь сказывали, если верить Бенцон, что сначала Гедвига испугалась принца Гектора будто mostro turchino, а потом и кроткой, спокойной Юлии, этому чистому созданию, разряженный général en chef [94] Главнокомандующий (франц.). явился в образе гадкого василиска! О, вы правы, чуткие души! Черт побери, да разве я не читал во «Всемирной истории» Баумгартена {112} 112 Стр. 207. «Всемирная история» Баумгартена. — Баумгартен Зигмунд Якоб (1706–1757) — немецкий теолог, перевел с английского языка «Всемирную историю» (1744). , что змий, лишивший нас рая, щеголял сверкающей золотом чешуей? Это приходит мне на ум, когда я смотрю на блистающего золотым шитьем Гектора. Впрочем, Гектором звали также одного весьма достойного бульдога, питавшего ко мне необыкновенную любовь и преданность. Хотел бы я, чтобы собака была рядом со мной, уж я натравил бы ее на светлейшего тезку, и она схватила бы его за полы, когда тот, надувшись, шествует между двумя милыми сестрами! Или научите меня, маэстро, вы ведь мастак по части фокусов, научите, как бы это по желанию, в нужную минуту обращаться в осу; я бы до тех пор донимал сиятельного пса, пока не вывел бы его из себя и не сбил с него проклятую спесь.

— Я дал вам высказаться до конца, Крейслер, — начал маэстро Абрагам, — и спрашиваю вас теперь, согласны ли вы выслушать меня спокойно? Тогда я вам открою некоторые вещи, подтверждающие ваши подозрения.

— Разве я не степенный капельмейстер, — я имею в виду не философский смысл этого слова, не то, что я постулировал свое «я» в степени капельмейстера {113} 113 … постулировал свое «я» в степени капельмейстера… — насмешка над философией Фихте. , — нет, я отношу это к своей моральной способности сохранять степенность в благопристойном обществе, и не ерзать, когда меня кусают блохи.

— Если так, — продолжал маэстро Абрагам, — то узнайте, Крейслер, что некая удивительная случайность позволила мне глубоко заглянуть в жизнь принца. Вы были правы, сравнив его со змием в раю. Под красивой оболочкой, — уж этого у него не отнимешь, — кроется яд развращенности, более того — гнусная подлость. Он замышляет недоброе, — из многого, что произошло, я заключаю, что он наметил своей жертвой прелестную Юлию.

— Ого! — вскричал Крейслер, заметавшись по комнате. — Так вот каковы твои сладкие песни?! Хорош гусь! Вот это ловко! Принц наш, оказывается, проныра, он протягивает лапы сразу и за дозволенными и за недозволенными плодами! Но берегись, сладкоречивый неаполитанец! Ты не знаешь, что Юлию охраняет храбрый капельмейстер с недурной музыкой в крови и, как только ты приблизишься к своей жертве, он обойдется с тобой, будто с окаянным квартквинтаккордом {114} 114 Квартквинтаккорд — резкое диссонирующее созвучие. , который нужно разрешить. И капельмейстер поступит так, как требует его ремесло, то есть разрешит тебя, всадив пулю в голову или проткнув тебя вот этой скрытой в трости шпагой!

Тут Крейслер вытащил из трости шпагу, стал в позицию и спросил маэстро, достаточно ли он презентабелен, чтобы проткнуть сиятельную собаку.

— Успокойтесь, успокойтесь, Крейслер, — отвечал маэстро Абрагам. — Чтобы испортить принцу игру, отнюдь не требуется таких геройских подвигов. Для борьбы с ним есть другое оружие, и я дам вам его в руки. Вчера я сидел в рыбачьей хижине, когда принц проходил мимо со своим адъютантом. Они меня не заметили. «Принцесса хороша, — сказал принц, — но маленькая Бенцон божественна! Вся кровь во мне закипела, когда я ее увидел; она должна стать моей еще до того, как я предложу руку принцессе. Ты думаешь, она будет непреклонна?» — «Какая женщина устоит перед вами, ваша светлость», — отвечал адъютант. «Но, черт побери, — продолжал принц, — она, кажется, добродетельная девица!» — «И простодушная, — со смехом подхватил адъютант, — а как раз добродетельные и простодушные девицы, застигнутые врасплох натиском привычного к победам мужчины, покорно ему уступают, считая все перстом божьим, да еще загораются пламенной любовью к победителю! Так и с вами может случиться, ваша светлость». — «Это было бы недурно! — воскликнул принц. — Но как увидеть ее наедине! Как к ней подступиться?» — «Ничего нет легче, — отвечал адъютант. — Я заметил, что малютка часто гуляет одна по парку… Если вы…» Но тут голоса замерли вдали. Я не мог больше ничего разобрать! Вероятно, они сегодня же постараются привести в исполнение какой-нибудь адский план, и его надобно расстроить. Я мог бы сделать это сам, но по некоторым причинам мне бы не хотелось до срока показываться принцу. Поэтому, Крейслер, вам надлежит не откладывая отправиться в Зигхартсгоф и подстеречь Юлию, когда она, как обычно, в сумерки пойдет к озеру кормить ручного лебедя. Итальянский злодей, вероятно, дознался именно об этой ее прогулке. Но вы получите оружие и самые необходимые наставления, Крейслер, чтобы показать себя доблестным стратегом в бою с опасным принцем!