Синклер Льюис - Давайте играть в королей

— Господи! Да она, наверное, до смерти беспокоится. Я сейчас же отведу тебя к ней. Но приходи сюда к нам играть, когда захочешь, — милости просим. Идем, Терри. Мы проводим его величество вниз. А ты. Рыжик, катись отсюда!

Без малейшей охоты, переглядываясь, как заговорщики, оба монарха все же подчинились металлическому голосу Бесси и покорно поплелись за ней не к плебейскому черному ходу, но к горделивой парадной лестнице. Своему былому врагу, краснолицему полицейскому, который охранял четвертый этаж, Бесси небрежно бросила через плечо:

— Я с его величеством!

И надменно проследовала мимо.

— Пожалуй, я отведу тебя прямо к твоей маменьке, король, чтобы она не волновалась, — сказала Бесси, сияя улыбкой.

— А… Нет, знаете ли, боюсь, она будет недовольна. После чая мама всегда делает массаж, и отдыхает до обеда, и не любит, чтобы ее беспокоили. Большое спасибо, что вы меня проводили, но теперь я дойду и сам.

— Ну, я подумала, раз уж я здесь… Это же мне совсем нетрудно. А так как мы завтра, наверное, в Париж не поедем, то я и подумала, что лучше мне сразу договориться, чтобы вам с Терри можно было еще разок поиграть.

— Я был бы так рад! Тогда лучше поговорите с графом Элопатаком: он распределяет мое время. Он сейчас должен быть в номере четыреста шестнадцать.

Бесси заметила, что по всему коридору приоткрываются двери и из них высовываются любопытные головы. Откуда-то возникла грозная фигура в плюшевых штанах, желтом жилете и пудреном парике. Схватив Терри за руку, Бесси последовала за Максимилианом в номер 416. Это была спальня, превращенная в кабинет.

За столом сидел высокий черноусый человек с моноклем. Он заговорил с Максимилианом на неизвестном языке. Король что-то объяснил ему. Тогда господин с моноклем встал, вышел из-за сгола и сказал с поклоном:

— Очень любезно с вашей стороны, мадам Тейт, что вы привели его величество обратно. А теперь могу ли я иметь удовольствие проводить вас наверх?.. Меня зовут Элопатак, я камергер их величеств.

— Рада познакомиться с вами, граф. По-моему, я говорила с вами по телефону.

— Я помню, что имел это удовольствие, — весьма сухо ответил граф.

К большому смущению Элопатака, Бесси горячо потрясла его руку и пропела:

— Познакомьтесь с моим сыном Терри. Возможно, вы видели его в кино.

— О да, конечно, как же!

— Терри и его величество очень подружились, и я просто на них любовалась: такие оба знаменитые и так дружно играют. Тебе ведь было весело, король?

— Да, благодарю вас, очень!

— И я подумала, что было бы так мило — мальчикам же будет очень приятно, когда они вырастут, — если бы мы пригласили фотографа из газеты снять, как мило они играют. А уж публике до чего будет интересно!

Элопатак воскликнул в одно слово, не переводя дыхания:

— Нодорогаямадамобэтомнеможетбытьиречи!

— Да вы поймите! Они так хорошо подружились!

— Дорогая мадам, боюсь, вы не отдаете себе отчета, что лицу королевской крови приходится считаться не только со своими склонностями, и хотя я не сомневаюсь, что его величеству очень понравился ваш сын, он ведь должен представлять Словарию, а появление на экране могло бы уронить достоинство… Максимилиан! Надеюсь, вы не забыли, что сегодня днем вы едете в рабочий клуб с принцем Генри? Мне очень жаль, но таково желание вашей матушки, и боюсь, вам надо немедленно идти переодеваться, чтобы не опоздать!

Король с меланхолической покорностью пожал руку Бесси и Терри, пробормотал «надеюсь иметь удовольствие видеть вас еще раз» и медленно удалился.

Бесси еще не сдалась:

— Но послушайте! Королева Сидония поймет меня. В конце концов только одно сердце может понять и оберечь маленького мальчика — это сердце его матери! Так что, если бы я могла увидеться с нею и объяснить…

— Ее величество отдыхает, и у нее расписана каждая минута вплоть до отбытия их величеств в Сэндрингем в ближайшую субботу. Так что, если разрешите проводить вас наверх….

На этот раз Элопатак не предложил Бесси свою руку, а твердо взял ее за локоть. Бесси почувствовала, что назревает сцена, которая может попасть в газеты, может погубить ее, и сказала чопорно:

— Благодарю вас. Я дойду сама. Всего хорошего!

Но, поднимаясь по лестнице, она пребывала в трогательном неведении относительно того, о чем шептались Максимилиан и Терри, пока она беседовала с Элопа — таком.

— До чего я все это ненавижу! — простонал Максимилиан. — Вот теперь придется ехать и изображать из себя короля перед всякими людьми в Ист-Энде! Как бы я хотел убежать с тобой!

— Знаешь что, Макс! Давай и вправду убежим! Мне до смерти надоело быть кинозвездой. Киножурналы! Позируй перед камерой, уф! Давай уйдем в юнги на пиратском корабле!

— По-настоящему убежим?

— Ну да, по-настоящему. Слушай, Макс, они тебя стерегут весь день. А вот утром ты не мог бы встать пораньше и удрать? Я встречу тебя завтра утром у черной лестницы, и мы придумаем план.

— Хорошо, я приду. Только что значит «пораньше»?

— Ну, когда все еще будут спать. В половине девятого. Или для тебя это слишком рано? Когда тебя будят дома, то есть во дворце?

— В шесть.

— Что? В шесть? В шесть утра? Бедняжка!

— Потом я час катаюсь верхом перед завтраком и принимаю холодный душ.

— Бедняжечка! Взбеситься можно! Знаешь, быть королем, пожалуй, даже хуже, чем актером! Ну, наверное, после этого тебе хоть дают позавтракать как следует?

— Да, конечно. Какао и горячие булочки — иногда даже три штуки!

— А яичницу с ветчиной?

— На завтрак? За завтраком яичницу не едят!

— Знаешь, в Поппи-Пикс я съедаю по шесть оладий с кленовым сиропом — шестнадцать миллионов галлонов сиропа!

— А вдруг, — обеспокоенно заметил Максимилиан, — на пиратских кораблях нас будут поднимать ни свет ни заря?

— Не будут! Что я, не видел, что ли, как снимали ейо-хо-хо»? Пираты всю ночь напролет пьют ром, ходят в шелках и встают не раньше полудня. Тсс! Быстро! Значит, на лестнице в шесть утра.

После этого Макс чинно попрощался с Тейта ми и удалился, но руки его были заложены за спину, и он показывал шесть пальцев.

Весь вечер Бесси то злилась, то совсем падала духом. Они должны были пойти в театр, но теперь Бесси сердито заявила, что они останутся дома: ей нужно кое-что обдумать.

А Терри потратил весь вечер на то, чтобы как-нибудь вызвать Рыжика. Его мать недвусмысленно объяснила ему, что Рыжик — хулиган, а может, и похуже и что ей давно уже следует взяться за I ерри и отучить его от привычки выискивать себе приятелей среди всякой швали. И откуда у него такие вкусы, просто понять невозможно — весь в отца!

Подкупив дежурную горничную, Терри все же смог минуту поговорить с Рыжиком у лифта.

— Слушай. Рыжик! Будь здесь завтра в шесть утра. Макс тоже придет. Мы решили сбежать, пойдем в пираты. Понял — ровно в шесть!