Синклер Льюис - Капкан

— Вот за этим я сюда приехал! — сказал Ральф.

— Ну и хорошо! — Негромкий ласковый голос Джо Истера мягко вплетался в вечернюю тишину. Видно было, как над озером плеснулась рыба; по воде разошлись огненно-оранжевые круги. — В лесах бывает неплохо, только с ними требуется ровное обхождение. Хотя я и в городе сколько раз славно проводил время.

По концертам, про которые ты толковал, я не очень ходок. Правда, оркестр Суза один раз слушал. В Миннеаполисе было дело. Да, вон в какую даль занесло. Состязания по бильярду видел — классная была игра. Но самое занятное, что там со мной приключилось, — это… Скажи, тебе маникюр когда-нибудь делали?

— Ну да, случалось.

Ральф был изумлен. Ногти Джо, поломанные от возни с тяжелыми тюками мехов, с дровами для костра, никак не выдавали особого пристрастия к маникюру.

— Вот и мне разок случилось. Интересно так вышло. Было это, я уж сказал, в Миннеаполисе, примерно год назад. Решил я себя побаловать: постричься и побриться в модной парикмахерской. Не вышибли бы только, думаю, ну да ладно, рискнул. И отправился в Ранела-Отель. Гляжу: шик, блеск, повсюду мрамор, позолота. В закуточке рядом с вестибюлем — плюшевая мебель и все такое-сидят девушки: видно, поджидают своих кавалеров. Одна другой лучше! Парикмахерская внизу, в подвальчике, но зато какая! Вся выложена белым кафелем, по потолку пущен золотой узор, большущий стол с журналами и вокруг — кресла: сиди, дожидайся. Как заходишь, два негра пройдутся по тебе щеткой, вырвут шляпу из рук, и только ты начнешь оглядываться по сторонам и гадать, стянули или нет, — они уже тут как тут, подают тебе ее с поклоном, ровно ты герцог Йоркский!

Так вот, сэр, парикмахер мне попался щупленький такой итальяшка, но мастер, я тебе доложу! Так выбрил вот эту корявую рожу — стала как бархатная. И чего только еще он надо мной не вытворял! Опрыскал духами! Массаж сделал-божился, что личико станет, как у Лилиан Рассел, [14] Рассел, Лилиан (1861–1922) — известная американская оперная певица, славилась своей красотой. да только мою физиономию массаж не взял. Голову мне вымыл, — тут как раз обнаружилось, куда пропала плитка жевательного табаку, которую я потерял в позапрошлое лето. Но не буду отклоняться от главного.

Только я сажусь, он спрашивает:

«Почистить?»

«Безусловно», — говорю.

«Почистить!» — орет, будто ноготь себе на руке прищемил. Сейчас же один негритенок срывается с места как ошпаренный, летит ко мне через весь зал и накидывается на мои башмаки. Я даже глаза опустить не отважился, чтобы не увидеть, какого он мнения насчет моей обуви.

«Голову мыть будем?» — говорит парикмахер.

«Можно», — говорю.

«Ультрафиолетовое облучение?»

«Не знаю, что это такое, — говорю, — но, поскольку я не слишком часто попадаю в места, где есть цивилизация, надо попробовать. Чувствую, что приобщаюсь к светской жизни, — говорю. — Когда выйду отсюда, че иначе пригласят на место директора какого-нибудь банка».

Вижу, он вроде заскучал. Ни один его фокус со мной не прошел. Думал меня огорошить хоть ультрафиолетовым облучением, а я и тут не спасовал. Тогда его осенило. Смотрю — просиял, перемигнулся с тем Юлием Цезарем, что брил клиента за соседним креслом, и нежненько так спрашивает:

«Маникюр?»

«А как же!» — Брякнул, а сам еще не смекнул, о чем это он. И вот, я его и одернуть не успел, как из соседнего зала выходит девушка… Ну, брат! То есть такой хорошенькой ты в жизни не видывал! Волосы золотистые, подстрижены как на картинке. Щечки — персики, сама складненькая, улыбается — одно очарование. Я еще не придумал, что сказать, а она уж садится прямо рядом со мной, и — цап своей нежной ручкой мою дубленую ручищу…

Фу ты! Я провалиться готов был со стыда, что заставил ее обрабатывать мою грубую лапу, да и вообще как тебе понравится: Джо Истер стрижет себе ногти в салоне, на виду у всей публики! Что, если бы туда вошел Кудрявый Эванс (это нашего округа полисмен из Манитобской, малость повеса и запальчив порой не в меру, но мы с ним большие приятели: лихой парень, тебе понравится)… Что, если бы вошел Кудрявый и застал меня за таким занятием! До гроба от насмешек не избавишься! Да и кто его знает, когда еще он сойдет, маникюр этот! Чего доброго, вернешься в Мэнтрап, сядешь играть в покер с Кудрявым, Папашей Баком и с кем-нибудь из трапперов, скажем, с Питом Реншу, только начнешь сдавать, а Кудрявый и пробасит — торжественно, будто читает в церкви священное писание, так и слышу его голос: «Братья мои, наш возлюбленный Джо Истер, шельмец этакий, вдали от нас сделал себе маникюр. Мало того…»

Предполагаемые замечания Кудрявого Эванса по поводу дальнейших похождений Джо оказались непристойного свойства.

— Ну вот, — со вздохом продолжал Джо. — Так и сижу, точно перед казнью… Хотя какое там «точно»! Самая настоящая казнь и есть! Умираю от смущения, что эта девчушка — года двадцать два ей дашь — должна разглядывать мою лапищу, красную, будто кус вареной ветчины. И говорю ей:

«Вам, надо полагать, не слишком улыбается наводить лоск на жирафьи копыта. Вас, — говорю, — и винить нельзя. Просто на вашем месте я не пошел бы работать в зоологический сад».

Ну, сэр, и улыбкой она меня наградила! Точно утренняя заря над Озером Грез. И притом хорошая такая улыбка, скромная, не то что у этих девиц из привокзального ресторана в Медвежьей Лапе.

«Что вы, — говорит. — Куда приятней обрабатывать действительно мужскую, сильную руку…» Слышу, мой парикмахер так и прыснул, меня прямо зло разобрало. Покраснел, наверное, до самой цепочки от часов. А голосок у нее — не поверишь: чисто полевой жаворонок… Нет, я понимаю, что разахался, как дурень, но даю слово: она была точь-в-точь такая, и я уже погиб навек. «Насколько приятней, — говорит она, — в кои-то веки отделывать ногти настоящему мужчине, а не всем этим жирным коммивояжерам и — прямо так ему и рубанула — и этим раздушенным безголовым парикмахерам!»

Ух ты! Моего мастера словно током в миллион вольт шарахнуло. Будь уверен: больше не проронил ни словечка до самого конца сеанса. (В три доллара шестьдесят пять центов влетело мне это удовольствие.)

А я, хоть убей, не знаю, что бы ей сказать. Элверна… (Это я уж после узнал, что ее так зовут, — красивое имя, правда? Вычурное немножко, пожалуй, но звучит приятно и как бы особенное: Эл-вер-на)… такого она

21. Синклер Льюис. Т. 9 321 страху на меня нагнала своим воспитанным голоском и находчивыми ответами, что я скорей решился бы священника в церкви во всеуслышание обозвать лжецом, чем с ней заговорить.