Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79

Злобно брызжа слюной, он рванулся к девушке:

— Ах ты, сука! Ну, погоди! Сейчас я тебя проучу.

Сунув руку в сумочку, Мэри дерзко улыбнулась и протянула:

— Ну, проучи. Проучи! Что же ты испугался?

Джо замер, не сводя глаз с лезвия в ее руке, потом попятился к дивану.

Гордон потрясенно наблюдал эту сцену.

— Мэри!

Она гневно обернулась к нему:

— Ты нисколько не лучше их, потому что отказался выслушать свою будущую жену, но зато позволил первым попавшимся мерзавцам вывалить на мою голову кучу грязи. А они не забыли сообщить, что обокрали меня и бросили одну без денег, без одежды? Уверена, от этого занятного рассказа ты получил бы огромное удовольствие.

Гордон молча смотрел ей в глаза.

— Ну так вот, дорогой. Они тебе еще не все рассказали, потому что не знали, как я выпутывалась из их же долгов.

Когда эти сволочи уехали с моими деньгами и моей одеждой, я вынуждена была пойти на панель, чтобы оплатить квартиру и заработать на жизнь. И представь себе, имела неплохой доход. Сорок долларов в день. Помнишь мое деловое свидание в отеле, когда мы встретились? Догадываешься, что за дело привело меня в номер к мужчине?

Он обхватил голову руками и простонал:

— Нет, Мэри. Нет...

— Да, Гордон. Все это — правда.

— Ты не успокоился, когда я исчезла с горизонта, принялся меня разыскивать. Тебе нужна была большая любовь.

Голос ее внезапно сорвался. Она проглотила слезы:

— Это я обманулась, а не ты. Мне казалось, что ты — настоящий принц из сказки и что, наконец-то, мне улыбнулось счастье, но я ошиблась.

Она повернулась и пошла к двери. Гордон поймал ее за руку:

— Мэри!

Девушка повернулась к нему, и в ее глазах затеплился едва заметный огонек надежды.

— Ты хочешь меня остановить, Гордон?

Он не ответил, и огонек погас. Мэри выдернула руку и вышла. Гордон несколько минут неподвижно стоял, глядя на закрытую дверь, потом повернулся к разомлевшей парочке.

Джо выдавил смешок:

— Еще легко отделался, приятель.

Гордон ответил не сразу, а когда открыл рот, то не узнал своего голоса:

— Вы, убирайтесь отсюда! А не то я прикончу вас на месте!

Ничего не видя, спотыкаясь, она брела по дорожке и слезы текли по щекам. Рядом раздался ласковый голос:

— Остановить вам маршрутное такси, мисс Мэри?

Она подняла голову. Старый негр смотрел на нее все понимающим взглядом. Мэри покачала головой и дрожащим, осипшим от слез голосом ответила:

— Нет, спасибо, Том. Я... Я хочу немного прогуляться.

Он с почтительной настойчивостью продолжал:

— Если вы позволите, мисс Мэри, я провожу вас как можно дальше. По вечерам здесь пустынно.

— Я не боюсь. Со мной ничего не случится.

Том учтиво наклонил голову:

— Разумеется, вы не боитесь, мисс Мэри. Таких женщин я еще не встречал за всю мою жизнь.

Внезапно поняв смысл этих слов, она посмотрела на него и недоуменно спросила:

— Неужели ты с самого начала знал, кто я?

Он кивнул.

— Почему же ничего не сказал Гордону?

Негр посмотрел ей прямо в глаза.

— Так ведь я уже ответил. Вы — настоящая женщина, а мистер Гордон — большой ребенок. Я надеялся, что вы сделаете его мужчиной, но теперь уже не получится. И никогда больше не получится.

Мэри сделала глубокий вдох.

— Спасибо, Том.

Она пошла прочь, но старик не отставал.

— Если вы стеснены в средствах, у меня есть немного денег, мисс Мэри.

Впервые за этот вечер девушка почувствовала тепло искреннего участия и порывисто сжала его руку.

— Я выкручусь. Том. Спасибо тебе.

Старик опустил глаза.

— Жаль. Ужасно жаль, мисс Мэри.

Она пристально смотрела на старика, и по ее лицу скользнула слабая улыбка.

— Я передумала, Том. Ты можешь оказать мне услугу.

Он резко поднял голову.

— Да, мисс Мэри.

— Я поеду домой, останови мне маршрутное такси.

— Да, мисс Мэри.

Проводив взглядом старика, суетливо побежавшего к потоку машин на шоссе, Мэри вынула сигарету. Закурила. Затягиваясь, подняла глаза к небу.

Звезды были огромными и яркими. Красноватая луна повисла над невидимым горизонтом. До девушки долетал слабый рокот прибоя, с океана дул прохладный ветер.

Она резко швырнула в канаву недокуренную сигарету. Все решено. Пора собираться в Нью-Йорк. Она по горло сыта Флоридой. Здесь слишком большие звезды.

Майк поднял красные, воспаленные глаза от лежавшей перед ним книги и устало их потер. Выглянул в окно. Снег все шел. В соседней комнате зазвонил телефон, и он услышал голос матери.

Пора было отправляться на дежурство, в этом месяце он дежурил ночами. Медленно собрал книги, встал со стула и пошел в ванную, где уже были разложены бритвенные принадлежности.

Когда мать подошла к двери ванной, он намыливал лицо.

— Я собрала тебе завтрак, сын.

Он провел бритвой по щеке.

— Спасибо, мам.

Мать продолжала наблюдать за ним, пока Майк не почувствовал ее взгляд:

— В чем дело, ма?

Она не ответила и хотела отойти, затем повернулась к нему.

— Ты мало спишь. Сегодня опять встал около трех.

— Я не устал и, кроме того, мне надо прочесть все эти книги. Через пару месяцев — экзамен. Ты ведь не хочешь, чтобы твой сын всю жизнь проработал постовым?

— Больше всего мне хочется, чтобы ты был как все парни. Пойди куда-нибудь, развлекись, а то сидишь сиднем над книгами. Кстати, я все время сталкиваюсь на улице с этой Галлахер, дочкой аптекаря. Она каждый раз спрашивает о тебе...

— Ма, я тебе тысячу раз говорил, мне сейчас не до девушек. Слишком многое нужно успеть. Потом когда-нибудь.

Она поймала его взгляд в зеркале.

— Будь это Мария, у тебя нашлось бы время.

Лицо Майка залилось краской.

— Забудь о ней, мам. Поверь, с этим покончено.

Глаза матери смотрели грустно и нежно.

— Я-то могу забыть о ней, а вот можешь ли ты?

Шаги матери стихли в конце коридора. Ничего не видя, Майк взглянул в зеркало, как слепой провел бритвой по щеке и ощутил острую, режущую боль.

— Черт!

Положил бритву, достал кровоостанавливающий карандаш и прижал кончик к порезу. Рану защипало. Неужели мать права? Майк вытер лицо и подошел к окну. Снег все еще шел.

Что делает сейчас Мария, подумалось ему.

Часы в вестибюле пробили восемь, когда Мэри вышла из отеля. Белое покрывало, укутавшее улицы, гасило все звуки. Поежившись, Мэри пошла по 49-й улице по направлению к 6-й авеню. Там, у Рокфеллеровского центра и жизнь бойчее, и бизнес классом повыше: туристы, белые воротнички, словом, те, кто может раскошелиться. На Бродвее, 7-й и 8-й авеню цены никогда не поднимаются выше двух долларов, а на 6-й — можно заработать и десять.

Мэри взглянула на небо. Вряд ли при таком снегопаде удастся много заработать, но о выходном и думать нечего. Деньги кончились, за квартиру задолжала. Она медленно побрела вперед, якобы разглядывая товары на витринах.