Чарльз Диккенс - Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля

— Тотль, не хочешь ли и ты присоединиться? спросилъ Парсонсъ, приближаясь къ гостю и вытирая съ лица потъ.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль отклонилъ предложеніе, одна мысль о принятіи котораго кидала его въ жаръ сильнѣе, чѣмъ самого Парсонса игра.

— Въ такомъ случаѣ войдемте въ комнаты. Теперь ужь половина пятаго, а мнѣ еще нужно умыться до обѣда, сказалъ мистеръ Габріэль Парсонсъ. — Знаете, церемоніи и ненавижу здѣсь…. Томсонъ! вотъ это Тотль. Тотль! вотъ это Томсонъ — членъ человѣколюбиваго общества.

Мистеръ Томсонъ безпечно поклонился; поклонъ мистера Тотля былъ натянутъ; и вслѣдъ за тѣмъ мистеръ Габріэль Парсонсъ повелъ друзей своихъ въ комнаты. Габріэль Парсонсъ былъ богатый кондитеръ и всякую грубость свою приписывалъ честности, открытому и чистосердечному обращенію; впрочемъ, есть люди и кромѣ Габріэля, которые воображаютъ, что грубое обращеніе — вѣрный признакъ чистосердечія.

Мистриссъ Габріэль Парсонсъ весьма граціозно приняла гостей на лѣстницѣ и повела ихъ въ гостиную. На мягкомъ диванѣ сидѣла лэди весьма жеманной наружности и замѣтно недружелюбныхъ наклонностей. Она принадлежала къ тому разряду женщинъ, о возрастѣ которыхъ весьма трудно сдѣлать какое нибудь вѣрное опредѣленіе. Быть можетъ, что черты лица ея были бы чрезвычайно прелестные еслибъ она была помоложе; а можетъ быть онѣ и въ молодости имѣли такой же видъ, какъ теперь. Цвѣтъ лица ея — съ легкими слѣдами пудры — отличался бѣлизною восковой фигуры; лицо ея было выразительно. Она была одѣта со вкусомъ и, для большаго эффекта, заводила золотые часы.

— Миссъ Лиллертонъ, душа моя, рекомендую вамъ вашего друга, мистера Ваткинса Тотля, нашего стариннаго знакомаго, сказала мистриссъ Парсонсъ, представляя новаго Стрэфона изъ улицы Сесиль.

Лэди встала и сдѣлала низкій реверансъ; мистеръ Ваткинсъ Тотль сдѣлалъ комически-серьёзный поклонъ.

«Великолѣпное, величественное созданіе!» подумалъ Ваткинсъ Тотль.

Съ перваго раза она показалась ему тѣмъ прелестнымъ идеаломъ, который Ваткинсъ часто создавалъ въ своемъ воображеніи.

Въ эту минуту приблизился мистеръ Томсонъ — и мистеръ Ваткинсъ Тотль началъ ненавидѣть его. Мужчины по инстинкту узнаютъ иногда соперника, и мистеръ Ваткинсъ Тотль чувствовалъ, что ненависть его была справедлива.

— Могу ли я, сказалъ достопочтенный джентльменъ: — смѣю ли я обратиться къ вамъ, миссъ Лиллертонъ, и просить васъ о ничтожной жертвѣ въ пользу неимущихъ, о которыхъ печется ваше общество?

— Пожалуста, напишите на меня двѣ гинеи, отвѣчала миссъ Лиллертонъ, похожая на автоматъ.

— Вы по-истинѣ человѣколюбивы, сударыня, отвѣчалъ мистеръ Томсонъ. — Позвольте мнѣ замѣтить, что въ словахъ моихъ не кроется никакого преувеличенія. Благотворительнѣе васъ я въ жизнь свою никого еще не встрѣчалъ.

При этомъ комплиментѣ на лицѣ миссъ Лиллертонъ отразилось что-то въ родѣ дурного подражанія одушевленію. Ваткинсъ Тотль, подъ вліяніемъ зависти, внутренно желалъ, чтобы мистеръ Томсонъ провалился сквозь полъ.

— Знаешь ли, какого я мнѣнія о тебѣ, почтенный другъ мой? сказалъ мистеръ Парсонсъ, только что вошедшій въ гостиную съ чистыми руками и въ черномъ сюртукѣ: — мнѣ кажется, что ты готовъ на каждомъ шагу говорить вздоръ.

— Вы очень жестоки, отвѣчалъ Томсонъ съ кроткой улыбкой.

Надобно сказать, что Томсонъ въ душѣ не любилъ Парсонса, но зато отъ души любилъ его обѣды.

— Вы рѣшительно несправедливы, сказала миссъ Лиллертонъ.

— Конечно, конечно! замѣтилъ Тотль.

Миссъ Лиллертонъ взглянула кверху: глаза ея встрѣтились съ глазами мистера Ваткинса Тотля. Она отвела ихъ въ плѣнительномъ смущеніи, а Ваткинсъ Тотль послѣдовалъ ея примѣру; смущеніе было взаимное.

— Я не сказалъ бы этого, еслибъ я не слышалъ, съ какими комплиментами онъ принялъ ваше подаяніе; напрасно онъ не прибавилъ, что имя каждаго благотворителя будетъ напечатано огромными буквами.

— Послушайте, мистеръ Парсонсъ: вы, вѣроятно, не хотите этимъ сказать, что я желаю, чтобы имя мое было напечатано огромными буквами? сказала миссъ Лиллертонъ съ негодованіемъ.

— И я съ своей стороны надѣюсь, что мистеръ Парсонсъ не имѣлъ подобнаго намѣренія, сказалъ мистеръ Тотль, вмѣшиваясь въ разговоръ и вторично обращая взоръ свой на оскорбленную миссъ Лиллертонъ.

— Вовсе, вовсе не думалъ, отвѣчалъ Парсонсъ: — но все же мнѣ никто не запретитъ предполагать, что вы, сударыня, непрочь отъ желанія, чтобы имя ваше занесено было въ списки…. не правда ли?

— Въ списки?! въ какіе списки? спросила миссъ Лиллертонъ съ важнымъ видомъ.

— Въ тѣ самые, куда заносятъ новобрачныхъ, отвѣчалъ Парсонсъ, съ видомъ удовольствія, что ему удалось сдѣлать ловкій оборотъ рѣчи, и вмѣстѣ съ тѣмъ взглянулъ на мистера Тотля.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль такъ и думалъ, что онъ умретъ отъ стыда, и невозможно представить себѣ, какое бы пагубное дѣйствіе произвела эта шутка на лэди, еслибъ въ эту минуту не сказали, что готовъ обѣдъ. Мистеръ Ваткинсъ Тотль, съ неподражаемымъ усиліемъ ловкости, предложилъ лэди кончикъ своего мизинца; миссъ Лиллертонъ приняла его граціозно, съ сохраненіемъ дѣвической скромности, и въ этомъ порядкѣ отправились къ столу, гдѣ и расположились другъ подлѣ друга. Столовая была уютна, обѣдъ превосходный, и маленькое общество находилось въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Разговоръ сдѣлался общимъ, и Ваткинсъ, успѣвъ вынудить отъ своей сосѣдки нѣсколько холодныхъ замѣчаній, и выпивъ съ ней вмѣстѣ рюмку вина, чувствовалъ, что бодрость быстро возвращалась къ нему. Убрали скатерть со стола; мистриссъ Габріэль Парсонсъ выпила четыре рюмки портвейна, подъ тѣмъ предлогомъ, что кормила грудью дитя, а миссъ Лиллертонъ хлебнула тоже самое число глотковъ подъ предлогомъ, что она вовсе не хотѣла пить. Наконецъ дамы удалились, къ величайшему удовольствію мистера Габріэля Парсонса, который почти цѣлые полчаса и кашлялъ, и шаркалъ ногами, и мигалъ женѣ — сигналы, которыхъ мистриссь Парсонсъ никогда не замѣчала, до тѣхъ поръ, пока ее не принудятъ принять обыкновенное количество, что и исполнялось ею сразу, во избѣжаніе дальнѣйшихъ хлопотъ.

— Что ты думаешь о ней? вполголоса спросилъ мистеръ Парсонсъ у мистера Тотля.

— Я уже влюбленъ въ нее до безумія.

— Джентльмены! давайте выпьемте за здоровье дамъ, сказалъ мистеръ Томсонъ.

— За здоровье дамъ! вскричалъ Ваткинсъ, осушая рюмку. Вь избыткѣ бодрости своей онъ закричалъ во всю мочь.

— Вотъ такъ! сказалъ мистеръ Габріэль Парсонсъ: — помню, помню, когда я былъ помоложе…. да что же ты, Томсонъ! налей свою рюмку.

— Я только что выпилъ ее.

— Такъ чтожь за бѣда! возьми да снова налей.

— Изволь, отвѣчалъ Томсонъ, прилагая слово къ дѣлу.