Чарльз Диккенс - Мистер Минс и его двоюродный братец

— Вниманіе! вниманіе! проговорило общество съ видомъ одобренія и ободренія.

— Джентльмены! продолжалъ Бодденъ: — мой двоюродный братъ есть человѣкъ, который… который мнѣ родственникъ… (Вниманіе! вниманіе! — Минсъ довольно внятно простоналъ.) видѣть у себя котораго, видѣть его въ моемъ собственномъ домѣ я вмѣняю себѣ въ особенное счастіе, и еслибъ онъ не былъ здѣсь, то, вѣроятно, лишилъ бы насъ безпредѣльнаго удовольствія, которое каждый изъ васъ испытываетъ при его лицезрѣніи. (Громкіе криви: вниманіе! вниманіе!) Джентльмены, я чувствую, что употребляю во зло ваши снисхожденіе ко мнѣ и такъ долго утомляю ваше вниманіе. Съ чувствомъ глубокаго уваженія, признательности и…. и….

— Удовольствія, подсказалъ домашній другъ.

— И удовольствія, я предлагаю тостъ за здоровье мистера Минса.

— Позвольте, джентльмены! воскликнулъ неутомимый маленькій человѣчекъ съ рыжими бакенбардами. — Не угодно ли вамъ будетъ, чтобъ началъ я? Гип! гип! гип! — Ура! Гип! гип! гип! — Ура! Гни! гни! гни! — Ура-а-а!

Взоры всего общества устремлены были на предметъ заздравнаго тоста, который, проглотивъ портвейнъ и подвергаясь неизбѣжной опасности захлебнуться, всѣми силами старался скрыть свое смущеніе. Послѣ продолжительной паузы, допускаемой скромностью, мистеръ Минсъ всталъ, но… какъ газеты выражаются иногда въ своихъ донесеніяхъ: «мы крайне сожалѣемъ, что лишены всякой возможности передать вашимъ почтеннѣйшимъ читателямъ сущность замѣчаній достопочтеннѣйшаго джентльмена». Слышимыя по временамъ слова: «предстоящее общество…. честь…. настоящій случай…. величайшее счастіе», а пополняемыя въ промежуткахъ выраженіемъ крайняго замѣшательства, вполнѣ убѣдили общество, что мистеръ Минсъ произнесъ превосходнѣйшій сѣичъ; и вслѣдствіе такого убѣжденія, когда ораторъ занялъ свое мѣсто, единодушное «браво!» и громкія рукоплесканія огласили столовую.

Джонсъ, выжидавшій долгое время удобнаго случая, всталъ и обратился къ хозяину дома.

— Бодденъ, сказалъ онъ: — вѣроятно, ты позволишь мнѣ предложить тостъ?

— Почему же нѣтъ? отвѣчалъ Бодденъ, прибавивъ въ полголоса Минсу, сидѣвшему противъ него: — удивительно острый малый: ты будешь въ восторгѣ отъ его спича.

Мистеръ Минсъ поклонился, и мистеръ Джонсъ приступилъ:

— При различныхъ случаяхъ, при разнообразныхъ примѣрахъ, подъ вліяніемъ обыкновенныхъ и необыкновенныхъ обстоятельствъ, въ собраніи различныхъ обществъ, на мою долю выпадало предлагать тосты тѣмъ особамъ, которыми въ ту пору я имѣлъ честь быть окруженнымъ. Иногда, я долженъ отъ души сознаться — да и къ чему мнѣ скрывать? — иногда я чувствовалъ весьма затруднительное положеніе при подобномъ предпріятіи и сознавалъ совершенную неспособность выполнить его отчетливо. Если я чувствовалъ это при прежнихъ случаяхъ, каковы же должны быть мои чувства теперь…. теперь…. при весьма необыкновенныхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ я нахожусь. (Вниманіе! вниманіе!) Описать вѣрно состояніе души моей не нахожу возможности; но чтобъ дать вамъ, джентльмены, хотя малѣйшее понятіе о чувствахъ моихъ, я долженъ обратиться къ одному странному въ своемъ родѣ обстоятельству, которое сію минуту пришло мнѣ на память. При одномъ случаѣ, когда истинно великій и знаменитый человѣкъ, Шериданъ, находился….

Трудно опредѣлить, какъ долго продолжалась бы эта безпримѣрная рѣчь, еслибъ въ комнату не вбѣжалъ, едва переводя духъ, мальчикъ въ ливреѣ и не сказалъ, что такъ какъ идетъ сильный дождь, то девяти-часовой дилижансъ нарочно подъѣхалъ сюда узнать, не отправляется ли кто нибудь въ городъ, — потому что въ дилижансѣ есть пустое мѣсто.

Мистеръ Минсъ вскочилъ на ноги — и, несмотря на безконечныя восклицанія, выражавшія безконечное удивленіе, несмотря на сильныя просьбы провести вмѣстѣ вечоръ, оставался твердъ въ своемъ намѣреніи и, во что бы то ни стало, рѣшился занять пустое мѣсто. Но, къ несчастію, шолковый коричневый зонтикъ нигдѣ не отъискивался: а кондукторъ не могъ долѣе, ждать: онъ поѣхалъ обратно къ Лебедю, оставивъ мистеру Минсу словечко, чтобы онъ поскорѣе «бѣжалъ» туда и заставалъ его. Прошло еще минутъ десять, въ теченіе которыхъ мистеръ Минсъ едва припомнилъ, что шолковый зонтикъ его остался въ дилижансѣ, въ которомъ онъ пріѣхалъ; и кромѣ того, такъ какъ онъ ни подъ какимъ видомъ не могъ быть замѣчательнымъ скороходомъ, то не удивительно, что когда совершилъ свой «бѣгъ» къ Лебедю, дилижансъ — послѣдній дилижансъ! — уѣхалъ безъ него.

Было около трехъ часовъ утра, когда мастеръ Огустусъ Минсъ тихо постучался у дверей своей квартиры въ улицѣ Тэвистокъ, иззябшій, мокрый, сердитый и вообще въ самомъ жалкомъ положеніи. На другое же утро онъ написалъ духовное завѣщаніе, въ которомъ, какъ сказывалъ намъ его душеприкащикъ (подъ строгимъ секретомъ, о чемъ мы долгомъ считаемъ сообщить нашимъ читателямъ), не оказывается ни имени мистера Октавіуса Боддена, на мистриссъ Амеліи Бодденъ, ни мастэра Александера Боддена.

Скиццы (Sketches) Чарльза Диккенса

1851

To be (би) быть, и bee (бии) пчела — эти два слова въ произношеніи имѣютъ близкое сходство; окончаніе послѣдняго произносится протяжнѣе перваго. Прим. пер.