Уильям Теккерей - Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Этотъ день былъ отмѣченъ другимъ бѣлымъ камешкомъ; онъ доставилъ мнѣ случай полюбоваться еще одной красавицею. Безмолвно стояла она, когда мы вдвоемъ снимали портретъ съ нея. (Я упоминаю о числѣ портретистовъ, для избѣжанія скандала). Эту дѣвушку зовутъ Маріамою; она родилась въ Сиріи.

Во время сеанса, изъ-за плеча молодой госпожи своей выглядывалъ черный поваръ, съ такой добродушной улыбкою, какую въ состояніи нарисовать одинъ только удивительный Лесли.

Брата Маріамы наняли мы въ проводники для обозрѣнія города и для безошибочной покупки золотыхъ шарфовъ и платковъ, запастись которыми въ Бейрутѣ, по мнѣнію иностранцевъ, весьма выгодно; Много пришлось вамъ употребить хитростей, чтобы одолѣть застѣнчивость маленькой Маріамы. Сначала остановилась она вдали отъ васъ, по другую сторону двери, откуда черныя глазки ея блестѣли, какъ звѣздочки. Увѣщанія брата и матери не могли вызвать Маріамы изъ этой закуты. Нечего дѣлать; надобно было приняться за портретъ старухи. Но какъ изобразить эту необъятно толстую фигуру? Сама старуха испугалась бы при взглядѣ на свое вѣрное изображеніе. Нѣтъ; мы нарисовали прекрасный идеалъ, въ которомъ не было, разумѣется, ни одной черты, схожей съ оригиналомъ, исключая желтаго платья, ожерелья изъ секиновъ, жемчужныхъ нитокъ и другихъ украшеній, которыя, спускаясь съ шеи, доходили до самаго живота этой толстѣйшей женщины. Рисунокъ и теперь хранится у меня: старуха похожа на леди, какъ рисуются онъ въ изящныхъ альбомахъ.

Окончивъ портретъ, мы вручили его матери нашего проводника, она передала его черномазому повару, а тотъ показали уже, не переставая улыбаться, маленькой Маріамъ, которая послѣ этого выступила впередъ и охотно покорилась своей участи.

Судя по веселой наружности этихъ людей, по ихъ склонности къ смѣху, по нарядной одеждъ женщинъ и опрятности маленькаго домика, разрисованнаго прекрасными арабесками, устланнаго чистенькими цыновками и свѣжими коврами, — надобно думать, что нѣкоторыя семьи живутъ въ Бейрутъ очень комфортабельно. Здѣсь видѣлъ я книгу и на стѣнѣ темный образъ Божіей Матери, именемъ которой названа прекрасная Маріама.

Верблюды и солдаты, базары и каны, фонтаны и палатки, аллеи и рынки такъ пестро перемѣшаны здѣсь, такъ богаты свѣтомъ и тѣнью, что художникъ могъ бы прожить въ Бейрутѣ нѣсколько мѣсяцевъ съ большимъ удовольствіемъ и даже съ значительной для себя пользою. Новый костюмъ смѣшанъ въ этомъ городѣ съ живописной одеждою древности. По рынкамъ проходятъ здѣсь закрытыя синимъ покрываломъ женщины Ливана, съ высокими рогами на лбу. Тысячи лѣтъ назадъ тому, когда писали еще еврейскіе пророки, рога эти носились въ Ливанѣ.

Ночью капитанъ парохода далъ блестящій балъ съ ужиномъ, и самъ, посреди своей команды, превращенной въ музыкантовъ, энергически колотилъ въ барабанъ палкою. Голубые огни и ракеты летѣли на воздухъ съ рей нашего корабля, на торжественные сигналы котораго отвѣчалъ залпами другой англійскій пароходъ, стоявшій въ гавани.

Праздникъ нашъ удивилъ капитана-пашу, и онъ прислалъ своего секретаря, освѣдомиться о причинѣ фейерверка. Но лишь только этотъ мусульманинъ ступилъ на палубу, одинъ изъ офицеровъ Тромпа обхватилъ его за туловище и началъ кружить въ вихрѣ вальса, къ общему удовольствію веселой публики. Торжественная наружность пляшущаго дервиша была бы ничто, въ сравненіи съ удивленіемъ и важностью, написанными на лицѣ секретаря во время этого танца; оригинальные па, которые изобрѣталъ онъ для поддержанія своей особы, заслужили общее рукоплесканіе.

Я забылъ упомянуть, что онъ зашелъ такъ далеко въ соблюденіи европейскихъ обычаевъ, что даже пилъ съ вами за ужиномъ шампанское; такой поступокъ несовмѣстимъ съ его саномъ и можетъ повредить будущей карьерѣ этого, такъ мило танцующаго, мусульманина.

Здѣсь познакомились мы съ другимъ подданнымъ султана, который, къ сожалѣнію, имѣетъ право усумниться въ чести Англичанъ, потому что вамъ вздумалось сыграть съ нимъ очень негодную штуку.

Къ числу купцовъ, торгующихъ на маленькомъ базаръ мелочными издѣліями Востока, принадлежалъ молодой человѣкъ, очень бѣгло говорившій по-англійски и особенно внимательный ко всѣмъ пассажирамъ Тромпа. Этотъ джентльменъ торговалъ не одними только носовыми платками, но пріобрѣлъ порядочное состояніе перекупкою лошаковъ и муловъ, и подержалъ небольшой постоялый дворъ, или трактиръ для путешественниковъ.

Неудивительно, что этотъ человѣкъ говорилъ хорошо по-англійски и былъ очень любезенъ: онъ провелъ нѣкоторое время въ Англіи и былъ принятъ тамъ въ лучшемъ кругу. Ничтожный продавецъ мелочныхъ товаровъ въ Бейрутъ былъ львомъ въ аристократическихъ домахъ великаго народа и даже представлялся, подъ именемъ сирійскаго князя, въ Виндзорѣ, гдѣ сама королева обошлась съ нимъ чрезвычайно любезно.

Не знаю, почему пришла фантазія одному изъ офицеровъ Тромпа увѣрить этого князька, что и шталмейстеръ принца Альберта. Сирійскій князь былъ представленъ мнимому шталмейстеру, и мы наговорили другъ другу премножество комплиментовъ. Я такъ дерзко разыгралъ свою роль, что князекъ сказалъ, разставаясь со мною: «Полковникъ Титмаршъ, когда вы будете въ Бейрутѣ, прошу васъ познакомиться съ моимъ искреннимъ другомъ Когіа Гассаномъ.»

Бѣдный Когіа Гассанъ (позабылъ, такъ ли называю его, но впрочемъ это все равно) былъ уполномоченъ его свѣтлостью для переговоровъ со мною, и мы дружески бесѣдовали съ нимъ, при шутникъ офицеръ, который присутствовалъ на этой аудіенціи съ неописаннымъ удовольствіемъ.

Но, посмотрите, къ чему ведетъ обманъ! На слѣдующій день, когда мы готовы были отправиться въ путь, на палубу Тромпа явился сирійскій князь, сказать послѣднее прости виндзорскому шталмейстеру. Убѣдительно просилъ онъ меня передать увѣренія его въ неизмѣнной преданности благосклонному супругу королевы Викторіи. Мало этого. Когіа Гассанъ притащилъ пребольшой ящикъ съ конфектами и маленькую куклу въ ливанскомъ костюмѣ, усердно прося мое превосходительство принять эти подарки. Тутъ только глубоко почувствовалъ я наказаніе, которому подвергался теперь за свой дурной поступокъ. Какъ принять сласти, предложенныя Гассаномъ? И однако же, какъ отказать ему? Дѣло извѣстное: одна ложь ведетъ за собой другую, а потому первый обманъ я долженъ былъ поддержать теперь новой выдумкою. Придавъ лицу своему какъ можно болѣе серьозный видъ: «Когіа Гассанъ, сказалъ я, мнѣ удивительно, какъ не знаете вы коренныхъ обычаевъ британскаго двора? Неужели неизвѣстно вамъ, что его высочество торжественно запретилъ своимъ чиновникамъ принимать бакшишъ, какого бы то ни было рода?»

И такъ, князь Когіа Гассанъ принужденъ былъ оставить у себя ящикъ съ конфектами; во все-таки отъ куклы, которая стоила не болѣе двухъ пенсовъ, не было средствъ отдѣлаться.