Максим Горький - На дне. Избранное (сборник)

Акулина Ивановна.Голубу-ушка моя! Доченька… чем я тебя обидела? Чем прогневала?

Елена.Это пройдет… вот доктор… он поможет… О, какое несчастие!

Баба (подхватывая Акулину Ивановну под другую руку) . Не кручиньтесь, матушка! То ли бывает? Эх, болезная… Вон у купца Ситанова… лошадь кучера копытом в бок…

Акулина Ивановна.Милая ты моя… что я буду делать-то? Единственная моя… (Ее уводят.)

Баба (выходит из комнаты стариков, проходя мимо стола, сует себе под платок булку и, подходя к двери, говорит) . Тише! Отходит!..

Мужской голос. Как имя?

Баба.Лизавета…

Женский голос. С чего это она?..

Баба.А, стало быть, еще в Успеньев день, сказал он ей — Лизавета, говорит…

(В толпе движение. Входят доктор и Тетерев. Доктор в шляпе и пальто проходит прямо в комнату Татьяны. Тетерев заглядывает в дверь и отходит прочь, хмурый. Из комнаты Татьяны всё продолжают доноситься смешанный говор и стоны. Из комнаты стариков — вой Акулины Ивановны и ее крики: «Пусти меня! Пусти ты меня к ней!» В сенях — глухой шум голосов. Выделяются восклицания: «Серьезный человек… Это — певчий… Н-ну? Ей-ей… от Ивана Предтечи».)

Тетерев (подходя к двери) . Вы чего тут? Пошли прочь! Ну?

Баба (тоже суется в дверь) . Проходите, люди добрые… некасаемо это вас…

Тетерев.Ты кто такая? Тебе чего надо?..

Баба.Я, батюшка, овощью торгую… луком зеленым, огурчиками…

Тетерев.Тебе что нужно?

Баба.Я, батюшка, к Семягиной шла… кума она мне…

Тетерев.Ну? Что же тебе тут нужно?

Баба.А мимо я иду… шум, слышу… думала, пожар…

Тетерев.Ну?

Баба.И зашла… На несчастие посмотреть зашла…

Тетерев.Ступай вон… Вы все! Вон из сеней!..

Степанида (выбегая, Тетереву) . Тащи ведро воды… тащи живо! (В дверь высовывается седенький старичок с подвязанной щекой и, подмигивая, говорит Тетереву: «Господин! Она у вас тут со стола булочку стащила…» Тетерев идет в сени, толкая людей вон из них. В сенях — топот, возня, визжит мальчишка: «Ай-ай!» Кто-то смеется, кто-то обиженно восклицает: «Потише-с!»)

Тетерев (невидимый) . К черту! Марш!

Петр (выглядывая из двери) . Тише… (Обращаясь в комнату.) Иди, отец, иди к маме! Ну, иди же! (Кричит в сени.) Не пускайте никого!..

(Бессеменов выходит, качаясь на ногах. Садится на стул у стола, тупо смотрит пред собой. Потом встает и идет в свою комнату, откуда слышен голос Акулины Ивановны.)

Акулина Ивановна.Я ли ее не любила? Я ли не берегла?

Елена.Ну, успокойтесь… милая моя…

Акулина Ивановна.Отец! Родной ты…

(Дверь за Бессеменовым затворяется, и конца речи не слышно. Комната пуста. С двух сторон в нее несется шум: звуки голосов из комнаты Бессеменовых, тихий говор, стоны и возня из комнаты Татьяны. Тетерев вносит ведро воды, ставит у двери и осторожно стучит в нее пальцем. Степанида отворяет дверь, берет ведро и тоже выходит в комнату, отирая пот с лица.)

Тетерев.Что?

Степанида.Ничего, слышь…

Тетерев.Это доктор сказал?

Степанида.Он. Да где уж… (Безнадежно махает рукой.) Отца с матерью пускать не велят туда…

Тетерев.Ей лучше?

Степанида.А кто знает? Не стонет, перестала… Зеленая вся… глаза огромные… Недвижима лежит… (Укоризненным шепотом.) Я говорила им… скольки разов говорила — выдайте ее замуж! Эй, выдайте! Не послушали… ну и — вот оно! Да разве здорово девице до этакой поры без мужа?.. Опять же: в бога не веровала… ни тебе помолится, ни тебе перекрестится… Ну, вот!

Тетерев.Молчи… ворона!

Елена (входит) . Ну что, что она?

Тетерев.Не знаю… Доктор будто сказал, что не опасно…

Елена.Старики убиты… жалко их!

Степанида (бежит вон из комнаты) . Батюшки! А про кухню-то забыла…

Елена.И отчего? Что случилось? Бедная Таня… как, должно быть, больно ей… (Морщится и вздрагивает.) Ведь это больно? Очень? Страшно?

Тетерев.Не знаю. Я никогда не пил нашатырного спирта…

Елена.Как вы можете шутить?

Тетерев.Я не шучу…

Елена (подходит к двери в комнату Петра, заглядывает в нее) . А Пе… Петр Васильевич еще всё там, у нее?

Тетерев.Очевидно… ибо он оттуда не выходил…

Елена (задумчиво) . Воображаю, как на него это подействовало!.. (Пауза.) Когда я… когда мне случается видеть… что-нибудь подобное этому… я ощущаю в себе ненависть к несчастью…

Тетерев (улыбаясь) . Это похвально…

Елена.Вы понимаете? Так бы вот схватила его, бросила себе под ноги и раздавила… всё, навсегда!

Тетерев.Несчастье?

Елена.Ну да! Я его не боюсь, а именно — не-на-ви-жу! Я люблю жить весело, разнообразно, люблю видеть много людей… и я умею делать так, чтобы и мне и тем, кто около меня, жилось легко, радостно…

Тетерев.Паки похвально!

Елена.И — знаете что? Я вам покаюсь… я очень черствая… такая жесткая! Я ведь и людей несчастных не люблю… Понимаете — есть такие люди, которые всегда несчастны, что хотите делайте с ними! Наденьте на голову такому человеку вместо шляпы — солнце, — что может быть великолепнее! — он всё же будет ныть и жаловаться: «Ах, я так несчастен! я так одинок! Никто не обращает на меня внимания… Жизнь темна и скучна… Ох! Ах! Ой! Увы!..» Когда я вижу такого барина, то чувствую злое желание сделать его еще более несчастным…

Тетерев.Милая барыня! Я — тоже покаюсь… Терпеть не могу, когда женщины философствуют, но когда вы рассуждаете, — мне хочется целовать вам ручки…