Чарльз Диккенс - Оливер Твист

Мистеръ Бембль былъ всегда необыкновенно высокаго мнѣнія о своихъ ораторскихъ способностяхъ и значеніи своей особы. Онъ обнаружилъ одно и доказалъ другое и потому находилъ, что можно допустить и нѣкоторое послабленіе.

— Довольно, довольно, мистриссъ Меннъ! — сказалъ онъ болѣе покойнымъ тономъ. — Пусть такъ, какъ вы говорите, пусть такъ, такъ! Откройте, мистриссъ Меннъ, я пришелъ по дѣламъ и имѣю кое что сказать.

Мистрисъ Меннъ провела приходскаго сторожа въ небольшую комнату съ кирпичнымъ поломъ, предложила ему стулъ, а на столъ передъ нимъ положила его трехугольную шляпу и палку. Мистеръ Бембль вытеръ потъ со лба, который явился слѣдствіемъ скорой ходьбы, взглянулъ ласково на свою трехугольную шляпу и улыбнулся. Приходскіе сторожа вѣдь тоже люди, и мистеръ Бембль улыбнулся.

— Не обижайтесь, пожалуйста, на меня за то, что я вамъ скажу… Вы пришли издалека, иначе я не посмѣла бы… Не хотите ли нѣсколько капель чего нибудь подкрѣпляющаго силы, мистеръ Бембль?

— Ни капли, ни капли! — сказалъ мистеръ Бембль съ достоинствомъ и въ то же время скромно дѣлалъ отрицательный жестъ правой рукой.

— А мнѣ кажется, вы выпьете? — сказала мистриссъ Меннъ, замѣтивши тонъ отказа и жестъ, сопровождавшій его. — Нѣсколько капель, и немного холодной воды, и крошечный кусочекъ сахару.

Мистеръ Бембль кашлянулъ.

— Такъ, нѣсколько капель! — убѣдительно сказала мистриссъ Меннъ.

— А что это будетъ такое? — спросилъ приходской сторожъ.

— А то, что я обязана всегда имѣть у себя въ домѣ для этихъ дорогихъ малютокъ, на случай, если они почувствуютъ себя худо, — отвѣчала мистриссъ Меннъ, открывая буфетъ и вынимая оттуда бутылку и стаканъ. — Это джинъ! Я не хочу обманывать васъ мистеръ Бембль. Это джинъ.

— Неужели вы даете его дѣтямъ, мистриссъ Меннъ? — спросилъ мистеръ Бембль.

— Ахъ, спаси ихъ Господи! Ну, разумѣется, даю, — отвѣчала сидѣлка. — Я не могу видѣть, когда они страдаютъ. Это вамъ уже извѣстно, сэръ!

— Да, — сказалъ мистеръ Бембль, — вы не можете. Вы женщина сострадательная, мистриссъ Меннъ. (Послѣдняя поставила стаканъ). Я считаю необходимымъ довести это до свѣдѣнія комитета, мистриссъ Меннъ! (Онъ подвинулъ стаканъ къ себѣ.) У васъ чувства настоящей матери, мистриссъ Меннъ! (Онъ взглянулъ на джинъ съ водой.) Я… я съ радостью готовъ выпить за ваше здоровье, мистриссъ Меннъ, — и онъ выпилъ полстакана.

— А теперь къ дѣлу, — сказалъ приходской сторожъ, вынимая карманную записную книжку. — Ребенку, который былъ наполовину окрещенъ, Оливеру Твисту, сегодня исполнилось девять лѣтъ.

— Спаси его, Господи! — сказала мистриссъ Меннъ, натирая лѣвый глазъ угломъ своего передника.

— Не смотря на предложенную награду въ десять фунтовъ, которую потомъ увеличили до двадцати, не смотря на все это, — продолжалъ Бембль, — мы никогда не могли узнать, кто его отецъ, такъ же какъ и мѣсто жительства матери, ея имя и положеніе въ обществѣ.

Мистриссъ Меннъ подняла руки кверху съ видомъ удивленія и послѣ минутнаго размышленія сказала:

— Какъ же случилось, что ему дали это имя?

Приходской сторожъ гордо поднялъ голову и сказалъ:

— Я самъ придумалъ его.

— Вы, мистеръ Бембль?!

— Я, мистриссъ Меннъ! Мы даемъ имена нашимъ питомцамъ въ алфавитномъ порядкѣ. Послѣдняя буква была С;- я назвалъ питомца — Свеббль; затѣмъ слѣдовало Т — я назвалъ Твистомъ. Послѣ него будетъ Унвинъ, а еще послѣ — Вилькинсъ. Я придумалъ уже имена до конца всего алфавита и всѣ пройдутъ черезъ нихъ, пока мы не дойдемъ, наконецъ, до послѣдней буквы — до буквы Z.

— Ахъ, какія у васъ литературныя наклонности, сэръ! — воскликнула мистриссъ Меннъ.

— Пусть такъ, пусть такъ! — сказалъ приходской сторожъ, видимо польщенный этимъ комплиментомъ. — Пусть такъ! Быть можетъ, они у меня есть, мистриссъ Меннъ. — Онъ допилъ стаканъ съ джиномъ и продолжалъ:- Оливеръ теперь уже выросъ и не долженъ больше оставаться здѣсь. Попечительный совѣтъ рѣшилъ вернуть его обратно въ домъ призрѣнія. Я пришелъ, чтобы взять его съ собою. Приведите его сюда.

— Сейчасъ же иду за нимъ, — отвѣчала мистриссъ Меннъ, выходя изъ комнаты. Оливеръ, котораго успѣли уже очистить отъ наружнаго слоя грязи, покрывавшей его лицо и руки, былъ немедленно отведенъ въ пріемную комнату своей доброй повелительницей.

— Поклонись джентльмену, Оливеръ! — сказала мистриссъ Меннъ.

Оливеръ отвѣсилъ поклонъ, который одинаково относился, какъ съ приходскому сторожу на стулѣ, такъ и къ трехугольной шляпѣ на столѣ.

— Хочешь идти со мной, Оливеръ? — торжественнымъ тономъ спросилъ мистеръ Бембль.

Оливеръ только что собирался сказать, что онъ готовъ идти отсюда съ кѣмъ угодно, когда, взглянувъ наверхъ, замѣтилъ, что мистриссъ Меннъ, стоявшая позади стула приходскаго сторожа, смотритъ на него и съ ужаснымъ видомъ грозитъ ему кулакомъ. Онъ сразу понялъ, чего она хочетъ, потому что кулакъ этотъ слишкомъ часто опускался на его тѣло и вслѣдствіе этого хорошо запечатлѣлся въ его памяти.

— А она пойдетъ со мной? — спросилъ бѣдный Оливеръ.

— Нѣтъ, она не можетъ, — отвѣчалъ мистеръ Бембль. — Но время отъ времени она будетъ приходить и навѣщать тебя.

Нельзя сказать, чтобы это было большимъ утѣшеніемъ для ребенка, который, не смотря на юный возрастъ свой, сумѣлъ притвориться и показать, что огорченъ уходомъ отсюда. Да мальчику и не трудно было вызвать слезы на свои глаза. Голодъ и недавно пережитое наказаніе прекрасные пособники для всякаго, кто хочетъ плакать, а потому плачъ Оливера казался вполнѣ естественнымъ. Мистриссъ Меннъ надавала ему тысячу поцѣлуевъ и, что было несравненно больше по душѣ Оливеру, дала ему кусокъ хлѣба съ масломъ, чтобы онъ не проголодался по дорогѣ къ дому призрѣнія. Съ ломтемъ хлѣба въ рукѣ и въ форменной коричневой фуражкѣ на головѣ вышелъ Оливеръ вмѣстѣ съ мистеромъ Бемблемъ изъ скорбнаго дома, гдѣ ни единое доброе слово, ни единый ласковый взглядъ ни разу не освѣтили его тяжелаго, подернутаго туманомъ дѣтства. А между тѣмъ, когда ворота коттэджа закрылись за нимъ, ему на душу легло тяжелое дѣтское горе. Какъ ни были озлоблены маленькіе товарищи, оставшіеся позади него, они были единственными друзьями его; онъ почувствовалъ себя вдругъ совсѣмъ одинокимъ среди окружающаго его міра и это тяжело отразилось на его сердцѣ.

Мистеръ Бембль шелъ впередъ большими шагами, а маленькій Оливеръ, крѣпко уцѣпившись за рукавъ его, обшитый золотымъ галуномъ, семенилъ ножками рядомъ съ нимъ, спрашивая черезъ каждую четверть мили «близко ли уже?» На эти вопросы мистеръ Бембль отвѣчалъ коротко и рѣзко. Мимолетное привѣтливое расположеніе духа, пробудившееся въ немъ подъ вліяніемъ джина съ водой, испарилось за это время окончательно и онъ снова превратился въ приходскаго сторожа.