Чарльз Диккенс - Оливер Твист

— Ну? — спросилъ низенькій, горбатый и безобразный человѣкъ, открывшій дверь съ такой внезапностью, что докторъ, нанесшій въ этотъ моментъ особенно сильный ударъ, едва не полетѣлъ кувыркомъ въ открывшійся проходъ. — Въ чемъ дѣло?

— Дѣло! — повторилъ докторъ, немедленно схватывая горбуна за шиворотъ. — Много дѣла. Дѣло въ грабежѣ!

— Кажется, дѣло будетъ и въ убійствѣ, - невозмутимо отвѣтилъ тотъ:- если вы не выпустите меня. Слышите?

— Слышу, — отвѣтилъ докторъ, сильно встряхивая плѣнника. — Гдѣ… чортъ его возьми, какъ его звать то! Да… вспомнилъ! Гдѣ Сайксъ?.. Гдѣ Сайксъ? отвѣчай мошенникъ!

Горбунъ выпучилъ глаза, какъ бы изумленный и негодующій. Затѣмъ, ловко вывернувшись изъ рукъ доктора, онъ началъ сыпать ужаснѣйшей руганью и отступилъ въ домъ. Но прежде чѣмъ онъ успѣлъ запереть дверь, докторъ, безъ всякихъ разговоровъ, вошелъ за нимъ въ первую комнату и осмотрѣлся. Ни одинъ предметъ изъ мебели, ни одинъ изъ одушевленныхъ или неодушевленныхъ признаковъ, ни даже мѣстоположеніе шкафовъ не соотвѣтствовало разсказу Оливера!

— Ну! — сказалъ горбунъ, зорко наблюдавшій за докторомъ:- что это значитъ, что вы насильно врываетесь въ мой домъ? Хотите вы ограбить меня или убить? Что изъ двухъ?

— Да гдѣ же ты видѣлъ, старый вампиръ, чтобы этимъ занимались тѣ, кто ѣздятъ въ каретѣ запряженной парой? — вскричалъ вспыльчивый докторъ.

— Ну, такъ что же вамъ нужно? — спросилъ горбунъ. — Уберетесь ли вы, пока я не угостилъ васъ хорошенько? Провалитесь вы!

— Уйду, когда захочу, — сказалъ мистеръ Лосбернъ, заглядывая въ другую комнату, которая тоже не напоминала ничѣмъ описаніе Оливера. — Ужъ я, пріятель, доберусь до тебя когда нибудь.

— Въ самомъ дѣлѣ? — усмѣхнулся уродъ. — Если я вамъ нуженъ, вотъ я передъ вами. Не для того я прожилъ здѣсь, одинокій и спятившій съ ума, двадцать пять лѣтъ, чтобы вы приходили стращать меня. Вы за это заплатите, вы за это заплатите! — и безобразный маленькій демонъ завизжалъ и началъ плясать, словно въ припадкѣ безумія.

— Глупая исторія, — пробормоталъ про себя докторъ. — Мальчикъ значитъ ошибся. Эй, возьми! Положи это себѣ въ карманъ и замкнись снова.

Съ этими словами онъ швырнулъ горбуну монету и вернулся къ каретѣ. Тотъ тоже подошелъ вслѣдъ за нимъ, не переставая произносить самыя безумныя проклятія, и, когда мистеръ Лосбернъ обратился къ кучеру, онъ заглянулъ въ дверцу кареты и бросилъ на Оливера такой острый и дикій и въ то же время свирѣпый и мстительный взглядъ, что черезъ нѣсколько мѣсяцевъ Оливеръ все еще не могъ забыть его, во снѣ или наяву. Онъ не прекращалъ своихъ проклятій, пока кучеръ не занялъ вновь своего мѣста; и когда они тронулись въ путь, то долго еще могли видѣть, какъ онъ на томъ же мѣстѣ топаетъ ногами и рветъ на себѣ волосы въ припадкѣ настоящаго или притворнаго бѣшенства.

— Я оселъ! — произнесъ докторъ послѣ долгаго молчанія. — Зналъ ли ты это раньше, Оливеръ?

— Нѣтъ, сэръ.

— Такъ запомни это хорошенько, — Да, оселъ, — повторилъ онъ черезъ нѣсколько минутъ. — Даже если бы это было то самое мѣсто и здѣсь оказались бы тѣ именно люди — что я могъ бы подѣлать одинъ? Да и будь у меня помощники я все таки ничего не добился бы и только поставилъ бы себя въ непріятное положеніе, такъ какъ волей-неволей обнаружилось бы, что я замолчалъ это дѣло. Впрочемъ, это было бы для меня полезно. Я всегда запутываюсь въ какую нибудь исторію, когда повинуюсь минутному порыву. Это былъ бы для меня хорошій урокъ.

На самомъ же дѣлѣ милый докторъ всю свою жизнь только и повиновался минутнымъ порывамъ, немалую похвалу которымъ можно было видѣть въ томъ, что онъ, не запутываясь въ какія либо серьезныя непріятности или неудачи, пользовался самымъ горячимъ уваженіемъ и любовью со стороны всѣхъ знавшихъ его. Говоря по правдѣ, онъ былъ немного раздосадованъ — на минуту или на двѣ — тѣмъ, что ему не удалось найти подтвержденія разсказа Оливера какъ разъ при первомъ случаѣ, когда такое подтвержденіе могло представиться. Однако его чувства скоро улеглись и такъ какъ отвѣты Оливера на его возобновленные разспросы оказались попрежнему ясными и связными и звучали такъ же искренно и правдиво, какъ и раньше, то онъ твердо рѣшилъ съ этой минуты вполнѣ вѣрить его словамъ.

Оливеръ зналъ названіе улицы, гдѣ жилъ мистеръ Броунлоу, и они сразу туда поѣхали. Когда карета повернула въ эту улицу сердце Оливера забилось такъ быстро, что онъ едва переводилъ дыханіе.

— Ну, мальчикъ, который же домъ? — спросилъ мистеръ Лосбернъ.

— Вонъ тотъ, тотъ! — вскричалъ Оливеръ, съ нетерпѣніемъ указывая въ окно:- бѣлый домъ! Ахъ, поскорѣе! Пожалуйста, поскорѣе! Мнѣ кажется, что я сейчасъ умру — это такъ волнуетъ меня!

— Полно полно, — сказалъ докторъ, похлопавъ его по плечу. — Сію минуту ты ихъ увидишь, и они придутъ въ восторгъ, узнавъ, что ты невредимъ и здоровъ.

— Ахъ, я надѣюсь на это! Они были такъ добры ко мнѣ…. такъ безпредѣльно добры!

Карета подъѣхала, остановилась. Нѣтъ, это не тотъ домъ! Слѣдующій подъѣздъ. Карета проѣхала еще нѣсколько шаговъ и остановилась снова. Оливеръ окинулъ взглядомъ окна, между тѣмъ, какъ слезы радостнаго ожиданія катились по его щекамъ.

Увы! Бѣлый домъ пустовалъ и на окнѣ былъ приклеенъ билетикъ: «сдается».

— Постучимся у слѣдующаго подъѣзда, — воскликнулъ докторъ, взявъ Оливера за руку. — Не знаете ли вы, что случилось съ мистеромъ Броунлоу, который жилъ въ смежномъ домѣ?

Служанка не знаетъ, но она пойдетъ и разспроситъ. Вотъ она возвратилась и сообщила, что мистеръ Броунлоу продалъ свои вещи и отправился шесть недѣль тому назадъ въ Вестъ Индію. Оливеръ всплеснулъ руками и слабо отшатнулся назадъ.

— И его экономка съ нимъ поѣхала? — спросилъ мистеръ Лосбернъ послѣ паузы.

— Да, сэръ, — отвѣтила служанка:- старый господинъ, экономка и другой господинъ, другъ мистера Броунлоу, — всѣ уѣхали вмѣстѣ.

— Тогда поѣзжайте домой, — сказалъ мистеръ Лосбернъ кучеру:- и не переставайте стегать лошадей, пока мы не выѣдемъ изъ этого проклятаго Лондона!

— А книготорговецъ, сэръ? — возразилъ Оливеръ. — Я знаю дорогу туда. Поѣдемъ къ нему, сэръ! Пожалуйста, поѣдемъ!

— Нѣтъ, бѣдный мальчикъ, на сегодня и такъ довольно разочарованій, — отвѣтилъ докторъ. — Совершенно довольно на насъ обоихъ. Если мы заѣдемъ къ книготорговцу, мы узнаемъ непремѣнно, что онъ или умеръ, или сжегъ свою лавку, или скрылся, неизвѣстно куда. Нѣтъ; ѣдемъ прямо домой!

И, согласно волѣ доктора, они покатили домой.

Это горькое разочарованіе доставило Оливеру немало огорченія и печали, даже среди его счастья. Онъ столько разъ въ теченіи своей болѣзни мечталъ о томъ, что скажутъ ему мистеръ Броунлоу и мистриссъ Бедуинъ, мечталъ какое это будетъ наслажденіе — разсказать имъ, сколько длинныхъ дней и ночей онъ провелъ, вспоминая ихъ доброту и оплакивая свою жестокую разлуку съ ними. Надежда на то, что ему удастся разъяснить имъ все и сообщить, какъ его насильно увели, не покидала и одушевляла его во время его недавнихъ испытаній. Мысль, что они уѣхали такъ далеко, продолжая считать его обманщикомъ и воромъ — что, можетъ быть, такъ и останется не опровергнутымъ до самой его смерти — такая мысль почти превосходила все, что онъ въ состояніи былъ перенести.