Г. Осипов - Общество знания: Переход к инновационному развитию России

В наибольшей степени расщепленное мировоззрение коррелировало в переломный момент начала 90-х годов с наибольшей приверженностью к реформе, разрушившей советский строй. В отчете говорится: «Как и в исследовании 1991 г., наиболее прорыночной группой населения проявили себя „верящие в сверхъестественные силы“. Но среди врагов рынка теперь впереди уже не атеисты, чья марксистская идеология порядком расшаталась, а традиционалисты — верующие… Верящие в „сверхъестественные силы“, оккультисты — основная мировоззренческая социальная база борцов с коммунистическим государством — и сейчас чаще других выступают за распад СНГ и РФ, в то время как верующие в Бога — нынешняя стихийная социальная база авторитаризма — не имеют четко выраженной позиции по этому вопросу, но скорее склонны поддерживать единство и целостность РФ, чем сохранение СССР-СНГ» [174].

Следует добавить также, что институционализированное в Православии религиозное сознание в годы перестройки понесло урон от той пошлости, с которой «возвращали религию» бывшие работники идеологических служб КПСС. Профанация религии и превращение церкви в идеологическое ведомство при государстве подрывают религиозное чувство гораздо сильнее, чем неприятие или даже преследования религии. Американская журналистка М. Фенелли пишет (1991): «По дороге в аэропорт Москва подарила мне прощальный, но впечатляющий образ лжи, которым проникнуто все их так называемое „обновление": кумачовые плакаты с лозунгом „Христос воистину воскрес!“ Сперва думаешь, что перед тобой какая-то новая форма атеистического богохульства…» [172].

Понятие «общество знания» обозначает систему, в которой идет интенсивное движение знания в больших социальных общностях. Этим наш объект отличается от донаучных обществ, в которых большая часть формализованного знания была знанием эзотерическим и циркулировала в узком круге посвященных. Таким образом, состояние «общества знания» в большой мере определяется степенью его освоения, понимания и использования в массовых слоях общества. Для советского времени речь идет о трудящихся — рабочих, крестьянах и служащих, в том числе массовой интеллигенции. Перестройка обнаружила катастрофический отказ «общества знания».

Выше были приведены примеры некогерентности и проявлений аутистического сознания в рассуждениях должностных лиц или представителей элитарной интеллигенции. Но и обыденное сознание стало инфантильным. Здесь регресс в социодинамике знания и навыках рациональных умозаключений, возможно, выразился даже сильнее, чем в среде интеллигенции. Дело в том, что трудящиеся России имели в первой половине XX века исключительно развитое рациональное сознание. Антонио Грамши писал в 1917 г. (сходную мысль по-иному выразили и другие западные мыслители), что русские рабочие как бы собрали и впитали в себя классовое сознание, накопленное рабочими всего мира за триста лет. Они на время стали как бы коллективным пророком, несущим в себе мысль и язык трудящихся всех времен и народов. Надолго такое горение не дается, и дело послевоенных поколений было ввести эту мысль в спокойный режим, но этого не сумели сделать. Вместо этого трудящуюся массу загнали сначала в мыслительные структуры мещанства («среднего класса»), а постом соблазнили утопией общества потребления.

В конце 80-х и начале 90-х годов мы видели, как целые социальные группы превращались в толпу — особый кратковременный коллектив, обуреваемый одной упрощенной идеей, зачастую несовместимой с общими интересами. Подобные массовые явления — страшная угроза для любого общества. Ницше заметил: «Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой». Лебон, наблюдавший такие явления во Франции, писал, что в толпе «сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты… Индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, приходит скоро в такое состояние, которое очень напоминает состояние загипнотизированного субъекта… Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение. Сила чувств в толпе еще более увеличивается отсутствием ответственности» [105, с. 11].

Пример поразительной неспособности составить в уме простую цепочку причинно-следственных связей даже в отношении собственных шкурных интересов дает история шахтерских забастовок 1989-1991 гг. в СССР. Тогда шахтеры были использованы политиками из Москвы и директорами шахт как таран против центральной власти и советской системы. Здесь мы не касаемся целей и интересов интеллектуальных авторов этой кампании, а рассматриваем лишь логику мышления самих шахтеров.

Парадоксально в их действиях то, что именно этот отряд рабочего класса должен был сильнее всех остальных пострадать при переходе от советской экономической системы к «рыночной». Во-первых потому, что почти вся угольная промышленность в России при рынке была бы нерентабельной и процветала лишь как часть целостного советского хозяйства на плановой основе. 21Большие издержки при добыче угля были обусловлены уже геологическими характеристиками пластов.

Например, в США в 70-е годы вообще не добывали уголь с глубины более 150 м, а 95 % добычи угля США было сосредоточено в Аппалачском бассейне с глубиной залегания пластов 63 метра. В СССР средняя глубина залегания пластов была в Донецком и Печорском бассейнах 395-420 м, в Карагандинском бассейне 300 и в Кузнецком 200 м [78, с. 382]. В 80-е годы добывали уголь уже с глубины более 700 м.

Во-вторых, исторически шахтеры были в советское время выделены как привилегированная часть рабочих. Вот средняя месячная зарплата в 1990 г. рабочих 5 разряда (без надбавок): аппаратчики в химической промышленности — 307 руб., слесари-инструментальщики в машиностроении — 326 руб., сталевары — 451 руб., проходчики в угольной промышленности — 611 руб. Средняя зарплата рабочих по всем отраслям промышленности составляла в 1990 г. 285,6 руб., шахтеры имели самую высокую зарплату в сравнении с рабочими того же разряда.

Теймураз Авалиани (народный депутат СССР, депутат Госдумы 1996-2000 гг.), который был председателем забастовочного комитета Кузбасса с 17.07.1989 г. по 27.01.1990 г., написал воспоминания о первой забастовке, в ходе которой он и был избран руководителем стачкома [14]. Мимоходом он сообщает бытовые подробности о жизни шахтеров, из которых определенно видны их привилегированное положение и даже самоуверенность. Он пишет, в частности, о строительстве жилья через ЖСК: «Что интересно. В 1985-1989 гг. я агитировал шахтеров брать ссуду на 20 лет под 3 % годовых с условием, что 50 % за них будут гасить шахты. Желающих было мало. Такова психология человека!» И это притом, что зарплата шахтеров доходила до 1 тыс. руб. в месяц, а квартира площадью 65 кв. м стоила в ЖСК 7 тыс. руб. Вот эту социальную систему и стали ломать шахтеры. 22