Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит

Бэббит обрадовался тому, что последняя рана, нанесенная его бунтом, зарубцевалась, однако по дороге домой его одолевали непрошеные мысли, которых он не знал в дни воинствующего оппортунизма. Он обнаружил, что искренне считает заправил Транспортной компании не совсем честными людьми. Ладно, он проведет для них еще одну махинацию, но при первой возможности — а такая возможность наверно представится, когда старый Генри Томпсон умрет, — сразу порвет с ними всякие отношения. Ему сорок восемь лет, через двенадцать лет стукнет шестьдесят, хочется внукам оставить незапятнанное имя. Конечно, на сделках с транспортниками можно заработать уйму денег, надо подходить к вещам здраво, и все-таки… Его передернуло. Очень хотелось выложить этой шайке из Транспортной компании все, что он о них думает. «Нет, нельзя, сейчас еще не время. Если второй раз их обидеть, они меня в порошок сотрут. Да, но…»

Он сознавал, что будущее ему не очень ясно. Он не знал, что делать дальше: он был еще молод, неужели все приключения уже кончились? Он чувствовал, что попал в те же самые сети, из которых вырывался с такой яростью, и, по иронии судьбы, его же заставили радоваться, что он опять пойман.

«Да, довели меня, прикончили совсем!» — жалобно подумал он.

Но в доме в этот вечер было тихо и мирно, и он с удовольствием сыграл с женой в пинокль {70} 70 Стр. 336. Пинокль — карточная игра. . Он возмущенно возражал Искусителю, что ему нравится жить как полагается, по старинке. На следующий день он зашел к торговому агенту Транспортной компании, и они составили план тайной скупки участков вдоль Ивенстоунского шоссе. Но, возвращаясь в контору, он внутренне сопротивлялся: «Нет, буду все делать по-своему и вести дела, как мне нравится, когда уйду на покой!»

Тед приехал из университета на конец недели. И хотя он перестал говорить об инженерно-механическом институте и сдержаннее отзывался о своих профессорах, но с университетом он никак примириться не мог и больше всего интересовался новым радиоприемником.

В субботу вечером он поехал с Юнис Литтлфилд на вечеринку в Девон-Вудс. Бэббит мельком видел, как Юнис подпрыгивала на сиденье — вся сияющая, в огненно-красном плаще поверх тончайшего платья из палевого шелка. В половине двенадцатого, когда Бэббиты легли спать, Юнис с Тедом еще не возвращались. Поздно ночью, неизвестно в котором часу, Бэббита разбудил телефонный звонок, и он, рассердившись, неохотно поплелся вниз. Звонил Говард Литтлфилд.

— Джордж, Юни еще не вернулась. А Тед?

— Нет… во всяком случае, дверь в его комнату открыта.

— Пора бы им вернуться. Юнис сказала, что вечеринка кончится не позже двенадцати. Как фамилия людей, к которым они поехали?

— Ей-богу, Говард, по правде говоря, я и сам не знаю. Какой-то одноклассник Теда в Девон-Вудсе. Что ж тут делать? Погодите, я побегу спрошу Майру, может быть, она знает, к кому они поехали.

Бэббит зажег свет в комнате Теда. Это была настоящая мальчишеская комната — беспорядок в шкафу, беспорядочно разбросанные вещи, старые книжки, спортивный вымпел средней школы, фотографии баскетбольных и бейсбольных команд. Но Теда там и в помине не было.

Когда Бэббит разбудил жену, та с раздражением сказала, что никаких знакомых Теда она не знает, и сейчас поздно, что Говард Литтлфилд просто врожденный идиот, а она хочет спать. Но она не заснула и очень беспокоилась, а Бэббит у себя на веранде пытался снова задремать под неумолчное, как дождь, журчание ее голоса. Уже рассвело, когда он проснулся оттого, что она трясла его, испуганно повторяя:

— Джордж! Джордж!

— Что… что такое?

— Скорее, скорее, иди посмотри! Только тихо!

Она повела его по коридору к комнате Теда и осторожно приоткрыла дверь. На потертом коричневом ковре легкой пеной розовел шифон сброшенного белья, на солидном кожаном кресле блестела серебряная девичья туфелька. А на подушке рядом лежали две сонные головы — Теда и Юнис.

Тед проснулся и, улыбнувшись, пробормотал неуверенно, хотя и с вызовом:

— Доброе утро! Разрешите представить мою супругу — уважаемую миссис Теодор Рузвельт Юнис Литтлфилд Бэббит.

— Боже правый! — воскликнул Бэббит, а его жена простонала:

— Как, вы уже…

— Да, мы уже вчера вечером поженились. Жена! Сядь и скажи хорошенько «доброе утро» свекрови!

Но Юнис спрятала плечи и очаровательно растрепанную головку под подушку.

К девяти часам Теда и Юнис в гостиной Бэббитов окружил целый синклит, включая мистера и миссис Джордж Бэббит, мистера и миссис Говард Литтлфилд, мистера и миссис Кеннет Эскотт, мистера и миссис Генри Т. Томпсон, а также Тинку Бэббит — единственного члена инквизиционной коллегии, который был очень доволен.

Вся комната была полна взволнованных голосов:

— В их возрасте…

— Надо аннулировать…

— В жизни не слыхала про такое…

— Оба виноваты…

— Главное, чтоб не попало в газеты!..

— Отправить в школу…

— Надо что-то предпринять и, по-моему…

— Отодрать бы их по старинке!

Больше всех возмущалась Верона:

— Тед! Ты обязан понять, тебе надо внушить , насколько это серьезно , и нечего стоять как пень с дурацкой улыбкой на лице!

Он возмутился:

— Фу-ты пропасть! Рона! Да ты сама только что вышла замуж!

— Это совершенно другое дело!

— Я думаю! Меня и Юни не надо было тащить на аркане, чтобы заставить поцеловаться!

— Эй, молодой человек, брось дерзить! — приказал старый Генри Томпсон. — Послушай-ка меня!

— Послушай дедушку! — сказала Верона.

— Да, послушай, что скажет дедушка! — подхватила миссис Бэббит.

— Тед, послушай мистера Томпсона! — поддержал и Говард Литтлфилд.

— Да слушаю я, слушаю, черт меня дери! — завопил Тед. — Только лучше бы вы меня послушали! Надоело мне быть трупом на этом вскрытии! Если вам непременно хочется кого-нибудь угробить, идите и бейте пастора, который нас обвенчал. Содрал пять долларов, а у меня в кармане всего было шесть долларов и два цента! И перестаньте на нас орать, хватит!

И вдруг новый голос, внушительный и громкий, перекрыл всех. Заговорил сам Бэббит.

— Да, что-то слишком много советчиков собралось! Рона, замолчи! Мы с Говардом сами сумеем отчитать, кого надо. Тед, пойдем в столовую, мы обо всем поговорим.

В столовой, плотно закрыв двери, Бэббит подошел к сыну, положил ему обе руки на плечи:

— Ты, в общем, прав. Слишком много они все болтают. Скажи мне, старина, что ты собираешься делать?

— Да неужто… Папка, неужели ты будешь говорить со мной по-человечески?

— Видишь ли… Помнишь, ты однажды назвал нас «мужчины семейства Бэббитов» и сказал, что нам надо держаться друг друга! Этого-то я и хочу. Разумеется, это дело серьезное. При теперешнем положении вещей, когда у молодого парня не так уж много шансов устроиться, я не очень-то одобряю ранние браки. Но лучше Юнис я для тебя девушки не знаю, да и Литтлфилд может считать себя счастливым, что ему достался в зятья Бэббит! Но что ты собираешься делать? Конечно, если бы ты продолжал учиться в университете, а когда кончишь…