Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит

Однако карантина не было, не было официального признания чумы. Инчкеп Джонс выпускал робкие воззвания, советуя избегать слишком больших сборищ, и написал в Лондон запрос о профилактических прививках Хавкина, но перед сэром Робертом Фэрлембом он отнекивался:

— Право, были только единичные смертные случаи, и, я думаю, все уже прошло. Стокс предлагает сжечь деревню Кариб только на том основании, что там умерло несколько человек, — ведь это ж варварство! И мне передали, что, если мы установим карантин, купцы примут самые решительные меры против властей. Карантин — это гибель для экспорта и для предприятий, обслуживающих туристов.

Но Стокс из Сент-Свитина написал тайком доктору Максу Готлибу, директору Мак-Герковского института, что вспыхнувшая чума вот-вот охватит всю Вест-Индию, — не может ли доктор Готлиб что-нибудь предпринять?

В сумрачном сердце Готлиба гнездилось дьявольское бесчувствие к страданиям человечества, презрение к божественной жалости, а может быть, просто таилась в нем злоба на врачей, которые ценили в его науке только средство для рекламы своего врачебного дела; или то была смутная и страстная и ни перед чем не останавливающаяся потребность гения в уединенье. Одно несомненно: отдав свою жизнь изучению методов иммунизации человечества против болезней, он мало интересовался внедрением этих методов в практику. Он был похож на художника из сказки, который так презирал вкусы общества, что перед смертью уничтожил все свои творения, чтоб их не осквернила чернь, взирая на них пошлыми насмешливыми глазами.

Не только из письма Стокса узнал он о том, что чума шагает по Сент-Губерту, что завтра она может перекинуться на Барбадос, на Виргинские острова… на Нью-Йорк. Росс Мак-Герк был императором новой эры, которого обслуживают лучше, чем любого затворника-сатрапа былых времен. Капитаны его кораблей заглядывали в сотни портов; его железные дороги проникали в джунгли; его корреспонденты сообщали ему тайком, как идет выборная кампания в Колумбии, как уродился сахарный тростник на Кубе, что сказал на веранде своего бунгало сэр Роберт Фэрлемб доктору Р.-Э. Инчкепу Джонсу. Росс Мак-Герк, а за ним Макс Готлиб знали лучше, чем завсегдатаи «Ледяного Дома», сколько было на Сент-Губерте случаев чумы.

Однако Готлиб не пошевелился, погруженный в размышления о неведомой химической структуре антител, прерываемые заботами о том, достаточно ли карандашей у Перл Робинс и удобно ли поручить доктору Холаберду принять сегодня днем латвийскую научную делегацию, чтобы доктор Шолтейс мог присутствовать на англиканской конференции о недопущении к причастию.

Его осаждали запросами: лица, служащие по ведомству здравоохранения, некий доктор Альмус Пиккербо, член конгресса, будто бы авторитетное лицо в Вашингтоне, Густав Сонделиус и какой-то Мартин Эроусмит, который не мог (потому что был слишком велик или слишком мал) в полной мере достигнуть сосредоточенного безразличия Готлиба.

Ходили слухи, что Эроусмит из института Мак-Горка нашел средство, которое может искоренить чуму. Готлиб получал красноречивые письма. «Неужели вы можете, держа в руках спасительное средство, стоять в стороне и равнодушно взирать, как умирают тысячи несчастных на Сент-Губерте, и — что еще ужасней — неужели вы допустите, чтобы грозная чума укоренилась в западном полушарии? Пришла пора, милый человек, оставить ваши научные мечтанья и приступить к действию!»

Наконец, и Росс Мак-Герк после сочного бифштекса намекнул довольно откровенно, что институту представляется случай стяжать мировую славу.

По настоянию ли Мак-Герка, сдавшись ли на требования радетелей о благе общества, или потому, что воображения Готлиба хватило все же на то, чтобы нарисовать ему страдания негров на далеких сахарных плантациях, но только он вызвал Мартина и сказал:

— По моим сведениям сейчас налицо легочная чума в Маньчжурии и бубонная на Сент-Губерте, в Вест-Индии. Если б я мог положиться на вас, Мартин, что вы введете фаг только половине больных, а другую половину оставите для контроля, в условиях нормального ухода, но без фага, то вы получили бы вполне проверенное представление о ценности фага — такое же, какое мы имеем относительно передачи желтой лихорадки через комара, — и я тогда мог бы вас послать на Сент-Губерт. Что вы на это скажете?

Мартин поклялся Жаком Лёбом, что соблюдет условия опыта; он раз навсегда определит ценность фага сопоставлением привитых фагом пациентов и непривитых и, может быть, навсегда положит конец чуме; он ожесточит свое сердце и сохранит ясным взор.

— Мы привлечем Сонделиуса, — сказал Готлиб. — Он подымет вокруг дела трезвон и доставит нам газетную славу. Мне заявлено, что директор должен заботиться и о таких вещах.

Сонделиус не только согласился — он требовал.

Мартин никогда не бывал в чужой стране. Канада, где он провел когда-то каникулы, работая официантом, не казалась ему чужой. Он не мог представить себе, что в самом деле отправляется в страну пальм, и коричневых лиц, и знойных рождественских сочельников. В то время как Сонделиус носился по городу, заказывая полотняные костюмы и подыскивая новый пробковый шлем.

Мартин усердно приготовлял большой запас противочумного фага: сто литров фага в крошечных запаянных ампулах! Он чувствовал себя самым обыкновенным Мартином Эроусмитом, но съезды, но власти считались с ним.

Совет попечителей специально собрался обсудить с Мартином и Сонделиусом план их работы. Ради этого заседания ректор Уилмингтонского университета отказался от многообещающей встречи с миллионером, бывшим питомцем Уилмингтона, Росс Мак-Герк отказался от гольфа, а один из трех профессоров прилетел на самолете. Мартин явился на вызов прямо из лаборатории; молодой еще человек в измятом мягком воротничке (в голове гудело — эрленмейеровские колбы, инфузорная земля, стерильные фильтры) встретился лицом к лицу с людьми скучного веселья и убедился, что его уже не укрывает больше тень безвестности; в нем видят вождя и ждут от него не только чудес, — он должен вперед показать, какой он важный и зрелый и как хорошо умеет творить чудеса.

Сперва он оробел перед очкастой важностью пяти попечителей, восседавших, точно в Верховном Суде, за столом на эстраде «Небесной империи». Несколько поодаль сидел Готлиб и тоже старался казаться важным и грозным. Но в зал вкатился Сонделиус, восторженный и шумный, и Мартин сразу преодолел свою робость и даже не чувствовал никакого почтения к своему бывшему учителю в деле общественного здравоохранения.

Сонделиус хотел истребить на Сент-Губерте всех грызунов, добиться строгого карантина, использовать сыворотку Иерсина, профилактическую вакцину Хавкина и сразу же всем жителям Сент-Губерта ввести найденный Мартином фаг — всем до единого.