Жорж Санд - Мастера мозаики

Все корпорации или братства участвовали в храмовом празднике и показывались во всем своем блеске, кроме того, все они имели право появляться на празднествах и торжествах республики со знаками отличия своей общины. В праздничной процессии святого Марка они выстраивались по приходам, и каждая шла вслед за духовенством своей церкви, неся раки, кресты и хоругви, и во время службы располагались в особых часовнях.

«Веселые братства» таких привилегий не имели, но им разрешалось располагаться на всей огромной площади святого Марка, воздвигать там навесы, устраивать конные бои на копьях и пиршества. Каждое такое братство давало себе наименование и придумывало эмблему, какую ему вздумается, и принимало к себе кого заблагорассудится. Некоторые состояли из одних только патрициев, другие же без различия пополнялись и патрициями и плебеями, — отсюда то кажущееся слияние сословий, которое еще и поныне наблюдаешь в Венеции. Старинные картины сохранили для нас изящные и причудливые костюмы «Веселого братства чулка»: один чулок красный, другой — белый, одежда разноцветная, яркая. На груди членов «Братства святого Марка» красовался золотой лев, на рукаве членов «Братства Феодосия» — серебряный крокодил, и т. д. и т. п.

Валерио Дзуккато, известный своим изысканным вкусом и умением придумывать и выполнять такого рода вещи, распоряжался всем, что касалось украшений; и надо сказать, что в этом отношении «Братство Ящерицы» затмило все остальные. Он принял за эмблему быструю ящерицу потому, что все цехи художников и ремесленников, избранные представители которых вошли в братство, — зодчие, ваятели, мастера стеклянных изделий, мозаики и стенной живописи, — по самому роду своей работы привыкли взбираться наверх и даже в какой-то степени жить в висячем положении — на перегородках стен и на сводах.

В день святого Марка 1570 года по Стрингу, а по другим авторам — 1574 года, огромная процессия прошла по площади святого Марка под навесами, выстроенными для этого случая в в виде аркад перед зданием Прокурации, такими низкими, что трудно было под ними пронести громадные золотые кресты, исполинские подсвечники, раки из ляпис-лазури, украшенные лилиями чеканного серебра, ковчеги с мощами, увенчанные пирамидами из драгоценных каменьев, — словом, всю эту пышную, разорительную утварь, до которой так алчны священнослужители и которой кичатся богачи горожане, члены корпораций. Как только процессию с религиозными песнопениями поглотили раскрытые двери базилики, а дети и бедняки бросились подбирать бесчисленные капли душистого воска, оброненные на мостовую тысячами свечей, и жадно искали, не попадется ли где-нибудь драгоценный камень, крупная жемчужина, выпавшая из церковных сокровищ, вдруг, словно по волшебству, посреди площади вырос обширный цирк. Он был окружен деревянным помостом, изящно украшенным пестрыми гирляндами и шелковыми тканями, — тут, под навесом из шелка, должны были сидеть дамы и, скрываясь от солнца, лицезреть состязания. На столбах, поддерживавших помост, развевались флажки, а на них виднелись надписи — любовные изречения на наивном и остроумном венецианском диалекте. Посредине возвышался высоченный столб в виде пальмового дерева, по стволу которого взбирались ящерицы — золотистые, серебристые, зеленые, голубые, полосатые, разнообразные до бесконечности, — целая туча ящериц; с вершины дерева к этой пестрой стае склонялся прекрасный белокрылый дух, простирая к ней руки и держа две короны. У подножия ствола, на помосте, затянутом темно-красным бархатом, под парчовым балдахином, расписанным замысловатыми арабесками, восседала царица праздника — ей предстояло раздавать призы, — маленькая Мария Робусти, дочь Тинторетто, прелестная девочка лет десяти — двенадцати, которую Валерио в шутку называл владычицей своих дум, — он нежно о ней заботился, обращаясь с ней с самой изысканной учтивостью.

Она появилась, когда все места уже были заняты, и одета была наподобие ангелов Джанбеллино [31] Джанбеллино (1428–1516) — так в Венеции называли знаменитого художника Джованни Беллини, бывшего некоторое время учителем Тициана. Женские лица Джованни Беллини характерны выражением мягкой задумчивости, сосредоточенности. на белую тунику была наброшена воздушная небесно-голубая ткань, виноградная веточка изящной гирляндой обвивала ее дивные белокурые волосы, уложенные толстым золотым жгутом, спускавшимся на ее белоснежную шею. Вел ее под руку мессер Оразио Вечеллио, сын Тициана; он был одет в восточном вкусе, ибо приехал с отцом из Византии. Он сел рядом с ней, и тут же расположилась целая свита молодых людей, выдающихся благодаря своим талантам или же знатному происхождению. Им отвели почетные места на ступенях помоста, на котором сидела Мария. Трибуны были заполнены самыми блестящими красавицами и сопровождавшими их изящными кавалерами. На особой широкой площадке, обнесенной оградой, не погнушались занять места и знатные вельможи. Им подал пример дож: он явился вместе с герцогом Анжуйским, будущим королем Франции Генрихом III, в ту пору проездом бывшим в Венеции.

Луиджи Мочениго (дож) счел своим долгом, так сказать, угостить его всеми красотами города и выставить напоказ перед французом, привыкшим к грубому веселью и диким празднествам сарматов [32] Сарматы — кочевые племена, населявшие в VI веке до н. э. поволжско-приуральские степи. Здесь это слово употреблено в значении «варвары». , ослепительную роскошь и пленительную жизнерадостность прекрасной Венеции.

Когда все уселись, взвился пурпурный занавес, и из шатра, до сих пор закрытого, вышли нарядные юноши из «Братства Ящерицы», построившись в каре во главе с музыкантами, одетыми в причудливые костюмы античных времен. В центре шел их предводитель — Валерио. Они приблизились в четком строю к дожу и сенаторам. Ряды расступились, и Валерио, взяв у знаменосца стяг из красного атласа, на котором поблескивала серебряная ящерица, вышел вперед и опустился на одно колено, приветствуя главу Венецианской республики.

Когда появился молодой красавец, необычный и великолепный наряд которого подчеркивал изящество и стройность его стана, по площади пронесся шепот восхищения. Словно влитый сидел на нем зеленый бархатный камзол, широкие рукава были с разрезами, а стан его обхватил пояс из смирнской ткани золотистого цвета и усеянный шелковыми цветами восхитительных оттенков; на левом бедре красовался герб общества — ящерица, вышитая мелким жемчугом по темно-красному фону; перевязь, вся в фантастических узорах, была неподражаемым произведением искусства, а меч, усыпанный каменьями — подарок мессера Тициана, — был вывезен с Востока; чудесное белое перо, прикрепленное алмазным аграфом к берету, ниспадало сзади до пояса и плавно колыхалось при каждом движении юноши — так при каждом шаге то стелется, то взвивается царственный султан китайского фазана.