Луи Селин - Путешествие на край ночи

Добротный, удачно передающий интонацию селиновской прозы перевод Эльзы Триоле, был, разумеется, сокращен каким-то ретивым советским редактором. Узнав об этом, Селин посчитал виновниками сей «операции» Луи Арагона и Эльзу Триоле, навсегда порвав с ними отношения. Но весьма вероятно, что именно от них писатель мог узнать об оценке его романа в СССР и мнении Горького, которое основоположник социалистического реализма высказал в своем докладе на Первом съезде советских писателей. Горький строго осудил «Путешествие…» как проявление упадка буржуазной литературы и проницательно заметил, что герой Селина «вполне созрел для приятия фашизма» [10] М. Горький Собрание сочинений в 30 томах Гослитиздат, М., 1953, т. 27, стр. 313. . Но Селин вряд ли знал, что тогдашний журнал «Интернациональная литература» расценивал роман «Смерть в кредит» как посредственный образчик декадентской литературы гниющего Запада, а мировоззрение его автора характеризовал как анархистское, циничное и нигилистическое. [11] 24 июля 1993 г. в газете «Советская Россия» появилась статья Леонида О хоти на «Сомкнув крылья», где сообщается, будто «Путешествие на край ночи» было «любимым чтением Сталина». Нам не удалось подтвердить это историческим материалом.

В августе Селин — «любопытства ради», по его словам, — прибыл на теплоходе из Хельсинки в Ленинград. Сведений о том, что он побывал в Москве, нет.

Паломничество в Страну Советов в двадцатые-тридцатые годы стало своего рода обязанностью всякого уважающего себя западного интеллектуала. Их манил «свет с Востока», они жаждали увидеть «новый мир» и «нового человека». Тогда в СССР побывали крупнейшие писатели Франции: Ромен Ролан, Анри Барбюс, Жорж Дюамель, Ролан Доржелес, Андре Мальро, Андре Жид и другие. Их принимали с помпой, надеясь получить с них пропагандистские дивиденды.

Селина никто не принимал. В качестве иностранного туриста он сам оплачивал все: гостиницу, машину, услуги переводчицы Наташи. Северная Пальмира очаровала его. «В своем роде это самый красивый город на свете», — писал он позднее. Будучи специалистом по социальной гигиене, Селин даже умудрился посетить Главную венерологическую больницу Ленинграда, убожество которой его шокировало. Об этом визите он рассказал потом в памфлете «Безделушки для погрома». Писатель побывал в Эрмитаже, съездил в Царское Село. Но потрясением и откровением стал для Селина Мариинский театр. Он слушал «Пиковую даму» и не пропускал ни одного балетного спектакля, восторженно оценивая искусство Г. С. Улановой. Селин обожал балет, боготворил искусство танца, которое поднимает, говоря его словами, «над тяжестью жизни», и даже предложил директору Мариинского театра написанное им либретто балета «Рождение феи». Оно, конечно, принято не было.

Но что же еще увидел Селин в тогдашней советской ночи? Он увидел нищий Ленинград, отрешенную покорность замученного террором народа, благополучие аппаратчиков, безудержную, лживую, лицемерную сталинскую пропаганду, тотальную слежку. С Селина, разумеется, тоже не спускали глаз. Когда писатель вернулся во Францию, его навестил некто Браун, генеральный консул СССР в Париже, который без обиняков сказал Селину, что от него с нетерпением ждут прекрасных страниц о Советской России. Но что «прекрасного» можно было ожидать от человека, который в одном частном письме писал о нашей стране: «Все здесь блеф и тирания. Ужас! Грязь, нищета, мерзость!»

Селин написал яростный, антикоммунистический, антисоветский памфлет «Mea Culpa» [12] «Моя вина»(лат.). Фрагмент из памфлета Л.-Ф. Селина были опубликованы в «Независимой газете» 1.08.1991 г. , который вышел в свет 28 декабря 1936 года. Писатель атаковал сами принципы коммунистической системы, ее лживость. Селин негодовал, что в СССР личность подвергается «чистке с помощью Идеи», то есть, говоря современным языком, идеологическому диктату. Эту систему, утверждал Селин, основанную на страхе, можно защищать только ложью и террором. «Все убийцы видят будущее в розовом свете, это входит в их ремесло». В Москве, естественно, прочли памфлет Селина, и с тех пор писатель стал в Советском Союзе persona non grata, хотя — этот факт я могу подтвердить личным воспоминанием — «Путешествие на край ночи», в отличие от книг других «отверженных» авторов, из библиотек изъято не было. Советские литературоведы также забыли о Селине [13] Исключение составляет книга И. Шкунаевой «Современная французская литература» (М. изд. ИМО, 1961), где автор впервые обратилась к анализу послевоенных произведений Л.-Ф. Селина. . «Отверженность» Селина в нашей стране подкрепилась и его скандальным коллаборационистским поведением в годы второй мировой войны и оккупации нацистами Франции.

Говоря о послевоенном творчестве Селина, можно лишь согласиться с парижским журналом «Магазин литтерер», посвятившим писателю специальный номер: «Невозможно отделить в его замечательном творчестве, что относится к литературе, а что — к политике». Политически Селин скомпрометировал себя еще до войны своими антисемитскими, расистскими и профашистскими, печально известными памфлетами «Безделушки для погрома»(1937) и «Школа трупов»(1938). Они, как точно сказал Фредерик Виту, проникнуты каким-то «экстазом ненависти» и их трудно читать сегодня без изумленного негодования. Французский критик Филипп Альмера, автор работы «Идеи Селина», имел все резоны назвать их «чудовищным коллажем, созданным в лихорадке». Бельгийский критик П. Вандром назвал Селина «воплощением авантюриста, который плел заговоры против идей и разума нашего века». Действительно, писатель предавал яростной анафеме коммунизм, прогресс, демократию, гуманизм, оплевывал все человеческие ценности. Приверженец нацистских идей, он проповедовал воинствующий расизм: «Прежде всего расизм! Десять, тысячу раз расизм! Высший расизм! Дезинфекция! Чистка! Во Франции только одна раса — арийская!» Селин утверждал, что «расовая проблема доминирует, перечеркивает, стирает все прочее», восторгаясь нацистскими теориями «расовой гигиены» и приветствуя «единственно сознательный пример расизма» — фашистскую Германию. Разумеется, он глумился над разумом «латинского гения», призывая обрести «музыку, ритм, инстинкт расы», которую, с его точки зрения, испортили негры и евреи, масоны и коммунисты, плутократы и интеллектуалы.

Вот образчик памфлетного стиля Селина. «Ноготь с прогнившей ноги какого-нибудь обалдевшего пьянчуги и мошенника арийца, валяющегося в собственной блевотине, стоит в сто тысяч раз больше, нежели сто двадцать пять тысяч эйнштейнов». Бредовые политические писания Селина, призывающие сперва «заняться хромосомами», а потом духом, свидетельствуют, что презрение к разуму, культуре, утробный культ расы — это решающий шаг к законченному антигуманизму, к истерическому истреблению всего человеческого в человеке. Свою «теоретическую программу» Селин дополнял практическими лозунгами: «надо выпотрошить евреев» и «удавить коммунистов шнурками от их ботинок».