Абдаллах аль-Мукаффа - Калила и Димна

Потом царь Ануширван велел явиться астрологам и звездочетам, и они составили гороскоп и назначили благоприятный день и час для начала путешествия Бурзое. И тот уехал, взяв с собой двадцать мешков денег, и в каждом мешке было десять тысяч динаров.

Прибыв в Индию, Бурзое посещал и площадь у врат царского дворца, и рынки, где собирается простонародье. Он расспрашивал о приближенных царя и прочих вельможах, о философах и ученых, обращался к именитым мужам со словами привета и посещал их дома, всюду говоря, что он чужестранец, прибывший в Индию, чтобы научиться всевозможным наукам и искусствам, нуждающийся в покровительстве, помощи и руководстве. Так провел Бурзое долгое время, обучаясь у индийских мудрецов тем наукам, что давно постиг в совершенстве, но делал вид, что все это ему неизвестно, и хранил в тайне свои подлинные цели. И за этот немалый срок завел он себе множество друзей — вельмож и царедворцев, философов и ученых, знатных и низкорожденных, людей всякого положения и состояния. Но среди всех своих приятелей Бурзое имел лишь одного надежного наперсника, человека по имени Адое, кому мог он поверять свои тайны и беседовать с ним обо всем, чего душа его желала, не скрывая своих мыслей, ибо тот индиец был достойным и праведным мужем и преданным другом. Бурзое советовался с ним обо всем и находил душевное успокоение, рассказывая ему о том, что его заботило и занимало. Скрывал он от него лишь то дело, ради которого прибыл в индийские земли, ибо хотел лекарь до конца узнать и испытать своего друга и удостовериться, что он достоин быть посвященным в тайну. Бурзое без устали подвергал его разным испытаниям, пока не преисполнился к нему полного доверия, ибо понял, что сей муж надежно хранит тайны и может оказаться весьма полезным, что он стыдится отказать в просьбе и, дав обещание, неукоснительно его исполняет. И тогда Бурзое преисполнился к своему другу еще большей любви и уважения… Но до самого дня, когда намеревался лекарь открыть Адое свою тайну, он не оставлял и других своих приятелей. Он не жалел денег, чтобы еще более расположить их к себе, устраивал для них пирушки и пил с ними вино, но никто из них не проведал о его тайных целях.

Когда же Бурзое окончательно решился довериться другу и попросить у него помощи и поддержки, это произошло вот как. Однажды сидели они в доме Бурзое, и лекарь промолвил: «О брат мой, не хочу я больше скрывать от тебя свою тайну. Знай же, что я приехал в ваши земли совсем не по тому делу, о котором твержу вам, и не для того, чтобы изучать разные науки. Разумному и проницательному достаточно взглянуть на человека, чтобы понять, каков он и что таится в его сердце».

Индиец ответил ему: «Хотя я и не заговаривал с тобой о целях твоего прибытия, но давно уже понял, что ты домогаешься вовсе не того, о чем говоришь повсюду. Но я дорожу нашей дружбой, и ни разу не показывал вида, что мне известно о твоем притворстве. Я не хотел обвинять тебя, несмотря на то что мне ясно, с какими намерениями прибыл ты в наши земли. Но раз уж ты сам завел разговор и решил мне открыться, то я поведаю тебе, кто ты, для чего явился к нам, и обнаружу твои тайные мысли. Воистину, ты здесь для того, чтобы похитить наши самые драгоценные сокровища и увезти их в свое царство, на радость царю персов. Ты проник в наши дома и души коварством и обманом, но, узнав тебя, я был поражен тем, насколько ты осторожен и разумен, и пожелал сохранить нашу дружбу, дорожа ею превыше жизни, ибо я увидел, как ты терпелив, как настойчив в достижении цели и как сдержан, — ведь за все это время ты не обмолвился ни словом, что могло бы тебя выдать. Клянусь, что среди всех моих знакомых нет человека разумнее и образованнее тебя, более прилежного в учении, что смог бы так долго беречь свою тайну, особенно на чужбине, в дальней стране, среди народа, чьи обычаи и нравы ему незнакомы. Подлинно разумный человек отличается такими свойствами: он ласков с людьми и мягок в обращении, он познал самого себя и всегда верен своей натуре, он повинуется владыкам и поступает так, чтобы не вызвать их гнева, он знает, кому поверять свои тайны и каким образом поведать их другу, в палатах царей он учтив и льстив, он умеет хранить тайны не только свои, но и чужие, он не повинуется своеволию своего языка, его злейшего врага, и говорит лишь то, что не может принести ему вреда, он молчалив среди людей и раскрывает уста, лишь когда к нему обратятся с вопросом. Наделенный всеми этими свойствами вечно пребудет во благе, а в тебе они проявились во всем совершенстве, как мне уже давно стало ясно. Да хранит тебя Всевышний, да поможет он тебе добиться цели, ради которой ты явился к нам, претерпев множество тягот. Пусть я лишусь достояния, чести и доброй славы, но помогу тебе получить то, чего ты желаешь».

Тут Бурзое понял: друг проник в его мысли, и потому сильно огорчился, ибо тот счел его лицемером, уверившись, что избран лекарем в наперсники лишь для того, чтобы с его помощью похитить сокровища царей индийских. Но он также преисполнился радости, ибо постиг, как верен ему Адое, не пожелавший предать его, хотя счел обманщиком и вором, обратившимся к нему с откровенными и ласковыми словами.

Призвав в помощники свой разум и понадеявшись на удачу, лекарь промолвил: «Я хотел довериться тебе и приготовил разные доводы и долгие речи, идя от общих вещей к частностям, как требует от нас наука логики, но все это оказалось ненужным, ибо ты опередил меня, раскрыв передо мною душу и выказав искреннюю любовь и верность. Ты полагаешь, что проник в мои мысли и постиг мои цели, но мне достаточно будет немногих слов, чтобы опровергнуть твое заблуждение и показать, что ты ошибаешься. Твоя готовность помочь мне — лучшее свидетельство твоего великодушия и преданности. Ведомо мне: тайна, поверенная философу, сдержанному и разумному мужу, будет свято храниться, словно драгоценное сокровище в укрепленном замке».

На это индиец отвечал: «Ничто не может быть выше и превосходнее сердечной дружбы. Чистосердечный друг заслуживает того, чтобы прилепиться к нему душой, ничего от него не скрывать и не иметь от него никаких секретов, ибо умение хранить тайну — первое свойство достойного мужа. Если тайна стала достоянием надежного и скромного, то можно быть уверенным, что он никогда не разгласит ее, ибо неспособен на это по своей природе. Нельзя сохранить тайну, если те двое, коим она известна, обсуждают ее между собой и ведут о том долгие речи. Ведь если нечто ведомо двум болтливым, то неминуемо появится третий, поверенный одного из них, и тогда сказанное разойдется по всему свету, так что не отопрешься — ведь невозможно отрицать неопровержимое. Ведь если после грозы облака разошлись и небо прояснилось, никто не скажет: «Спустилась грозовая туча». Что же касается нас, то признаюсь я, что общение и дружба с тобой приносят мне ни с чем не сравнимую радость, хотя я знаю, что ты стал моим другом, чтобы заручиться моей помощью в таком деле, которое неизбежно обнаружится и станет явным, так что люди будут о нем твердить до скончания века. Я ввергну себя в пучину горя и неизбежной гибели, ибо царь наш свиреп и жесток, от него не откупишься никакими деньгами, он беспощадно карает за малейшую провинность, что же говорить о таком великом преступлении? Если я, побуждаемый дружбой к тебе, буду способствовать похищению сокровищ, ничто не отвратит мести нашего владыки!»