Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

— Какая замечательная девочка у Гибсона, — сказал сам себе сквайр. — Но как крепко ее зацепило известие о его женитьбе! Нужно быть осторожнее, когда открываешь рот в ее присутствии. Подумать только, она никогда не предполагала иметь мачеху! Несомненно, мачеха для девочки — нечто совсем иное, чем вторая жена для мужчины!

Если сквайр Хэмли не мог сказать Молли, кого прочили в жены ее отцу, то судьба все это время готовила довольно определенный ответ, чтобы удовлетворить ее любопытство. Но судьба — хитрая девчонка и строит свои планы так же незаметно, как птицы — гнезда, и почти так же не принимает во внимание пустяки. «Первым пустяком» оказалось недовольство, которое Дженни, кухарка мистера Гибсона, решилась высказать по поводу увольнения Бетии. Бетия была дальней родственницей и протеже Дженни, и кухарка решилась сказать, что именно мистера Кокса, соблазнителя, следовало бы «послать собирать вещи», а не Бетию, соблазненную жертву. В этих словах была достаточная доля правды, чтобы мистер Гибсон понял, как он был несправедлив. Тем не менее, он позаботился предоставить Бетии другое место, не хуже того, которое она занимала в его семье. Дженни, однако, нашла нужным предупредить хозяина, и хотя мистер Гибсон по прошлому опыту очень хорошо знал, что ее предупреждения всего лишь слова, а не поступки, ему не нравилось чувствовать неловкость и неопределенность, постоянно сталкиваясь в своем доме с женщиной, на лице которой были написаны обида и возмущение.

И не успели разрешиться эти мелкие домашние неприятности, как появились другие, с еще более серьезными последствиями. Мисс Эйр уехала со своей пожилой матерью и осиротевшими племянниками и племянницами на морское побережье на время отсутствия Молли, которое поначалу должно было продлиться около двух недель. По прошествии десяти дней, мистер Гибсон получил прекрасно написанное, прекрасно изложенное, восхитительно сложенное и почти аккуратно запечатанное письмо от мисс Эйр. Ее старший племянник заболел скарлатиной, и существовала вероятность того, что и младшие дети могут подхватить ту же болезнь. Бедной мисс Эйр это причиняло сильные страдания — дополнительные расходы, тревога, длительная изоляция в доме, который затронула болезнь. Но она не обмолвилась ни словом о собственных неудобствах, она лишь извинялась с робкой искренностью за невозможность в назначенный срок вернуться к своим обязанностям в семью мистера Гибсона, кротко добавив, что, возможно, это к лучшему, поскольку Молли никогда не болела скарлатиной, и если даже мисс Эйр смогла бы оставить сирот и вернуться к своим обязанностям, это было бы небезопасно и неблагоразумно.

— Конечно, неразумно, — заметил мистер Гибсон, разрывая письмо пополам и бросая его в камин, где оно вскоре превратилось в пепел. — Хотелось бы мне иметь дом за пять фунтов в год и чтобы в радиусе десяти миль не было ни одной женщины. Тогда у меня было бы немного покоя.

Очевидно, он забыл о способностях мистера Кокса причинять неприятности, и мог бы проследить, что зло вернется к ничего не знающей Молли. Страдалица кухарка вошла в комнату, чтобы убрать со стола после завтрака, сопроводив свое появление тяжелым вздохом, что пробудило мистера Гибсона от мысли к действию.

— Молли должна остаться у Хэмли немного дольше, — решил он. — Они часто просили, чтобы она приехала, и, думаю, теперь они в достаточной мере насладятся ее компанией. Я не могу сейчас забрать ее домой, и самое лучшее, что я могу сделать для нее, оставить ее у них. Миссис Хэмли, кажется, любит ее, и девочка выглядит счастливой и вполне здоровой. Во всяком случае, я заеду сегодня к Хэмли и посмотрю, как обстоят дела.

Когда появился мистер Гибсон, миссис Хэмли лежала на софе, что стояла в тени огромного кедра на лужайке. Молли порхала рядом, подвязывая длинные стебли ярко цветущих гвоздик и срезая увядшие розы.

— О! Вот и папа! — радостно воскликнула она, когда он подъехал к белой изгороди, отделявшей подстриженную лужайку и цветник от невозделанного участка земли перед домом.

— Войдите… идите сюда… через окно гостиной, — сказала миссис Хэмли, приподнимаясь на локте. — Мы покажем вам розовый куст, который Молли сама привила. Мы обе так гордимся этим.

Мистер Гибсон подъехал к конюшне, оставил там лошадь и прошел через дом на открытую летнюю гостиную под кедром, где стояли стулья, стол, на котором лежали книги и спутанная пряжа. Так или иначе, ему совсем не хотелось просить Молли продлить визит, поэтому он решил сначала покончить с неприятным делом, а затем насладиться восхитительным днем, сладостным покоем, шелестящим, наполненным ароматами воздухом. Молли стояла рядом с ним, положив руку ему на плечо. Он сидел напротив миссис Хэмли.

— Я приехал сегодня просить вас об услуге, — начал мистер Гибсон.

— Даю вам согласие прежде, чем вы ее назовете. Разве я не смелая женщина?

Он улыбнулся и поклонился, но заговорил о деле.

— Мисс Эйр, которая была…гувернанткой Молли — полагаю, я должен так ее назвать — в течение многих лет, пишет, что один из ее маленьких племянников, которых она взяла с собой в Ньюпорт, пока Молли гостит здесь, подхватил скарлатину.

— Я догадываюсь о вашей просьбе. Я озвучу ее прежде, чем это сделаете вы. Я прошу, чтобы дорогая Молли осталась здесь. Конечно, мисс Эйр не может вернуться к вам, и, конечно, Молли должна остаться здесь.

— Благодарю вас. Очень вам благодарен. Это была моя просьба.

Молли просунула руку в ладонь отца и сжала его крепкие пальцы.

— Папа!.. Миссис Хэмли!.. Я знаю, вы оба поймете меня… но разве мне нельзя поехать домой? Я очень, очень счастлива здесь, но… о, папа! Больше всего мне хотелось бы оказаться с тобой дома.

Неприятное подозрение промелькнуло в голове мистера Гибсона. Он развернул Молли и пристально вгляделся в ее невинное лицо. Она покраснела, но ее милые глаза были полны скорее удивлением, чем каким-то другим чувством, которое он боялся в них увидеть. Несколько мгновений мистер Гибсон сомневался, не могла ли любовь юного рыжеволосого мистера Кокса вызвать ответное чувство в сердце его дочери. Но теперь ему все стало ясно.

— Молли, во-первых, ты невежлива. Я не знаю, как, но без сомнения ты должна помириться с миссис Хэмли. А во-вторых, ты думаешь, что ты мудрее меня? Или что я не хочу, чтобы ты вернулась домой, если бы при других условиях это было допустимо? Оставайся здесь и будь благодарна.

Молли знала отца достаточно хорошо, чтобы понять, что продление ее визита в Хэмли дело вполне решенное, да к тому же она почувствовала себя неблагодарной. Она оставила отца и подошла к миссис Хэмли, наклонилась и поцеловала ее, но не произнесла ни слова. Миссис Хэмли взяла ее за руку и потеснилась, освободив место на софе для Молли.