Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

Роджер ничего не сказал, хотя испытывал естественное любопытство. Он прошел в гостиную, не зная, что отец идет за ним. Осборн сидел за столиком у камина и с пером в руке проглядывал одно из своих стихотворений, расставляя точки над «i» и время от времени задумываясь, не изменить ли какое-нибудь слово.

— О, Роджер! — воскликнул он, завидев вошедшего брата, — здесь был лорд Холлингфорд, он хотел повидать тебя.

— Я знаю, — ответил Роджер.

— Он оставил для тебя записку. Робинсон пытался убедить его, что это для отца, поэтому он дописал карандашом «младшему» — Роджеру Хэмли младшему, эсквайру.

К этому времени сквайр уже вошел в комнату и то, что он подслушал, еще больше растравило его душу. Роджер взял запечатанную записку и прочел ее.

— Что он пишет? — спросил сквайр.

Роджер протянул ему записку. В ней содержалось приглашение на обед в честь месье Жоффруа С.-Илера, [82] Этьен Жоффруа С.-Илер — (1772–1844), зоолог и сравнительный анатом, упоминаемый Дарвином в предисловии к «Происхождению видов». Гаскелл встречалась с его сыном в 1855 г. чьи взгляды по определенным вопросам Роджер защищал в статье, о которой лорд Холлингфорд рассказывал Молли, танцуя с ней на холлингфордском балу. Месье Жоффруа С.-Илер сейчас находился в Англии, ожидали, что он нанесет визит в Тауэрс в течение следующей недели. Он выразил желание встретиться с автором статьи, уже привлекшей внимание французских сравнительных анатомов; и лорд Холлингфорд присоединился к нему, поскольку сам хотел познакомиться с соседом, чьи пристрастия так совпадали с его собственными; а затем следовало вежливое письмо от лорда и леди Камнор.

Почерк лорда Холлингфорда был резкий и довольно неразборчивый. Сквайру не сразу удалось прочитать записку, он был сильно расстроен и отказался от помощи. Наконец, он справился.

— Значит, милорд наместник наконец заметил Хэмли. Грядут выборы, не так ли? Но я могу сказать ему, нас не так-то легко завоевать. Полагаю, эта ловушка устроена для тебя, Осборн? Что это такое ты написал, что этот французишка так заинтересовался?

— Это не я, сэр! — ответил Осборн. — И записку, и приглашение прислали Роджеру.

— Я не понимаю, — сказал сквайр. — Эти виги не выполнили свой долг передо мной, впрочем, и я не нуждаюсь в них. Герцог Дебенхэм обычно оказывал Хэмли достойное внимание — как старейшим землевладельцам в графстве — но с тех пор, как он умер, и этот жалкий лорд из вигов сменил его, я ни разу не обедал с лордом наместником… нет, ни разу.

— Но мне кажется, сэр, вы как-то упоминали, что лорд Камнор приглашал вас… только вы отказались пойти, — сказал Роджер.

— Да. Что ты хочешь этим сказать? Ты полагаешь, что я собирался поступиться принципами своей семьи и подлизаться к вигам? Нет уж! Пусть они этим занимаются. Они достаточно быстро пригласили наследника Хэмли, когда на носу выборы графства.

— Я уже объяснил вам, сэр, — произнес Осборн раздражительным тоном, каким иногда говорил, когда слова отца были необдуманны, — что это не мне лорд Холлингфорд прислал приглашение, а Роджеру. Роджер сам добился известности, став первым студентом, — продолжил Осборн, укол самобичевания смешался с благородной гордостью за брата, — он сам делает себе имя: он написал об этих новых французских теориях и открытиях, и вполне естественно, что этот французский ученый хочет познакомиться с ним, поэтому лорд Холлингфорд пригласил его на обед. Это ясно, как божий день, — он понизил голос и обратился к Роджеру, — здесь не замешена политика, как отец не может этого понять.

Конечно, сквайр услышал эти слова, брошенные «в сторону», с злополучной неясностью, что означало приближающуюся глухоту. И эффект, произведенный ими, вызвал язвительный ответ:

— Вам, молодым, кажется, что вы все знаете. Я скажу вам, что это явный трюк вигов. И что за дело Роджеру… если это тому человеку нужен Роджер… Зачем подлизываться к французу? В мое время мы довольствовались тем, что ненавидели их и колотили. Но это как раз в духе твоего тщеславия, Осборн, посчитать, что они приглашают твоего младшего брата, а не тебя. Я скажу тебе, что тебя. Они полагают, что старшего сына непременно называют в честь отца, Роджером, Роджером Хэмли, младшим. Это ясно, как день. Они знают, что не могут обвести меня вокруг пальца, но они пользуются этой французской уловкой. Что заставило тебя написать о французе, Роджер? Я, было, подумал, что ты слишком разумен, чтобы обращать внимание на их фантазии и теории; но если это именно тебя пригласили, я не советую тебе идти и встречаться с этими иностранцами в доме вигов. Им следовало пригласить Осборна. Он представляет Хэмли, если не я. И они не зазовут меня к себе, пусть даже не пробуют. Кроме того, в Осборне есть немного замашек от месье, он нахватался их из-за того, что любил ездить на континент, вместо того, чтобы возвращаться в свой добрый старый английский дом.

Он продолжал говорить, повторяя многое из того, что уже сказал, пока не вышел из комнаты. Осборн отвечал на его неразумное ворчание, что только еще больше распаляло гнев отца; и как только сквайр ушел, Осборн повернулся к Роджеру и произнес:

— Разумеется, ты пойдешь, Роджер? Десять против одного, что завтра он передумает.

— Нет, — ответил Роджер, достаточно резко, он был всерьез огорчен. — Я не рискну рассердить его. Я откажусь.

— Не будь глупцом! — воскликнул Осборн. — Отец, в самом деле, неразумен. Ты слышал, как он продолжал противоречить себе; а держать такого человека, как ты, в подчинении, словно ребенка…

— Давай больше не будем об этом говорить, Осборн, — прервал его Роджер, быстро написав несколько слов. Когда записка была написана и отослана, он подошел и бережно положил руку на плечо брата, затем сел, притворяясь, что читает, но на самом деле беспокоясь за обоих дорогих ему людей, хотя и по совершенно разным причинам.

— Как продвигается дело со стихами, старина? Я надеюсь, они почти готовы к тому, чтобы их показать.

— Нет, еще нет. И если бы не деньги, меня бы не волновало, что их никогда не опубликуют. Какой прок в славе, если с нее не пожнешь плодов?

— Постой, мы больше этого не потерпим. Давай поговорим о деньгах. На следующей неделе я уеду держать экзамен на стипендию, и тогда у нас будут общие деньги, они не откажутся выплатить мне стипендию, раз уж я старший рэнглер. Сейчас я и сам стеснен в деньгах, и мне бы не хотелось беспокоить отца, но как только я стану членом научного общества, ты возьмешь меня в Винчестер и представишь своей женушке.

— В следующий понедельник исполнится месяц, как я уехал от нее, — сказал Осборн, откладывая бумаги и всматриваясь в огонь, словно таким образом мог увидеть ее образ в пламени. — В своем утреннем письме она просит меня передать тебе такое милое послание. Не стоит переводить его на английский, ты должен прочитать его сам, — продолжил он, указывая на пару строчек в письме, которое он достал из кармана.